Китти
Шрифт:
– Может быть, он отнесется к этому равнодушно.
– Равнодушно, Вальтер?
В тоне ее слышалось недоверие.
– Я всегда считал его очень застенчивым человеком. Есть люди, которые не могут терпеть сцен. Он достаточно умен, чтобы понять, что скандал ему пользы не принесет. Я ни на минуту не допускаю возможности, чтобы это был Вальтер, но даже, если это был он, я уверен, что он сделает вид, будто ничего не знает.
На минуту она задумалась.
– Он страшно в меня влюблен.
– Отлично, тем лучше для нас. Тебе легче его обойти.
Он улыбнулся ей той
– Мне все равно, – весело сказала она.
– Игра стоила свеч.
– Вина моя.
– Зачем ты пришел? Я была поражена, когда увидела тебя.
– Я не мог отказаться от соблазна.
– Милый, дорогой!
Она слегка нагнулась к нему, и ее темные блестящие глаза страстно впились в его глаза, губы полуоткрылись, он обнял ее. Она со вздохом восторга отдалась его объятиям.
– Ты знаешь, что ты всегда можешь надеяться на меня, – сказал он.
– Я так с тобою счастлива! Я желала бы быть в состоянии дать тебе столько же счастья, сколько даешь мне ты.
– Ты теперь успокоилась, больше не боишься?
– Вальтера я ненавижу, – ответила она.
На это он не нашел ответа и только поцеловал ее. Он взял ее руку, на которой были надеты маленькие золотые часы и посмотрел который час.
– Знаешь, что мне теперь надо делать?
– Бежать? – с улыбкой сказала она.
Он утвердительно кивнул головой. На один миг она крепче прижалась к нему, но, чувствуя, что он действительно хочет уйти, освободилась из его объятий.
– Стыдно так пренебрегать службой. Убирайся вон.
Он никогда не мог держаться от удобного случая пококетничать.
– Тебе чертовки хочется отделаться от меня, я вижу, – шутливым тоном сказал он.
– Ты знаешь, как мне тяжело расставаться с тобой.
Она проговорила эти слова вдумчивым, серьезным, убежденным тоном. Польщенный, он весело усмехнулся.
– Не терзай свою хорошенькую головку мыслями о нашем таинственном посетителе. Я уверен, что это была ама. Если случится беда, то я ручаюсь, что сумею тебя выручить.
– Очевидно, ты обладаешь большим опытом в этих делах.
Он весело и ласково улыбнулся ей.
– Нет, но, кажется, я могу похвастать тем, что на моих плечах сидит толковая голова.
3
Она вышла на веранду проводить его; отъезжая, он помахал ей на прощанье рукой.
На веранде была полная тень. Она осталась там отдохнуть. Сердце ее было полно чувством удовлетворенной любви.
Дом, в котором они жили, был расположен па откосе горы. Ее рассеянный взгляд едва замечал красоту голубого моря, гавань, переполненную огромным количеством судов. Она могла думать только о нем, о любовнике. Как отвратительно то, что они оба не свободные люди. Его жена ей нс нравилась. На минуту ее блуждающая мысль остановилась на Доротти Таунсэнд.
Ей по крайней мере тридцать восемь лет. Чарли
Китти улыбнулась ласково-иронической улыбкой: так на него похоже, милый дурачок, он может изменять жене, но никогда не позволит себе произнести хоть одно слово осуждения на ее счет. Она довольно высокого роста, выше Китти, не толстая и не худая, с густыми светло-каштановыми волосами; хорошенькой она никогда, наверно, не была, только свежесть первой молодости могла раньше делать ее привлекательной. Китти улыбнулась и слегка пожала плечами. Конечно, никто не будет отрицать, что у Доротти Таунсэнд очень приятный голос. Она удивительно хорошая мать, что Чарли всегда признавал, но Китти она не нравилась. Не нравилось ее холодное обращение. Безукоризненная вежливость, с которой она принимала гостей, приглашенных к обеду или к чаю, раздражала, так как вы чувствовали, что в сущности не представляете для нее никакого интереса. На свете ее ничто не интересовало, как казалось Китти, кроме ее детей: два мальчика учились в школе в Англии; младшего же мальчика, лет шести, она собиралась отвезти туда на будущий год. Она точно носила всегда на лице маску. Она улыбалась и приятным, любезным голосом говорила то, что как-раз надо было в этот момент сказать, и, несмотря на ее обходительное обращение, чувствовалось, что она очень от вас далека. У нее было небольшое количество близких друзей в колонии, и те были очень высокого мнения о ней.
4
Когда Китти, после свадьбы, приехала в Чинг-Иен, ей трудно было примириться с фактом, что ее социальное положение в обществе зависит от служебного положения ее мужа. Конечно, в течение первых месяцев после ее приезда, все были очень с нею любезны, и они почти каждый вечер были куда-нибудь приглашены. Когда они обедали с губернаторском доме, губернатор сам вел ее к столу, в качестве новобрачной; но она скоро поняла, что, как жена бактериолога, она занимала самое незначительное положение в обществе. Это было ей неприятно.
– Это очень глупо, – сказала она мужу, – ведь почти ни один из них не стоит того, чтобы на него обратили внимание дома в Англии, хоть в течение пяти минут. Мать моя и не подумала бы пригласить ни одного из них к нам на обед.
– Не огорчайся этим, – отвечал он, – это, в сущности, пустяки.
– Конечно, пустяки, это только показывает, как они глупы, но смешно, когда вспомнишь, какого сорта гости бывали у нас в доме.
– С социальной точки зрения, человек науки не существует, – улыбнулся он.
Теперь она это знала, но, когда она выходила замуж, ей это было неизвестно.
– Признаюсь, мне не очень приятно, чтобы меня вел к столу какой-нибудь агент пароходного общества, – и она смущенно улыбнулась.
Может быть, он почувствовал упрек в ее словах, несмотря на шутливый тон, которым они были сказаны, так как взял ее руку и смущенно пожал ее.
– Мне очень жаль, милая Китти, но не огорчайся.
– Ах, я и думать об этом не стану.
5