Китайская бирюза
Шрифт:
– Слушай, Лин, а где народ-то? – удивился Петр. – Странные люди, эти наши «дорогие россияне»! Оплатили экскурсию, а сами… Ну точно, как в той бородатой шутке: «купили билет и назло кондуктору не поехали» Представляешь, если бы на их месте были немцы? Все не только исправно ездили бы на экскурсии, но еще и ставили бы «галочки» возле каждого «отработанного» пункта поездки. А мы, видите ли – «не такие»! не любим никакие планы и программы. Нам все эти исторические байки «до лампочки».
– Вы совершенно правы, молодой человек, – внезапно вступил в разговор новый знакомый, китаист Сергей Петрович. – Не понимаю я наших туристов. Про Храм Неба, куда мы сейчас едем, во всех путеводителях написано. Представляете, этот единственный в Пекине круглый храм был построен еще в пятнадцатом веке, он внесен в список мировых шедевров, которые находятся под патронатом Юнеско… Но, боюсь, кроме нас с вами история древнего и удивительного Китая здесь мало кого интересует. – Историк насмешливо смотрел на Петра сквозь толстые стекла очков. – У наших, так называемых, «туристов» здесь совсем другие цели и задачи, и плевать они хотели на все китайские шедевры и памятники. Поверьте старику: наши с вами друзья по путешествию уже давным-давно гуляют по оптовому рынку – шмотками закупаются. Я, кстати сказать, заметил, что кто-то из туристов ловил такси, не дожидаясь автобуса.
– И не говорите, господа, – охотно поддержала разговор дама, увешанная золотыми побрякушками, как новогодняя елка. – Меня просто убивает вся эта «бездуховка».
– Что-что? При чем тут духовка… или плита? – не понял искусствовед и растерянно поправил очки.
– Ну, так молодежь сейчас выражается. В общем, вы меня поняли – не люблю бездуховность, блин, – уточнила дама и победно огляделась.
Тема неожиданно взволновала попутчиков.
– Я извиняюсь, господа, но красиво и со вкусом одеваться – между прочим, тоже часть культуры, – перебила туристка, сидевшая через проход от пылкой дамы. Крупная эффектная брюнетка была ярко накрашена и одета в модное красное платье с открытыми плечами, а изящные туфельки на стройных ножках говорили об известном кокетстве. Дамочка выглядела весьма эффектно на фоне других туристов в их полуспортивной одежде. Лина давно заприметила эту «леди элегантность», однако сейчас поразилась вновь – на этот раз ее низкому сексапильному голосу. А вот приятельницу дамы, худенькую и светловолосую женщину у окна, она не сразу и заметила. Рядом с яркой подругой та почти «сливалась с местностью». Между тем хрупкая «Дюймовочка», как про себя прозвала незнакомку Лина, с явным любопытством выглядывала из-за плеча подруги-«вамп». Она напоминала школьницу, попавшую во взрослую компанию, которой не терпелось поучаствовать в разговоре. Издалека дамам можно было дать лет по тридцать пять, но Лина безошибочным женским чутьем угадала в них своих сорокалетних ровесниц.
Женщины находились в том тревожном возрасте, когда все еще кажется, что экспресс беспощадно летящего времени можно без труда притормозить. Ну, если и не дернув стоп-кран, то хотя бы попросив машиниста сбросить скорость. А ведь еще недавно казалось, что они будут купаться в восхищенных мужских взглядах вечно. Однако сорок для женщины – серьезный срок. Однажды пробегает холодок между лопатками, и, как озарение, приходит понимание: надо немедленно действовать. И женщина принимается лихорадочно скупать бесконечные баночки-тюбики с дорогущими кремами, ходить на массажи и фитнесы, пока наконец к ней не снизойдет откровение: «средства Макрополуса» просто-напросто не существует. Всему свой срок и свой черед. Даже пластическая хирургия – весьма сомнительный шанс обмануть время. Всех удачливых пациенток пластических хирургов, «укравших» у жизни лет десять, предательски выдают глаза, руки и множество неуловимых деталей, отличающих двадцатилетних прелестных девушек от умудренных жизненным опытом молодящихся матрон. Лина не раз встречала обеспеченных женщин, самонадеянно решивших, что за деньги они могут купить все на свете, даже молодость. Но битву с беспощадным временем еще не выигрывал никто. Да, кожа на их лицах была натянута туго, как на дорогой мебели, однако взгляд… В нем давно не было ни юной наивности, ни сияния ранней молодости, ни женской спелой уверенности тридцатилетних. Взгляд безошибочно подтверждал, что его обладательнице полновесный «сороковник». В этом взгляде, вопреки желанию самих дам, отражались и физические муки, которые им пришлось претерпеть из-за постоянных круговых подтяжек и липосакций, и тяготы долгого восстановления. И все это – лишь за тем, чтобы потом вот так натянуто улыбаться?!.. Напрасный труд! Все равно этих «новомучениц» можно принять за юных дев только издалека. Ведь даже запах у двадцатилетних девчонок другой, их горячий молодой пот пахнет иначе, недаром мужчины буквально носом чуют молоденьких. Этот древний врожденный пра-инстинкт отлично сохранился у всех «кобелей» человеческой породы до нынешних времен…
Был еще один признак, по которому Лина безошибочно определяла возраст женщины. Нетерпение! Лина помнила, как хотелось ей в юности всего и сразу, причем независимо от реальных возможностей: купить новое платье, достать нашумевшую книгу, встретиться с друзьями, слетать на море… В ранние годы это лихорадочное состояние, этот непередаваемый «кураж» возникал у нее в периоды влюбленности. А влюбленной она была почти всегда. Лишь с появлением Петра куда-то испарилось ее природная особенность постоянно влюбляться – страстно, до обморока. Причем частенько – в самые неподходящие объекты. А тогда, двадцать лет назад, ей казалось: стоит немедленно купить вон ту кофточку или эти потрясающие босоножки – и ее «предмет» тут же падет к ее ногам готовенький, как спелое яблоко. И тогда не придется умирать, как она собиралась час назад, потому что жизнь без любви для нее вообще не имела смысла.
