Кислотники
Шрифт:
– Трез, Трез, что случилось?
– Я направила на Йена пистолет, и он выстрелил, – ответила она.
– Откуда взялся пистолет, Тереза?
– Ниоткуда, свалился с неба. Джанк обхватил руками колени:
– Ох, Тереза… Как это возможно? Как такое могло случиться? Тереза, Тереза…
Джанк считал, что она в шоке. Она должна быть в шоке. Джанк не верил, что она сознательно убила Йена, и вообще вся эта история с пистолетом не укладывалась у него в голове. Он опустился на колени рядом с креслом Терезы. Взял ее за руки:
– Тереза, это Йен принес пистолет? Это был его пистолет?
Побывав у Тас-Мена, Джанк встретился с Йеном и Терезой. Они вместе пошли в «Грэйвити». Хотя было еще рано, охрана оказалась на месте. Может, они не успели подключить металл о искатели? В таком случае Йен вполне мог тайком пронести пистолет мимо вышибал. Но, возможно, пистолет уже был припрятан где-то в клубе? Сегодня днем Йен приходил в клуб – он мог украсть пистолет в офисе Берджиса. Если так, ему же лучше, что он умер. Джанк знал, каким типом был Йен – крал все, что плохо лежит. Ох, не следовало брать его с собой в офис, корил себя Джанк.
– Это был пистолет Йена?.. Он принес его?.. Или это пушка Берджиса?.. Тереза, слушай, Йен украл один из пистолетов Берджиса?.. Украл?.. Пожалуйста, пожалуйста, Трез, – умолял Джанк.
Она молчала, и Джанк перестал спрашивать.
Они все еще сидели в темноте, когда в дверь кухни вошла Эстелла и включила свет.
– Привет, Джанк, – сказала она. – Почему бы тебе не поставить чайник и не познакомить меня со своей подругой?
Джанк никак не отреагировал на ее появление, даже не отругал ее за то, что она следила за ним.
Он медленно поднял на нее глаза, потом встал и произнес:
– Тереза, это Пол Сорел. Пол, это Тереза О'Дон-нел.
Глава восьмая
Эстелла приготовила чай, ошпарив заварной чайник и залив чайные пакетики кипятком, затем нашла молоко – почему-то не в молочнике, а в соуснике, а также одну чистую чайную ложку. Насыпав в чашки сахар, она налила каждому чай и молоко, не спрашивая, как кто предпочитает. Они сидели втроем вокруг кухонного стола и пили приготовленный Эстеллой напиток. Эстелла верила, что очень-очень сладкий чай поможет Терезе выйти из шока, однако девушка пока так и не произнесла ни слова. Джанк и Эстелла разговаривали. Один раз Джанк назвал ее Полом, но она остановила его:
– Я Эстелла.
– А я думал, ты назовешься Лолой, если когда-нибудь решишься на операцию.
– Нет, – возразила Эстелла. – Это было бы слишком прозрачно.
– Я имею в виду Лолу «Рейнкоатс», а не «Кинкс» [14] .
Эстелла была польщена: Джанк, постоянно забывающий о куда более важных вещах, по-прежнему помнил, что она любила песню «Рейнкоатс». Интересно, можно ли ее переложить на фламенко? Она посмотрела в глаза Джанка: здоровый был гораздо больше стеклянного. Джанк сказал, что узнал ее сразу, как только увидел.
14
английские музыкальные группы, чьи песни – соответственно: «Лола» и «Лола против власть имущих и денежной карусели» – имеются в виду.
– Мне нравится твой новый акцент, – одобрил он.
– Это необратимо. – Манчестерский акцент исчез вместе с кадыком.
– Почему ты вернулась?
– У меня отпуск. Я собиралась просквозить через город, как привидение. Но когда пришла в бар и увидела фотографию глазеющего на меня Джона Берджиса, поняла, что обязательно случится какая-нибудь хреновина. Так это ты подослал Йена поговорить со мной? Если так, это была крупная непруха для нас обоих.
– Йена не пришлось долго уговаривать, – заметил Джанк.
Он был уверен, что Эстелла оценила комплимент. Ее голос томно дрогнул. Наклонившись к Джанку, она произнесла на четверть октавы ниже:
– Йена убила эта девушка, да? Джанк практически не сомневался:
– Они сидели там вдвоем, кто, если не она? Тереза говорит, пистолет появился в самый последний момент, Йен, должно быть, увел его из офиса Берджиса, где еще он мог его достать?
– Где? Ты меня спрашиваешь? Я слышала, в Манчестере теперь каждый носит пушку.
Что правда то правда. Наведываясь к Тас-Мену, Джанк видел, как увеличивается арсенал банды. Ноу Йена просто не могло быть собственного пистолета.
Эстелла импровизировала:
– Думаешь, не могло? Эх ты, знаток человеческих душ! Так вот, твой Йен был вором и барыгой.
Его интересовали только крупные сделки, которые он затевал, да деньги, которые собирался на них сделать.
Джанк знал, что это не так. Даже если бы Йен приторговывал, он довольствовался бы мелочовкой – десять таблеток тому, десять другому.
– Ему бы пришлось проворачивать дела в клубах, куда вышибалы не пускают психов, а полиция – бандитов. Йен был клубным человеком, он знал всех, и все знали его. Зачем ему пистолет?
Но у Эстеллы на все был готов ответ:
– Может, Йен вел дела в кредит. Он же не ватиканский банкир. Думаю, прогорал, наверняка его накалывали каждую неделю. Слушай, он же все время был под кайфом, не помнил, куда прятал таблетки, много раздавал за просто так. Или сжирал все сам. Вполне вероятно, что он задолжал тысячи фунтов каким-нибудь по-настоящему опасным людям. И не говори, что у него не могло быть пушки для защиты.
Джанк знал, что Йен не был отпетым дилером, точно нет. К чему суетиться, превращая всю эту историю в тайну?
– Йен, – возразил он, – за несколько часов до смерти был в офисе Берджиса. Мы оба знаем, как Берджис любит оружие, так зачем приплетать сюда наркоту? Пусть этим занимается полиция. Когда они вскроют Йена и найдут следы инсектицида в помидоре, который он съел в прошлом году, то непременно заявят, что раскрыли крупную наркосеть.
Но Эстелла не желала сдаваться:
– А почему ты так уверен, что дело не в наркотиках? Если пистолет принадлежит Берджису, может, Берджис – оптовик. Половина юнцов, с которыми я сталкиваюсь, ловят кайф. Распространяя наркоту в своем клубе, Берджис сторицей возвращает то, что теряет в баре.