Кладбищенский фантом. Кошмары Серебряных прудов

Устинова Анна Вячеславовна

— А, кстати, три миллиона чего? — с интересом осведомился Макси-Кот.

— Еж его знает, — ответил Толян. — Я как-то тогда над валютным эквивалентом не думал. Главное, золото. А такая куча не меньше чем на миллион баксов потянет.

— Ну и что, что дальше-то? — хором спросили мы.

— Да, видать, меня при падении головой звездануло, — принялся объяснять Толян и, тщательно общупав макушку, добавил: — Ну, точно шишка! Хотите потрогать?

Мы с Котом вежливо отказались.

— Дальше, дальше давай, — нам не терпелось узнать развязку.

— А

чего давать-то, — развел руками Толян. — Очухался. Встал. Дверь сарая открыта. Внутри никого. Дом заперт. Я постучался, никто не открыл. Ну, я домой попер. По дороге сумку хотел отрыть. Я ее в снегу спрятал. Еще до «стрелки». Но какая-то сволочь мою сумку приватизировала. Дальше вы сами знаете. Только в одно по-прежнему не въезжаю. Выходит, я двое суток без памяти на снегу в этой деревне провалялся? Как же я не замерз-то насмерть? А главное, хороши лилипуты! — охватил его вдруг праведный гнев. — Денег куча, а жалости к людям никакой. Сами смылись, а меня, можно сказать, на верную смерть оставили. Двое суток. Это ж надо, двое суток! — все никак не мог успокоиться Волобуй.

Поглядев на часы, висевшие у нас в кухне, он взвился на ноги:

— Чего ж я тут с вами ля-ля развожу, а мать моя плачет! Пойду сдаваться. Ей же неизвестно, что я живой.

— Стоп, Толян! — крикнул Макс. — Скажи, как ты матери все объяснять собираешься? Волобуй глубоко задумался.

— Вот именно, — не дожидаясь его ответа, продолжал Макси-Кот. — Если ты дома начнешь говорить про лилипутов и золото…

— Значит, вы мне не верите? — уставился на нас Толян.

— Мы-то как раз верим, — ответил я, — но ни один взрослый не поверит.

— Фома, ты прав, — согласился Толян. — Ладно, скажу: «Шел, упал и вырубился. Дальше не помню».

— Да, Волобуй, так будет лучше всего, — одобрил его версию Макси-Кот. — Хотя, — добавил он, запирая дверь за Толяном, — и этому не поверят.

— Макс, а ты думаешь, нам он не наврал? — обратился я к старому другу.

— Чтобы Волобуй такое придумал, — откликнулся Макси-Кот. — Да у него бы даже на четверть этой истории воображения не хватило.

— Пожалуй, ты прав, — согласился я. — Но тогда выходит, что у Пелагеи…

Договорить мне не дал новый звонок в дверь. На сей раз действительно вернулась Жанна. Давно я уже не видел ее такой сияющей.

— Ребята! — с порога воскликнула она. — Маме совсем хорошо! Пошли ко мне чай пить. Я вам сейчас расскажу все подробно.

— А мы тебе сейчас что расскажем, — сделалась очень хитрой физиономия у Макси-Кота. И мы рассказали.

— Выходит, Пелагея и ему помогла! — обрадовалась Жанна.

— А вот это большой вопрос, — с задумчивым видом откликнулся Макси-Кот. — То ли помогла, то ли сперва что-то сделала с Волобуем, а потом, по нашей просьбе, возвратила его на грешную землю. Но без Пелагеи уж точно не обошлось!

— То-то она так странно себя вела, когда мы с ней говорили про Волобуя, — вмешался я.

— Братцы, она от нас точно что-то скрывала, — уверенно произнес Макси-Кот.

— Федя, —

повернулась ко мне Жанна, — а помнишь, когда мы в первый раз пришли к Пелагее и когда Волобуй за нами следил… Ну, помнишь, мы уже уходить собрались, а Пелагея вдруг что-то на дворе услышала. Нам сказала: «Сидите», — а сама вышла.

— А Барсик не разрешил мне в окно поглядеть, — отчетливо вспомнил я.

— Наверное, она услыхала шум, когда Волобуй провалился, — снова заговорила Жанна, — и что-то с ним в наказание сделала.

— Или Пелагея, или эти, из сарая, — предположил Макси-Кот.

— Интересно, почему они жили в сарае? — спросила Жанна. — Изба-то у Пелагеи немаленькая. Во всяком случае, два крохотных существа поместились бы.

— Наверное, не хотела, чтобы они попались кому-нибудь на глаза, — ответил Макс.

— Но в сарае же зимой холодно! — посочувствовала неведомым существам Жанна.

— Может, это такие, которым никогда не бывает холодно, — сказал я. — Или, — возникла у меня еще одна версия, — Толян так сильно головкой ударился, что у него пошли глюки. Пелагея нашла его во дворе. Спрятала от чужих глаз, чтобы не было неприятностей, подлечила, а сегодня выпустила.

— Боюсь, правды мы никогда не узнаем, — с грустью произнес Макси-Кот. — Раз Пелагея сразу от нас все скрыла, то и потом не скажет.

— А если кто у нее в сарае и прятался, — подхватила Жанна, — то теперь их там уже нет.

— Верно, — хлопнул я себя по лбу. — Поэтому она и уехала в тот день, когда мы с тобой ее не застали. Видимо, этих, маленьких, куда-то перевозила.

— Так, братцы, — посмотрел на часы Макси-Кот. — Толян, лилипуты, гномы или кто еще там — это, конечно, замечательно. Но мне лично пора домой.

— А в милицию? — спохватился я.

— Смысл? — уставился на меня Макс. — Толян ведь нашелся.

— И то правда, — обрадовался я, ибо совсем не хотел идти сейчас к участковому.

— Жанка, проверь зеркало, — потребовал Макси-Кот.

— Да только что проверяла. Без изменений.

— Скорее бы уж, — вздохнул Макси-Кот и начал одеваться.

Зеркало треснуло в субботу ранним-ранним утром. Если верить Жанне, раздался такой громкий хлопок, что она проснулась. И Ольга Николаевна тоже. Правда, ей показалось, что это стреляют на улице. Она даже подошла к окну посмотреть на «разборку». Двор, однако, был пуст, тих и мирен, и тетя Оля вновь улеглась в постель.

Жанна тоже не сразу поняла, в чем дело. Но так как заснуть ей не удалось, решила на всякий случай проверить зеркало. Второе его стекло сплошь покрывали трещины.

Естественно, она, как только смогла, сообщила об этом нам.

— Надо бежать к Пелагее и расплатиться, — немедленно приняла решение Жанна.

Мы не возражали. У нас с Котом тут же возник план: пока она будет расплачиваться и благодарить Пелагею, мы, вроде бы ожидая ее, потолкаемся по двору и заглянем в сарай. Нам все-таки не давала покоя тайна загадочного лилипута-миллионера.