Китайская мифология. Энциклопедия
Шрифт:
В кухне над очагом обычно вешали лубок с изображением Цзаована и его супруги. Нередко такой лубок дополняли лубками эротического содержания, которые должны были предохранить дом от пожара (соединение мужского и женского начал толковалось как слияние неба и земли, то есть как дождь). В конюшне и в хлеву вешали лубки с изображениями духов-покровителей домашнего скота — Ню-вана, Ма-вана и других. «Обычно даже бедная семья покупала до десяти лубков для украшения жилища к празднику Нового года. Некоторые лубочные картины полагалось дарить ко дню рождения — с пожеланием долголетия — или к свадьбе с пожеланием мужского потомства» (Б. Л. Рифтин).
Ян Юйхуань, богиня цветов абрикоса. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева. Ян Юйхуань — певица и танцовщица, по преданию, особенно хороша становилась опьяненной. Отсюда связь с абрикосом, которая установилась после смерти и обожествления певицы.
Эти лубки в народе являлись неотъемлемой частью культа
В общем и целом можно сказать, что народная картина в Китае, наряду с китайским классическим романом, сыграла роль хранителя мифологических сюжетов, своего рода «визуализированного» мифологического свода, этакой «Эдды» или «Пополь-Вух» в картинках. Не возникни в китайской традиции этот изобразительный жанр, наше представление о поздней китайской мифологии было бы куда более скудным: ведь конфуцианская идеология, окончательно утвердившаяся в Поднебесной в Средние века, не одобряла «разговоров о духах» и записей их деяний, а потому народный лубок оказался фактически единственным средством фиксации поздних мифов, в большинстве своем «непристойных» с точки зрения официальной морали.
Совершенно особое место в мифологических представлениях китайцев занимал культ предков, известный с незапамятных времен и во многом сохранивший свою значимость до сегодняшнего дня. На уровне мифологии этот культ отражался, во-первых, в представлении о предках как о духах — покровителях семьи или рода (и всей страны, если говорить о первопредках Фуси, Хуанди и других); в поздней мифологии это представление, унаследованное из архаической традиции, продолжало оказывать существенное влияние на народное сознание. [109] Во-вторых, с культом предков были неразрывно связаны представления о судьбе души в загробном мире; картина последнего — во многом под влиянием буддизма — претерпела в средневековом Китае значительные изменения.
109
«В каждом китайском доме имелся семейный алтарь, на котором стояли таблички с именами умерших предков. Предкам регулярно (обычно 1-го и 15-го числа каждого месяца, но иногда и ежедневно) совершали подношения, в дни праздников их приглашали побыть вместе с живыми, им докладывали о всех произошедших в семье переменах. В частности, главным свадебным обрядом в Китае до сих пор остается представление новой жены предкам ее мужа» (В. В. Малявин).
«Будь богатым, знатным и живи долго». Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева. На лубке изображена небесная дева сяньнюй, в руках у которой чудесный гриб личжи.
Если в древности считалось, что у каждого человека две души, по и хунь, первая из которых после смерти тела остается в могиле и нисходит в подземный мир, а вторая возносится на небеса, то в Средние века к этим двум душам прибавилась третья — ша, воплощавшаяся в табличке с именем человека на семейном алтаре. Душа по все так же оставалась в могиле вместе с телом, а вот судьба души хунь заметно усложнилась. Эта душа после смерти человека попадала в подземное судилище диюй, где и решалось, какая участь (адские муки, череда перерождений или райское блаженство) ее ожидают.
Как говорилось в предыдущей главе, само понятие преисподней как места наказания грешников китайцы позаимствовали у буддизма. В архаической традиции подземный мир мыслился как обитель духов, терпеливо ожидающих повеления верховного божества, чтобы подняться на небеса, а в поздней мифологии с ее буддийскими мотивами этот мир стал своего рода чистилищем; сама концепция посмертного суда, неизвестная древним мифам, пришла в Китай вместе с учением Будды.
Подобно земным публичным учреждениям Поднебесной, китайский ад был организован как канцелярия, где трудились многочисленные секретари, писцы и другие чиновники, несли службу гонцы и даже своего рода «грузчики» (духи чжа-шэнь, доставлявшие души умерших в преисподнюю). Подземная канцелярия состояла из 10 судилищ — возможно, правильнее было бы называть их на бюрократический лад инстанциями, — где определялась посмертная участь души, вершились наказания и выносился вердикт о необходимости и длительности последующих перерождений. Возглавлял диюй буддийский бодхисаттва Дицзанван; в Северном и Восточном Китае владыкой преисподней нередко называли божество по имени Дунъюэ дади (Великий император Восточного пика), оно же — бог горы Тайшань, а в Южном Китае бог подземного мира носил имя Фэнду дади — Великий император горы Фэнду. Впрочем, наиболее популярным божеством был именно Дицзанван, наряду с которым особо почитали еще Яньлована — начальника пятой подземной палаты, «китаизированного» индийского бога смерти Яму.
