КК. Книга 8
Шрифт:
Проводник сжал зубы.
– Ты из Йеллоувиня, да? А как попал сюда?
Проводник молчал.
– У нас нет слуг из Йеллоувиня, - продолжала болтать Каролина, поглядывая на ворота дома, в который ушел Святослав Федорович, - а жаль, я бы практиковалась в языке. У меня все сестры знают йеллоувиньский, а я говорю очень плохо. Хочешь, я попрошу Четери отдать тебя мне?
Молодой Ши становился все бледнее, а губы и вовсе сжались в тонкую линию. Каролина вздохнула, - солнце палило все жарче, - посмотрела в сторону реки.
– Ненавижу ждать, - сказала она недовольно и чуточку капризно.
– Ужасно, когда нечем заняться. Пойду
– Ой, забыла! А давай я тебя пофотографирую!? Ты так гармонично сложен, я смогу тебя потом нарисовать. Можешь снять рубашку? Она такая застиранная… под ней не видно ничего. Мне кажется, у тебя идеальные пропорции плеч! Так очерчены мышцы!
И она защелкала фотоаппаратом, запечатлевая, как Вей Ши с выражением крайнего изумления на лице поворачивается к ней, выдыхает, в четыре шага оказывается рядом…
Фотоаппарат полетел на землю, хрустнул под каблуком ботинка, а Каролинка, всплеснув руками, упала на колени, потрясла запястьем, которое только что грубо вывернули - но не это ее волновало.
– Зачем?
– всхлипнула она, собирая раздавленный фотоапарат и прижимая его к груди.
– Ты что, дурак?!
– губы ее дрожали, как и голос - но он был грозным, тонким.
– Ты знаешь, сколько тут всего? Тут мои рисунки, и куча референсов, и Ангелина, и папа… зачем?
Проводник стоял с таким яростным лицом, будто она только что нецензурно обозвала его матушку, глубоко выдыхал, постепенно успокаиваясь.
– Ты - наглая девчонка. Я тебе не обезьяна, чтобы меня фотографировать, - наконец сказал он презрительно.
– Нас вообще запрещено фотографировать.
– Нас - это кого?
– фыркнула Каролина, поднимаясь и утирая глаза, отчего на лице сразу появились грязные разводы от туши и пыли. Второй рукой она так же прижимала фотоаппарат к груди.
– Его величество императора?
– она заморгала - грязь попала в глаза.
– Тоже мне, нашелся аристократ. А попросить нельзя было, я бы удалила, зачем сразу ломать?
– принцесса снова посмотрела на осколки, на покрасневшее запястье, скривила губы и окончательно разревелась.
– Ты злой и грубый! Я все расскажу папе и Четери! Тебя накажут! Выгонят! А если сестре расскажу, она тебя вообще убьет!!
– Тому, кто защищает честь рода, нечего бояться наказаний, - процедил Вей Ши.
– Никому не позволено нас унижать.
– Уходи!
– принцесса сердито шмыгнула носом и топнула ногой.
– Иди подметай двор или чем ты там занимаешься. Тоже мне, защитил честь рода перед двенадцатилетней девочкой. Дурак!
Когда Святослав Федорович вышел из дома с ворохом зарисовок, Каролина, зажав планшет между ног, вытирала платьем глаза. Проводника нигде не было. Бывший принц-консорт, выслушав прижавшуюся к его груди дочку, которая от внимания и сочувствия начала ещё сильнее всхлипывать, закаменел, погладил ее рукой по спине.
– Пойдем обратно, Каролина, - сказал он.
– Я… пообщаюсь с этим молодым человеком. Никто не смеет трогать мою девочку.
– Он сильный, а у тебя нет руки, - жалобно и испуганно проговорила младшая Рудлог.
– И вообще он слуга. Ну его, пап! Он, наверное, ненормальный!
Святослав Федорович улыбнулся.
– Каролина, защищать своих нужно вне зависимости от собственной силы. Давай я полью тебе из фляги воды, умойся, и пойдем.
Во дворе дворца Четери предсказуемо йеллоувиньца не оказалось. Зато был
– Почтенный Святослав, принцесса, - сказал Четери, - примите мои извинения за нарушение законов гостеприимства. Я обещал вам защиту и безопасность. Так как это мой ученик, тяжесть его проступка на мне.
– Я бы хотел пообщаться с этим Вей Ши, - попросил Святослав. Чет покачал головой.
– Не нужно. Мой ученик, мне его и наказывать, а вам не по статусу на него руку поднимать.
– Пап, - взмолилась Каролина, с испугом дергая отца за ладонь, - пусть Четери сам, пусть!
Бывший принц-консорт посмотрел на дочь, на Чета. Культя его дернулась, и он опустил голову.
– Хорошо. Я не виню вас, Четери.
– И мы еще придем, - взволнованно добавила Каролина. Подумала и добавила вежливо: - С вашего разрешения, Владыка!
Гости ушли, отказавшись присоединиться к трапезе, и Чет, спокойно доев запеченное мясо, сыто потянулся, потрепал жену по коленке и встал.
– Четери, - жалобно попросила Светлана, - не убивай его.
– Не убью, - спокойно пообещал Мастер.
– Моя задача - чтобы он жил умным, а не умер дураком.
Вей Ши сидел в своей аскетичной каморке на узкой кровати, обхватив голову руками. Увидел входящего учителя, вскочил, вздернул подбородок вверх. Мастер наматывал на локоть длинный кнут, и лицо его было печальным.
– Снимай рубашку, становись спиной, молодой Ши, - сказал он с сожалением.
– Услышишь звук - прыгай. Увернешься, твое счастье.
– Будешь пороть меня, как раба в старые времена?
– вспыхнул внук императора, сжимая кулаки.
– Лучше убей, Мастер! Лучше убей!
– Рабов привязывали, - поведал Чет, - а я даю тебе возможность и в наказании учиться. Ты не себя испачкал - мое слово испачкал, щенок, моих гостей оскорбил. Ты, взрослый, обидел ребенка, ты, мужчина, тронул женщину. Но ты можешь это искупить. Лучше я сейчас тебя накажу, чем жизнь потом. Прыгай!
– Не буду, - прорычал Вей Ши.
– Ни прыгать, как трус, ни прислуживать безродным. Если бы кто увидел эти фотографии и меня, в одежде бедняка, грязного, то позор бы пал на семью Ши! Разве есть разница, кто тебя позорит? Хочешь наказывать - наказывай, а я своей вины не вижу!
– Твой выбор, - кивнул Четери - и кнут зашипел, завыл, как звенящая змея в атаке, и за дверьми каморки несколько минут слышны были свисты и сдавленные, глухие стоны.
– В Тафии у реки есть храм Триединого, - говорил воин-дракон, сматывая окровавленный кнут. Вей Ши остался на ногах, но опирался на стену у окна, уткнувшись в нее лбом и тяжело дыша, рубашка была разодрана, плечи его дрожали.
– Туда уже пришли монахи, туда приходят бедные за помощью. Пойдешь туда, там залечат твои раны. Боли сейчас у тебя больше, чем вреда. Останешься помогать, пока не поймешь, что можешь вернуться. Помогать, ни от какой работы не отказываться, всех слушать и слышать, и жить только на то, что заработаешь на пожертвования. Когда вернешься, скажешь мне два слова. Если не те - пойдешь обратно. Понял?