С возрастом страсть покупать все без разбору, словно «в запое», слава Богу, потихоньку утихла. Лишь изредка, в трудные минуты жизни, у Лины случались небольшие рецидивы «шопоголизма». А с появлением в ее жизни Петра, который смотрел на нее влюбленными глазами в любых нарядах и, особенно, без них, Лина окончательно поборола этот недуг. Зато теперь, замечая ухоженных женщин с фарфоровыми лицами и правильными чертами лица, дам с нереально тонкой талией, пухлыми губами и большими «надутыми» шариками грудей, она безошибочно определяла «гомункулов». Глаза у «гомункулов» не загораются азартным блеском, как бывает у юных нимф, при виде кофточек-юбочек, кружевных лифчиков и трусиков, эффектной бижутерии и причудливых шляпок. Гомункулам не до всего этого великолепия. В их глазах живет вечный страх. Этот страх постоянно нашептывает им: время идет, возможно, скоро придется делать очередную пластическую операцию и тогда… В общем, косметология – удовольствие дорогое, надо беречь деньги и не транжирить их по пустякам.
Обо всем этом Лина успела подумать буквально за несколько секунд, разглядывая в автобусе двух «фарфоровых» дамочек и одну «золотую».
– А я завидую нашим мальчикам из группы. Ну, этим «витальным» Володе и Борису, – подала писклявый голос Дюймовочка. – Мужчинам вообще жить на свете проще. А особенно – в нашей стране, где их намного меньше, чем женщин. Скажем «спасибо» многим революциям и войнам. Потому-то в России мужикам совсем не обязательно задумываться, как они выглядят. Тут любых подберут: и толстых, и лысых, и глуповатых, и хамоватых, и ленивых… А уж тех, кто хоть чуть-чуть посимпатичнее и поактивнее других – вообще «с руками» оторвут. И тогда им можно окончательно усесться на хрупкую женскую шею, ничего не делать по дому, постоянно предъявляя женам бесконечные претензии. Те же Боб и Вован в своей Усовке – наверняка настоящие «прынцы». Я уверена, что эти «красавцы» себе самых эффектных невест найдут. Девчата еще и передерутся из-за них. А что? Активные, в меру пьющие, рисковые. при деньгах… Здесь же, в Китае, – наоборот, мужиков намного больше. А молодых – и подавно. Вокруг каждой из юных китаянок – по три-четыре кавалера крутится. Вот какие они тут везучие, эти черноглазые «куколки»!
Окончив пылкую речь о наболевшем, Дюймовочка резко отвернулась к окну. Наступила тишина. Гид «Олег», наконец вспомнил о своих обязанностях и принялся рассказывать о достопримечательностях китайской столицы, которые в изобилии мелькали за окнами автобуса…
– А свободное время? – бесцеремонно перебила его дамочка в золоте. – Оно вроде бы предусмотрено нашей программой пребывания в Пекине…
– Да, конечно, у вас сегодня будет два часа после обеда, – пообещал гид.
– Почему так мало? – возмутилась дама. – У нас личные планы!
– В самом деле, безобразие! – поддакнули ей «вамп» и Дюймовочка. – Надо и о презренной прозе подумать! Говорят, возле площади Тяньаньмэнь есть торговая улица, а там – множество бутиков. Мы слышали, там продаются лучшие европейские марки по вполне доступным ценам. За два часа нам не успеть проутюжить эту улицу со всеми ее бутиками из конца в конец.
– Да не волнуйтесь вы, дорогие дамы! Уверяю вас, большая часть этих брендов отшивается здесь, в Китае, – подал голос симпатичный молодой человек с «Камчатки». – Так что покупать «фирменные вещи» в местных дорогих магазинах не имеет никакого смысла.
«Похоже, этот красавчик тоже отнюдь не молодой, а молодящийся, – внезапно догадалась Лина, – ну, как в случае с дамочками. На первый взгляд – подтянутый, модно одетый, эффектный мачо.... А приглядишься – морщинки у глаз, второй подбородок, животик, на висках легкая седина. В общем, сплошной обман зрения. Но, главное, что выдает его, как и в случае с дамами – взгляд. Цепкий, жесткий, проницательный. Такой взгляд бывает только у дорого одетых сорокалетних мужчин, уже знающих, что почем в этой жизни, но отнюдь не у «юношей пылких, со взором горящим».
Тем временем дамочки с уважением взглянули на «стилиста», как его прозвала про себя Лина, и принялись подробно, даже как-то вдохновенно расспрашивать попутчика про моду, бутики и дорогие магазины.
– Я предпочитаю одеваться «от Армани», – небрежно сообщил «стилист». – Элегантно и ничего лишнего. Особенно мне нравится его последняя линия мужских костюмов.
– Ах, как интересно, говорите еще! – заверещали дамочки. – А про женские тенденции в моде вы нам не расскажете?
Гид «Олег» окончательно примолк, не выдержав столь серьезной конкуренции, и «стилист» распустил перышки, как оперный тенор перед дамами: