Китайская шкатулка
Шрифт:
— Как тебя зовут? — мягко спросил он.
Я ответила.
— Совершенная Гармония — хорошее имя для совершенно очаровательной девушки. — И вдруг он преподнес мне неожиданный подарок. Он сказал, что хочет купить мне день!
Он рассмеялся над моим смущением, откинув голову назад и показывая ровные белые зубы.
— Нет, — сказал он, — я не собираюсь покупать тебе воскресенье, которое бывает перед понедельником. «Сандэй» — это десерт из мороженого. Его название просто похоже на слово «воскресенье». Держу пари, что ты никогда такого
Он снова удивил меня, когда взял мою корзину и поднял на плечо. Ай-я! Мужчина несет женскую ношу. Люди смотрели на него, но мой брат, казалось, не обращал на них внимания.
Я спросила, для чего нужен этот «Сандэй», а он ответил, что его нужно есть. Я снова задала вопрос:
— А что он лечит? Излишек ян? Или жар во внутренностях?
— Мороженое ничего не лечит. Это просто вкусно.
— Тогда почему его покупают в аптеке?
Гидеон снова рассмеялся и еще раз шокировал меня, взяв под руку. Но потом я вспомнила, что он мой брат, следовательно, имеет право ко мне прикасаться. Однако его прикосновение волновало. На мне был свитер с длинными рукавами, но я чувствовала, как тепло его пальцев обжигает мою кожу. Я ощущала, как его рука сжимает мою жестом собственника, приятным и одновременно пугающим. Я уверяла себя, что иду за ним из вежливости, но сердце мое радостно летело за любимым.
Аптека оказалась совсем непохожей на китайский магазин трав: просторное помещение с высоким потолком, а все лекарства выставлены в стеклянных витринах или на полках. Я не увидела мешков или корзин с травами, никаких весов, никаких карт с указанием основных точек человеческого тела. Все было безукоризненно чисто.
Я подошла поближе к стеклянной витрине, потому что меня интересовала западная медицина, и принялась рассматривать лекарства, выставленные под стеклом. Меня изумили их чудные названия «Анти-катар», «Газ-экс», «Дис-пепсо»… Очень неприятно звучащие названия. Вероятно, плохие названия выводят из организма плохие болезни.
Гидеон между тем купил пастилки от кашля и подвел меня к маленькому столику около «содового фонтана». Я очень остро ощущала неодобрительные взгляды других посетителей, но мой брат либо ничего не замечал, либо не обращал на них внимания. Я достаточно долго прожила в Сан-Франциско, чтобы понять значение этих взглядов. Они говорили: белый мужчина с китаянкой.
Гидеон подвинул мне стул, уселся сам, снял мою корзину с плеча и поставил на пол. Столик был очень маленький, с мраморной крышкой, на тоненьких металлических ножках, а стулья весьма неудобные. Вероятно, не предполагалось, что мы засидимся здесь долго.
— Как идут дела? — Гидеон посмотрел на мою корзину.
— Прекрасно, удача на моей стороне, — ответила я, машинально пряча потрепанные рукава.
Брат посмотрел на мой скромный товар — плоские бутылочки среди пакетиков из коричневой бумаги, перевязанных бечевкой, и многочисленные
— Тебе нужна хорошая мужская помощь.
Я не поняла его слов, но он очень забавно их произнес. А поскольку он засмеялся, я рассмеялась тоже и быстро прикрыла рот рукой.
— У тебя прелестный смех, Гармония. Не прячь его.
И тут я увидела, что Гидеон рассматривает мое платье — шелковое, но местами протершееся, застежка из тесьмы починена разноцветными нитками, воротник-стойка обтрепался. И еще свитер с длинными рукавами, продранными на локтях.
— Ты очень бледная, — заметил он. — Ты достаточно ешь?
— Больше, чем могу съесть, — бодро ответила я, хотя не ела с позавчерашнего дня. — Мне приходится отдавать остатки: еды слишком много.
Гидеон знаком подозвал официанта.
— Предлагаю тебе попробовать здешний горячий шоколадный соус. Они добавляют туда виноград, поэтому он совершенно особенный.
Мой желудок вдруг громко заурчал, и я смущенно прижала к нему руку. Гидеон рассмеялся, потом взглянул на мою руку, и его улыбка увяла. Я взглянула тоже и, к своему ужасу, увидела, что длинный рукав свитера задрался, выставив на его обозрение повязку на запястье.
— Ты поранилась?
— Это пустяки.
Он протянул руку.
— Дай-ка взглянуть.
Лицо у меня горело, а сердце бешено колотилось. Когда его пальцы коснулись моих, я почувствовала, как жар проник мне в кровь и побежал по венам. «Он мой брат! — говорила я самой себе. — У нас один отец». Гидеон отодвинул рукав и увидел недавние следы от ожогов и укусов. Он нахмурился и спросил:
— Что это такое?
Я рассказала ему о бальзаме и о том, как я его испытывала на себе, проверяя, что работает, а что нет.
— Господи, — выдохнул Гидеон, — ты в самом деле ставишь опыты на себе?!
— А на ком же мне еще экспериментировать?
— И все из-за этого проклятого бальзама?
Я посмотрела в глаза Гидеону Барклею, и мне вдруг захотелось облегчить душу.
— В Чайнатауне полно лекарств, люди покупают только те, что обещают больше. Но эти лекарства лгут! Они не делают того, что написано на этикетке. Люди тратят деньги, идут домой и не могут вылечиться. А лекарства моей матери действительно могут вылечить, но как мне убедить людей, если они привыкли к товарам «Красного Дракона», а я в Чайнатауне новичок и всего лишь девушка?
Я замолчала, потому что, хотя Гидеон и доводился мне братом, он все равно оставался для меня чужим мужчиной, а я не привыкла подолгу говорить с мужчинами.
— Я хочу, — уже более сдержанно добавила я, — создать лекарство, которое сможет купить любой и которое поможет всем.
— Звучит довольно амбициозно! — Гидеон снова посмотрел на мою повязку и нахмурился. — Но есть способы лучше, чем ставить опыты на себе. Как твоя семья позволяет тебе это?
— У меня нет семьи.