В первой палате преисподней судья Циньгуан-ван выносил решения о том, куда надлежит отправить очередную душу: безгрешных отсылали в десятую палату для нового перерождения, грешников же ставили перед зеркалом Нецзинтай («зеркалом зла»), в котором они видели собственные
110
Исключения делались для тех, кто покончил с собой ради верности долгу, из сыновней почтительности или чтобы сохранить целомудрие.
Во вторую палату, которую возглавлял судья Чузцян-ван, направляли души тех, кто прелюбодействовал, воровал, обманывал. Описания загробных мук в этой палате очень напоминают муки в христианском аду: только грешников не поджаривают, а держат по горло в нечистотах.
Третья палата, которой управлял судья Сунди-ван, предназначалась для «политических»: сюда в первую очередь доставляли тех, кто думал и говорил, что император не заботится о своих подданных, а также чиновники, пренебрегавшие своими обязанностями.
Четвертой палатой заведовал судья Угуан-ван, вершивший суд на теми, кто не платил налогов, обвешивал покупателей, продавал поддельные лекарства или жульничал как-либо иначе, завидовал богатству других, нарушал слово, лгал и запугивал людей. Этим грешникам уготована река нечистот Найхэ, а убийц, запятнавших кровью домашний очаг или храм, ожидал «кровяной пруд» Сюэучи, в котором они должны пребывать, не высовывая голов.
Пятой палатой, как упоминалось выше, руководил Яньло-ван — индийский бог смерти Яма. В индийской традиции Яма — «первый мертвый», первый человек, который умер и тем самым открыл путь к смерти для других; «Ригведа» называет его не божеством, но «царем мертвых». В эпосе Яма стал божеством и судьей царства мертвых, и именно в этой последней ипостаси его образ и переняли буддисты, а позднее он проник в религиозно-мифологических представления народов тех стран, где распространился буддизм. В китайской традиции Яньло-ван выступал как суровый, но справедливый и неподкупный судья, не чуждый, впрочем, милосердия: по некоторым легендам, первоначально он возглавлял первую палату, но был переведен оттуда, поскольку отпускал на землю души грешников, умерших от несчастных случаев. В пятой палате несли кару те, кто нарушал при жизни конфуцианские заповеди: не выказывали сыновней почтительности, не выполняли последнюю волю родителей, не делились деньгами с нуждающимися, не исполняли законов государства и т. д. Известна любопытная «мера предосторожности», к которой прибегали грешники, чтобы заранее задобрить Яньлована: 8-го числа 1-го месяца года, в день рождения этого бога, его именем клялись избегать грехов; считалось, что этой клятвы достаточно, чтобы умилостивить Яньлована.
Злые духи 72 звезд (цишиэр шашень). Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева.
Шестой палатой заведовал судья Бяньчэн-ван. К нему на расправу попадали те, кто крал позолоту и драгоценности со статуй божеств, неаккуратно обращался с книгами (!) и тому подобное. О муках грешников в этой и других палатах писал в своем романе «Путешествие на Запад» У Чэнъэнь:
Тянули жилы, мучили в темницах,Держали в ямах, где бушует пламя.Тянулось время медленно и скучно —В душевной пустоте, большой печали.Кто совершал грехи большие в жизни,Кто был запятнан черными делами,За прошлое, за тяжкие проступкиЗаслуженную кару получали…Их устрашали, за язык тянули…Как мясники, сдирали клочья кожиС тех, кто презрел небесные законы,С тех, кто разил людей змеиным жалом,Их, грешников — на муки обреченных —Избавить от суда никто не может:В муку смололи, в ступе раскрошили,И чтобы мучить, снова воскрешали…И рвали на куски тела несчастных,Безжалостно калечили их лица,Вытягивали прочь кишки из чрева,Мороз на них свирепый напускали,Варили в масле, в темноте томили,В крови повелевали им топиться…На дыбе истязали долгой пыткой,Дробили кости, жилы подрезали…На долгие столетья каждый грешникВ темницы ада для расправы брошен,Бежать нельзя — напрасны все попытки:Веревками тугими грешник связан,Для тех, кто прежде убивал и мучил,Исход перерождений невозможен,Кто лицемерит, кто наживы жаждет —Тот будет за грехи свои наказан! [111]111
Стихотворный пересказ В. Гордеева.