Китайская мифология. Энциклопедия
Шрифт:
Бога-повелителя севера Сюяньтяня (или Сюаньу) почитали прежде всего как победителя демонов, который, согласно одному сюжету, всего за неделю по поручению Юйди избавил Поднебесную от демонов и бесов. Его называли «Темным богом», ибо он олицетворял собой северный небосвод, имевший, как считалось, черный цвет с красным оттенком.
Усмирителем демонов провозглашали и бога войны Гуаньди, однако своей славой и популярностью это божество обязано не столько ратным подвигам, сколько непоколебимому следованию нормам конфуцианской морали. Кроме того, культ Гуаньди — ярчайший пример обожествления реального исторического лица; в средневековом Китае подобное обожествление сделалось едва ли не повседневной практикой (по саркастическому замечанию французского синолога А. Масперо, почти каждый китайский бог — это в прошлом человек, обожествленный покойник).
В романе Ло Гуань-чжуна «Троецарствие» о «прототипе» Гуаньди — полководце III века Гуань Юе — говорится:
Вдруг Гуань Юй прилетелИсторический Гуань Юй был знаменит тем, что, даже попав в плен и будучи приговорен к смерти, не отрекся от своего друга Лю Бэя, которому принес клятву на верность. Как пишет Л. С. Васильев, «эта легендарная верность и честность, вкупе с другими традиционными конфуцианскими добродетелями, приписанными молвой Гуань Юю, получили со временем широкую известность в народе… Императоры различных династий, принимая во внимание именно его конфуцианские, а отнюдь не военные, доблести, жаловали ему один за другим почетные титулы, пока наконец в 1594 году он не был удостоен высочайшего в стране титула ди („государь“), [101] звания „Помощник Неба, защитник государства“ и деификации в качестве бога войны Гуаньди».
100
Обработка И. Миримского.
101
Имя божества Гуаньди буквально означает «Государь Гуань».
Хотя Гуаньди считался богом войны, как и положено обожествленному полководцу, среди его «обязанностей» преобладали мирные занятия. Этого бога почитали как покровителя литературы (по преданию, Гуань Юй любил перечитывать хронику «Весны и осени»), как защитника торговли и богатства, даже как подателя сыновей. Эти сугубо гражданские «обязанности» бога-воителя, вероятно, объяснялись тем, что в Китае — в отличие, скажем, от Японии или Европы — престиж гражданского чиновника был намного выше престижа военного. Впрочем, возможно и другое толкование: в китайской небесной иерархии, по образу и подобию иерархии земной, каждую чиновничью должность занимали одновременно два подданных Небесного императора — чиновник военный и чиновник гражданский. Именно таким военным чиновником и был Гуаньди — во всяком случае, как бог богатства, что подтверждается существованием в китайской мифологии его гражданского «альтер эго» — божества достатка Биганя.
В эпоху Цин Гуаньди стал, пожалуй, самым популярным божеством народного пантеона, храмы, посвященные ему, строились по всей стране, а в деревенских кумирнях, где обычно ставили на алтарях таблички с именами наиболее важных, по мнению крестьян, божеств-заступников, имя Гуаньди практически всегда соседствовало с именами Конфуция, Лаоцзы и Гуаньинь. О популярности этого бога говорит и тот факт, что среди китайских буддистов ходило предание о приобщении Гуаньди к «четырем благородным истинам», а даосы, с легкостью презрев очевидный анахронизм, сложили легенду о победе Гуаньди и воинства Пяти священных пиков (У юэ) над мятежным великаном Чию, мифическим противником «первого бессмертного» Хуанди.
