Клад монахов. Книга 1. Сысоева кровь
Шрифт:
Она стояла у ворот и покорно ждала.
– Пять лет прошло, а мать нисколько не изменилась! Вот так же она прикрывала рот рукой от радости, когда встречала. А потом прятала лицо, полное слез, когда провожала. Только лучистые морщинки вокруг ее серых и родных глаз стали еще глубже… – думал Михаил, разглядывая мать, которая раскрыв объятия, ждала своего сына.
– Здравствуй, мам…– тихо сказал Михаил, поцеловав в щеку мать. – Ты уж прости, что так долго не появлялся…
– Бог тебе судья, сынок… – так же тихо ответила Надежда Николаевна. – Я тебя всегда жду… Проходи домой!
Пока Михаил дошел до комнаты, он успел пару раз удариться головой о низкую притолоку дверей. Но все же оставался доволен: каждый раз, когда бывал дома, с него будто водопадом смывало все то, что успело налипнуть во время службы и в ссорах с женой… Как всегда, ему вдруг стало так хорошо, что он, почувствовав себя маленьким мальчиком, начал дышать полной грудью, не опасаясь ударов от тех, кто находился в это время рядом…
Стол был уже накрыт. Они сели, выпили и закусили. Только тогда мать начала осторожно расспрашивать сына.
– Как там внук мой, Колька?
– Мам, Колька в этот раз не приедет: он оканчивает училище и едет к месту назначения.
– Жаль… Мне очень хотелось на него взглянуть в лейтенантской форме…
– Вот, дурак! – хлопнул себя по лбу Михаил. – Он же передал тебе свою фотку в лейтенантской форме!
Надежда Николаевна смотрела на Кольку и едва сдерживала навернувшиеся слезы радости за внука.
– Мам, скажи… Ведь правда, что Колька сильно похож на тебя? – это Ольга не сдержалась и поглядела через плечо матери на фото. – И нос, и глаза, и губы твои…
На обороте фотографии рукой внука было написано: «Милой бабуле Надежде Николаевне Гришиной от сильно-сильно любящего ее внука Кольки. 27.06.91г.»
Слезки одна за другой капали на старенькое платье, с которым Надежда Николаевна принципиально не расставалась и одевала его в самых торжественных случаях. Она вытерла их уголком платочка и виновато улыбнулась, как бы прося прощения за минутку слабости.
– Боялась, не доживу до этого момента… Ведь внук выходит на родовую линию… – тихо произнесла она, однако в полной тишине все очень хорошо услышали ее слова.
– Это какую такую «родовую линию»? – удивилась Ольга. – Ты мне ничего про это не рассказывала!
Надежда Николаевна улыбнулась.
– Это касается только рода Гришиных…
У Михаила вдруг побежали мурашки по телу: ему показалось, что какая-то большая тайна касается именно его и может сейчас раскрыться.
Но Надежда Николаевна, видимо вспомнив что-то, снова посмотрела на насторожившихся детей и внуков, сказала:
– Как-нибудь в другой раз… – и посмотрела в окно. – Что-то нет Анны! Обещала прийти к приезду…
– Пойду-ка, сбегаю за ней! Может чё случилось? – бабушка забеспокоилась и, обратившись ко всем, добавила. – Вы, вот что, ребятки: допивайте, доедайте тут, а я скоро буду…
И, подхватив платок, вышла из дома. Через полтора часа разошлись и все оставшиеся.
3.
Июнь 1991 года, г. Новосибирск.
Уже целых две недели мы с Аней отдыхали: я – от службы, она – от женской доли ждать мужа – военного. Как и обещало руководство, нас с Павлиной не привлекали на обычные операции.
Она вернулась из своего института еще месяц назад и, не прерывая с Анькой связи, регулярно раз в неделю ей названивала. Из этих звонков следовало, что Сашка всю свою жизнь посвятил ребенку, а Павлина из-за этого чувствовала себя виноватой. Чем там она занималась в своем институте парапсихологии и гипноза мне не известно, но ее нашли очень перспективной и упорно развивали в ней какие-то способности. Когда мне передали чемоданчик с компьютером и радиотелефоном, я его поставил в шкаф и больше туда не заглядывал, чтобы он не мозолил мне глаза. Оружие и патроны спрятал подальше, а пейджер хотел бы вообще выкинуть, да обязан был носить всегда при себе.
Вот и сейчас мне было хорошо оттого, что я просто прогуливался с Аней и сыном по свежему воздуху. Нашему Петьке был уже год и восемь месяцев. Радости родителей не было предела, несмотря на некоторые шалости с пеленками нашего любимчика.
Но, как это часто бывает, на самом интересном месте зазвонил пейджер.
– «Примите информацию» – было написано на нем.
Аня с любопытством и неудовольствием прочитала строчку, развернула коляску, и мы пошли домой.
Открыв свой чемоданчик, я включил компьютер и набрал свой код.
– «Лосю. – свой позывной мне нравился: было в нем что-то могучее от этого животного. Жаль, только я никак не подходил под это определение. – 30 июня 1991 года в городе Верхотурье Свердловской области гражданкой Колесниковой Галиной Андреевной в собственном огороде при рытье котлована под фундамент дома найдены коробка из-под монпансье, доверху набитая золотыми монетами, дневник, записная книжка и чертежи. Ранее в этом доме с 1945 по 1948 год проживал майор ГПУ-НКВД Тимофеев Маркел. По догадке гражданки Коровиной (в девичестве – Колобовой) Анны Семеновны, речь идет о кладе икон и утвари, спрятанных монахами мужского монастыря, и не найденного по сей день. Вам с Павлином надлежит отправиться немедленно в Верхотурье и принять все меры к недопущению утечки национального достояния за рубеж. Отпуск отгуляете после окончания дела. Спрут».
– Вот те и раз: накрылся мой отпуск! Дали отдохнуть…
Код Павлины набрался легко, передать ей сообщение было делом нескольких секунд. Гораздо больше времени пришлось объясняться с Аней и дозваниваться на железнодорожный вокзал за билетами. До отъезда у меня оставалось четыре часа, которых я и потратил на Аню и Петьку.
– Ты Пашке-то звонил? – спросила Аня, плохо скрывая свою тревогу. – А то ведь одного-то тебя страшно отпускать!
– В Омске должна подсесть в поезд… Жалко, отпуск не догулял!