Клад Наполеона
Шрифт:
– Что мне еще непонятно – когда и от кого вы узнали об этой шкатулке?
Старик поднял на него глаза, облизнул пересохшие губы и заговорил. Слова полились сплошным потоком, как будто прорвав плотину. Чувствовалось, что ему хочется выговориться, освободиться от скопившегося в душе груза.
– У нас в семье из поколения в поколение передавалась легенда, что наш предок был наполеоновским офицером…
– Так вы что – из Армистовых? – переспросил Матвей. – Вроде у вас другая фамилия!
– Моя бабка была из Армистовых, а потом она вышла замуж в другую
А потом уже случайно от кого-то я узнал, что его фамилия была Армист, то есть он, наверное, приходился нам родственником. Но об этом тоже лучше было помалкивать, а то скажут, что мы фрицы, и убьют под горячую руку…
В общем, тот немец что-то искал по окрестным деревням и потом нашел-таки. Одна старуха рассказывала, что видела, как он вынес из старого дома Армистовых какую-то шкатулку. Выходит, нашел-таки он прадедов тайник!
А потом я сам с приятелем видел, как немцы перед отступлением затопили в нашем озере три ящика – два больших и один поменьше…
– Вот те на! – перебил его Матвей. – Выходит, ты на той рыбалке с моим дедом был? Так ты тот самый Сашка и есть? Ну, дед не поверит! А ты тоже – дядя Алик, дядя Алик! – повернулся Матвей к Вере. – Сказала бы, что его Александром зовут, – я бы, может, раньше обо всем догадался!
Вера не ответила, она смотрела на старика с ужасом, глаза ее казались черными от расширенных зрачков.
– А я знал, что ты Лешкин внук! – Старик усмехнулся. – Фамилия-то знакомая!
Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями, но затем снова заговорил:
– Так у меня и стояла перед глазами та картина… бывало, глаза закрою – и вижу, как немцы бросают ящики в озеро! И думаю – ведь там не просто ящики затоплены, там наша семейная тайна затоплена!
Потом понемногу забыл, успокоился. Жизнь длинная, забот хватало, про ту историю некогда было вспоминать. А потом уж и не очень верил, что все так было – может, померещилось по детскому возрасту. И когда Надя мне рассказала, что их нанял какой-то богатый человек достать со дна озера ящики, тут-то я все вспомнил! А когда она твою фамилию назвала – понял, что не я один, что Лешка тоже на всю жизнь ту историю запомнил!
И тут я понял, что должен любой ценой эту шкатулку заполучить. Почему она должна достаться кому-то
В глазах старика загорелся странный огонь, голос его окреп, в нем звучала недюжинная сила и убежденность в своей правоте.
– Подробнее, пожалуйста, – обманчиво мягким голосом попросил Артем, – нам интересно…
– Да что уж… нашел вот ее, – старик оглянулся на труп киллерши, – а чтобы облегчить ей задачу, договорился с учителем этим, чтобы он из санатория за аквалангистами понаблюдал. Он в этой дыре, в Веснянске-то, от суда скрывался, я на него интересный материал имел, так что он мне задаром такую услугу оказал…
– И вы не остановились перед убийством?! – воскликнула Вера. – Даже Надю не пожалели? Ведь вы ее с детства знали! На коленях качали! Ведь вы любили ее! Или вы никого и ничего не любили, кроме денег?!
Старик скользнул по ней невидящим взглядом, однако ответил ей:
– При чем тут деньги? Я делал все это не ради денег!
– А ради чего же? – выдохнула Вера с презрением.
– Тебе не понять! Этот клад, эти сокровища – это гораздо больше, чем деньги! Это… это смысл существования моего предка! Он записал и зарисовал дорогу к сокровищам, чтобы… чтобы передать их своим потомкам!
– Каким потомкам? – перебила его Вера. – У вас нет ни детей, ни внуков. Если бы вам достались сокровища Наполеона, не сомневаюсь, что вы истратили бы их на себя, любимого, прожили бы остаток своих дней в роскоши… А много ли вам осталось жить?
– У меня отличное здоровье! – огрызнулся старик.
– За это, дедуля, не переживай! – вмешался Мурена. – На тюремной баланде долго не протянешь!
– Увези меня отсюда! – со слезами воскликнула Вера. – Я его видеть больше не могу!
– Конечно, – Матвей обнял ее за плечи и только тут разглядел открытую рану у нее на затылке. – Сейчас в больницу поедем, только вот что со шкатулкой делать?
– Карлу Фридриховичу отдадим, – твердо ответила Вера, – он поправится, пускай изучает записи Франца фон Армиста.
– Болит голова? – участливо осведомился Матвей.
– Не то чтобы болит, – Вера осторожно потрогала тугую повязку, – а вся какая-то чугунная и чужая, как будто не моя.
– Угу, там, в больнице, чужую пришили, – хмыкнул Матвей.
– Не смейся… – Верины губы задрожали, – и так плохо…
– Ну что ты, – Матвей обнял ее свободной рукой, – рана не опасная, все будет хорошо.
Вера потерлась щекой о его руку, стало так спокойно.
– А куда мы едем? – спросила она через некоторое время, открыв глаза. – Ко мне же налево надо поворачивать…
– А кто тебе сказал, что мы едем к тебе? – удивился Матвей. – Ты думаешь, я могу оставить раненого человека без ухода? Мы едем ко мне.
– Ты что! – вскинулась Вера и едва не застонала от резкой боли в голове. – Я не могу в таком виде показаться твоей семье!
– Угу, жене и троим детям! – усмехнулся Матвей. – Не бойся, их никого нету!