Не меньшее количество легенд окружало и буддийскую бодхисаттву Гуаньинь, наиболее почитаемую богиню позднего китайского пантеона. Культ этой богини, несмотря на его «чужеродность», пользовался личным благоволением императора, а в народе Гуаньинь считалась самым благожелательным среди божеств, истинной «матушкой-заступницей», индийское происхождение которой давным-давно забылось. В романе «Путешествие на Запад» ей посвящены такие строки:
Являла, светлой мудрости полна,Четыре добродетели она;Была, как золотое изваянье,—На нежной шее жемчуга блистанье,Прическа, словно свившийся дракон,А волосы, как в тучах небосклон.Из тюля сделан воротник открытый,Пошел на юбку лучший бархат рытый,А золотой изящный поясок —На счастье бодхисаттвы был намек.Ее лицо сияло белизною,Краснели губы точкою одною,Прекрасный взор ее горел звездой,А брови, словно месяц молодой,Казалось, изгибались прихотливо.Неувядающие ветви ивыОна в сосуде золотом несла.Роса в нем благодатная была.Она в ответ на каждое моленьеС любовью посылает облегченье,Ей молится с надеждою народ,Она от всяких бед его спасет,И, как гора Тайшань, она надежна,И потому довериться ей можно.Дворец
К культу Гуаньинь как покровительницы женщин и подательницы детей тесно примыкал культ богинь– няннян. Эти богини плодородия (в широком смысле слова), известные еще в архаической традиции и у даосов, в поздней мифологии сделались спутницами и помощницами Гуаньинь. На народных лубках Гуаньинь часто изображали в окружении няннян — «матушек», каждая из которых отвечала за здоровье того или иного органа тела или покровительствовала конкретной стадии появления на свет ребенка (свидание влюбленных, страсть, зачатие, роды). Так, богиня Сунцзы-няннян наделяла новобрачных даром плодовитости, богиня Яньгуан-няннян предохраняла младенцев от заболеваний глаз, а богиня Цуйшэн-няннян ускоряла роды и т. д. Всего няннян насчитывалось девять.
102
Перевод под редакцией А. Е. Адалис.
В деревнях почитали и других богов плодородия — тянь-шэнь, или тянь-цзу. Эти божества, в отличие от Гуаньинь и ее помощниц-няннян, «заведовали» плодородием не человека, но природы: к ним обращались с молитвами об урожае, само их название означает «полевые духи». А в городах и городских окрестностях особое значение приобрел культ божественных чиновников-чэнхуанов и их деревенских помощников туди-шэнь.
Доучжэнь няннян — богиня, оберегающая от оспы. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева.
Каждый город, вне зависимости от размеров, имел собственного чэнхуана (или чэнвана), а в крупных городах их насчитывалось даже несколько. Это божество выполняло роль своего рода «министра-администратора» — управляло городом и округой, выступало как верховный судья, карало тех грешников, которых не настигло справедливое возмездие при жизни, защищало население от стихийных бедствий и нападений, регулярно отчитывалось перед Юйди о положении дел на вверенной ему территории. Зачастую чэнхуанами после смерти становились видные чиновники, прославившиеся своими добродетелями; по замечанию Л. С. Васильева, «можно безошибочно предположить, что каждый из полутора-двух тысяч китайских чэнхуанов имел свою точную и строго фиксированную биографию, тщательно увязанную с реальными историческими событиями и личностями». Именно с чэнхуанами как с непосредственными защитниками и покровителями конкретного города связан известный обычай «наказания богов»: если люди полагали, что тот или иной чэнхуан не выполняет своих обязанностей надлежащим образом, императорский чиновник мог подвергнуть его статую порке или даже сослать ее (и самого чэнхуана) в отдаленную местность.
О значительности роли, которую играли чэнхуаны в китайской культуре, свидетельствует и такой факт: в Пекине был построен храм чэнхуанов всех местностей, где люди, волею случая оказавшиеся далеко от дома, могли обратиться с мольбами к своему «домашнему» богу и совершить жертвоприношение перед табличкой с его именем.
В деревнях «от имени и по поручению» чэнхуанов действовали туди-шэнь (также звавшиеся туди-гунами и лаое). Эти боги ведали всеми деревенскими делами, заботились о местных жителях и исправно извещали канцелярии чэнхуанов и саму Небесную канцелярию обо всем, что происходило на их территории. Подобно чэнхуанам, в туди-шэнь могли превращаться обожествленные за свою высокую нравственность жители той или иной деревни. Также подобно чэнхуанам туди-шэнь могли вмешиваться в дела загробного мира: считалось, что в течение трех дней после смерти человека туди-шэнь доставляют его душу к князьям преисподней; верили, что должным образом поднесенные жертвы могут умилостивить туди-шэнь и заставить их облегчить за гробом участь души умершего.
Кроме туди-шэнь, в деревнях почитали и ту-шэнь, богов — подателей благополучия. А на юге Китая по сей день сохранилось почитание богов фудэ чжэншэнь («истинных божеств счастья и добра»), которые выступали в том же качестве, что и туди-шэнь; причем, по замечанию В. В. Малявина, «в современных Гонконге и Макао своего божественного покровителя имеет едва ли не каждый подъезд».
Бог местности Туди. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева.