Клад, не доставшийся никому
Шрифт:
У незнакомца были прозрачно-белые волосы и ярко-розовое лицо. Именно таким описывала вампира девочка-туристка. Глаза его нельзя было увидеть за темными очками. Петрович представил их – зловещие, ярко-красные.
Поздоровались. Незнакомец отвечал вежливо. Говорил он как человек городской.
Милиционеры представились. Незнакомец назвался Лукиным Вольдемаром Григорьевичем.
– Вчера здесь произошло убийство, – сказал Петрович. – Мы ищем свидетелей. Может быть, видели что-то, слышали. Вы здесь один?
«Вампир» ответил, что один, отдыхает, грибы, рыбалка. Работает преподавателем
Голос его был спокоен, но в нервном движении пальцев, перебирающих спички в коробке, было что-то настораживающее…
Петрович исподволь рассматривал его. Белые волосы, розовая, сухая, воспаленная кожа – несомненные признаки альбиноса. Во время разговора тот снял очки, и глаза у него оказались обычными – голубыми, только более блеклыми, чем у других людей. Он взял номер телефона, пообещал позвонить, если вспомнит или заметит что-либо подозрительное. И проводил их к другой стороне поляны, где продолжалась тропинка.
Милиционеры пошли дальше. Сергей тихо спросил у Петровича:
–Жуть какая!!! Это кто его так изуродовал?
– Это болезнь такая. Он альбинос. Пигментация кожи нарушена… Но чем он тут занимается? Две лопаты в земле. Он что ведрами червей копает?
– Да, я лопаты заметил, но как-то не подумал, – ответил Сергей.
– Или он здесь не один, тогда почему это скрывает, или он явно занят не рыбалкой. Ни одной удочки не видно.
– И что тут еще делать можно?
– Клад искать, – отшутился Петрович. Хотя в его шутке была приличная доля правды. Легенда гласит, что именно здесь, у Стоячего, Наполеон приказал спрятать ценности, вывезенные из Москвы.
Кто их только не их искал! В начале двадцатого века, еще до революции, зимой 1915 приезжали военные специалисты из Санкт-Петербурга. Пробивали полыньи во льду и баграми прощупывали дно озеро.
Нашли сгнившую французскую форму времен Отечественной войны 1812 года, множество форменных пуговиц и бляшек. Эти находки весьма одушевили кладоискателей. Поиски были долгими. Но ничего более ценного он не нашли.
В 60-ые годы 20 века приехали военные, во главе аж с генералом. Эти церемонились меньше царских офицеров: берега озера взрывали динамитом, и солдаты лопатами перекидывали горы земли.
День и ночь лаяли собаки по соседним деревням.
– Разве тайны ищут с таким шумом? – вспомнил Петрович слова своего учителя – доброго, странного Ивана Михайловича, одиноко живущего в стареньком домике, наполненном книгами. Седенький до прозрачности старичок изумлял односельчан тем, что не только тем, как много знал, но и тем, что находил разумное объяснение событиям, пугавшим их.
В центральных газетах, которые тогда всех обязывали выписывать, появились статьи о том, что легендарный клад Наполеона будет вот-вот найден советскими военными. Появлялись фотографии «бесценных» находок: снова бляшки, пуговицы, детали от ружей и пистолетов. Авторитетные ученые хором утверждали, эти предметы представляет «большую историческую ценность» и обещает более значимые открытия. Но за целый год поисков больше ничего не нашли.
Газеты перестали рапортовать о скором открытии тайны клада. Военные уехали, оставив озеро изуродованным. Береговая линия с тех пор не восстановилась: появилось много заводей. А часть берега стала непроходимой: земля превратилась в топь и густо поросла тростником.
Время от времени появлялись энтузиасты-одиночки, ставили палатки, пробирались сквозь кусты с металлоискателями. Но уже лет пятнадцать и о них не было слышно.
«Вампир» мог быть таким кладоискателем-любителем.
Серега сказал, что не стоит докладывать о странном рыбаке начальнику. Высмеет. Петрович согласился: да, их туповатому майору аналитические предположения не доступны.
Последние годы в их системе карьеру делали самые глупые и бессовестные. Обделенные другими достоинствами, они стремились компенсировать свою ущербность тупой исполнительностью.
Их новый начальник не был исключением.
Петрович любил перечитывать книги по истории, которые находил в сельской библиотеке (там пылились никем не востребованные тома Костромского, Соловьева, Карамзина) и заметил одну закономерность.
Любил народ тиранов, внушавших страх. От страха трясся, но любил. Выдавал индульгенцию на все их злодеяния. И шел, повесив голову, на плаху и каторгу.
Если и мелькал в династической очереди человек добрый и заботливый, то судьба его была трагична. Вместо благодарности вызывал он в сердцах поданных, привыкших бояться, презрение и даже негодование. Так как он посмел на них страх не нагонять.
Милиционеры дошли до места преступления. Лесной овражек казался мрачным, гибельным местом. Красноватые осиновые листья, усыпавшие его, были похожи на разбрызганную кровь. Три черных пятна, там, где лежали трупы,– все, что осталось от трех человек.
Осмотр ничего нового не дал. Но Петрович не мог избавиться от навязчивой мысли:
Три убитых охотника, старинные золотые монеты, лопаты у палатки человека с жутковатой внешностью, может быть,– это звенья одной цепи?? Но как их связать?
Часть 2
Исчезнувшее сокровище.
Следующим утром Петрович с утра пошел в отделение – сдать отчеты своему начальнику майору Николаеву. За глаза подчиненные звали его Николой. Он был еще молодым человеком, но уже обрюзгшим, щекастым, с двойным подбородком и неподвижным лицом. Увидев Петровича, он недовольно засопел и стал ругать его, за то, что, найдя трупы, тот позвонил дежурному их района.
–По твоей вине показатели по раскрываемости за этот квартал коту под хвост, – пыхтел Никола. Жирная грудь рвалась из тесноты мундира, и пуговицы с трудом удерживали ее.
Петрович огрызнулся:
– Что ж мне надо было мимо пройти?
Он никогда не находил общий язык с начальством. C молодости был задирист, независим. Таких подчиненных начальники не любили. А последние годы главными достоинствами подчиненного считались покорность и безропотность. Контрактная система позволяла избавляться от неугодных без объяснения причин. И большинство предпочитало отмалчиваться и терпеть.