Китайская головоломка
Шрифт:
– Что ты несешь, черт тебя подери?
– Мы проиграли, Мария.
– До него всего каких-то пятьдесят ярдов.
– Да хоть как до Луны, моя дорогая. Винтовка на кровати. Если хочешь, она в твоем распоряжении.
Гернер услышал, как захлопнулась дверь.
– Совсем не обязательно закрывать дверь, моя дорогая, сказал он. – Двери их не остановят.
– Я не закрывала… – начала было Мария, а потом Гернер услышал, как треснула кость, и тело сначала плюхнулось на кровать, а затем врезалось в стену рядом с ним. Он скосил глаза влево. Мария, по-прежнему со встрепанными волосами, лежала, измазанная темной кровью, сочившейся из проломленного черепа. Скорее всего, она ничего не успела почувствовать, вероятно, даже не увидела рук, которые это над ней проделали. И мертвой она выглядела неопрятной.
У Гернера была еще одна просьба к Богу, и он попросил, чтобы Марию судили за ее помыслы, а не за поступки.
– Эй, парень, как твои снайперские дела? – раздался голос сзади.
– Прекрасно, пока ты не испортил все дело.
– Вот так-то, дорогой.
– Если не возражаешь, то прекрати болтовню, и кончай с этим поскорее.
– Знаешь, вовсе не обязательно быть по этому поводу таким обидчивым.
– Дело не в этом. Дело в том, что мне просто надоело иметь дело с крестьянами. А теперь, прошу тебя, сделай то, зачем пришел.
– Если тебе не нравится иметь дело с крестьянами, так что же ты не стал камергером двора Его Величества, а, шмук?
– Боюсь, что в то время на рынке труда не оказалось вакансий, – ответил Гернер, по-прежнему не оборачиваясь на голос.
– Сначала несколько вопросов. Кто тебя нанял?
– Она. Труп.
– На кого она работает?
– На какую-то коммунистическую организацию. Я не знаю точно, на какую.
– Подумай хорошенько.
– Не получится.
– А ты попытайся.
– Я пытался.
– Попытайся получше.
Гернер почувствовал, как ему на плечо легла рука, а потом плечо словно сжали тиски, разрывая нервы и дробя кости, и сплошной комок боли образовался на месте правой половины его тела. Он застонал.
– Попытайся получше.
– А-а-а! Я больше ничего не знаю. У нее в сумочке семьдесят тысяч.
– О'кей. Верю. Слушай, а как в этом городе готовят жареную утку?
– Что? – Гернер начал было оборачиваться, но не успел. Вспышка. А потом – ничего.
Глава четырнадцатая
Римо съехал со скоростной автострады штата Нью-Йорк в том же месте, что и машина генерала Лю. Это была типичная американская развязка дорог, где в мешанине знаков и бессмысленных табличек, понатыканных над дорогой, на высоте двадцати пяти футов, найти нужный указатель было крайне трудно – для этого пришлось бы прочитать их все.
Бестолковость дорожных инженеров и строителей вполне могла привести к тому, что Римо, не пройди он интенсивный курс тренировок тела и сознания, наверняка пропустил бы нужный поворот,
Под полуденным осенним солнцем шоссе казалось живым – то ли предобеденный час пик, то ли обычная пульсация периодически засоряющейся артерии, питающей главный город мира. Как только нью-йоркский воздух – этот яд удушающего действия – проник через кондиционер машины в салон, Чиун начал слегка покашливать.
– Медленная смерть, – сказал он.
– Все это – из-за крайне жестокой эксплуатации, которой подвергаются трудящиеся. В Китае мы никогда не допустим такого загрязнения воздуха.
– В Китае, – заметил Чиун, – у людей нет машин. Они едят испражнения.
– Ты позволяешь своему рабу слишком много вольностей, – сказала Мэй Сун Римо. Все трое сидели на переднем сиденье, Мэй Сун посередине, а Чиун просто-таки вжался в дверцу, чтобы быть подальше от девушки. Римо не стал взваливать на себя лишние хлопоты с переменой автомобиля – он от души надеялся, что за ними следят. Время поджимало, генерал Лю до сих пор не найден, и Римо хотел вступить в контакт со своими противниками как можно скорее.
Римо не нравилось, что Чиун сидит у окна в его теперешнем настроении, и всю дорогу ему приходилось держаться подальше от машин с пацифистскими эмблемами. Римо пытался сконцентрироваться на обстоятельствах исчезновения генерала Лю, надеясь на внезапное озарение.
Потом он резко очнулся, услышав, как Чиун, весь исполненный блаженства, что-то громко мурлычет. Римо внимательно огляделся по сторонам. Вроде все в порядке. И тут он увидел, что пробудило такой восторг в душе Чиуна. Маленькая иностранная машина с пацифистской эмблемой обгоняла их справа.
Когда машина поравнялась с ними, Чиун, не отвлекаясь и глядя только перед собой, резко высунул руку в окно и за что-то ухватился. В зеркальце заднего вида Римо рассмотрел, что это было. Боковое зеркальце той другой машины со звоном упало на дорогу и разлетелось на мириады осколков.
Все, разумеется, случилось так быстро, что водитель той машины не заметил, как рука Чиуна молнией мелькнула в воздухе и оторвала зеркальце. Машина уже ушла вперед, и Римо видел, что водитель озирается по сторонам и качает головой. Чиун замурлыкал еще громче – он был на верху блаженства.
Потому-то Римо и приходилось держаться подальше от машин с пацифистскими эмблемами, пока он добирались до Нью-Йорка. Один раз он попытался надуть Чиуна: пошел на обгон такой машины, подошел к ней как можно ближе и в самый последний момент резко взял в сторону. Ему хотелось проверить, до каких пределов он может дурачить Чиуна. Дело кончилось тем, что зеркальце той машины плюхнулось Римо на колени. Чиун был в неописуемом восторге, особенно когда зеркальце отскочило от Римо и отлетело к Мэй Сун.