Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха
Шрифт:
– Да не вопрос! – пожал я плечами. Слава стремился развлекать свою даму в меру возможностей, и возможности эти старался изыскивать по полной программе. Его благое начинание требовало поддержки. – Можно хоть завтра собраться с утречка и отправиться. Сегодня у меня дела, надо с одним человеком потолковать.
Встреча с Гошиным отцом у меня была назначена на семнадцать часов. После нее ехать на шашлыки было поздновато. На том и порешили. Слава полетел на крыльях любви к подруге, а я остался размышлять о прихотях судьбы. Надо же! Есть же люди, у которых жизнь бьет ключом, вроде Славы: то пусто, то густо. Только что освободился, трех дней не прошло, а уже при деньгах, с друзьями, женщиной и квартирой.
В антикварный салон «Галлус» я прибыл ровно в пять. Борис Михайлович ждал, наблюдая за улицей через стеклянную дверь. Высокий, пузатый, он был одет в заношенный черный сюртук и сам выглядел антикварным экспонатом. Мы прошли в директорский кабинет. Борис Михайлович запер дверь на ключ, достал из сейфа початую керамическую бутылку «Ахтамара».
– Вот... это его, – я выложил на стол мобильник.
– Оставьте себе, Илья, вам нужнее. – Борис Михайлович проницательно посмотрел из-за круглых очков, и я невольно вспомнил испанского рыцаря Эррару. Несомненно, они были как-то связаны. Какими-нибудь невидимыми узами служения святому делу. Черт бы побрал все эти идеалы!
Мы помянули Гошу. Я извинился, что не смог присутствовать на похоронах, но Борис Михайлович только покачал головой.
– Не стоит, Илья. Я все понимаю. Эти предметы... они так и не достались приору?
– «Черные» вынудили отдать. Они взяли в заложницы мою подругу с дочкой, ну, в общем, вы понимаете, я не мог отказаться.
– Как жаль. – Марков снял очки и провел пальцами по зажмуренным векам, словно вытирал слезы. Возможно, так оно и было. – Значит, все напрасно.
Я промолчал. Мне нужен был проверенный антиквар, чтобы и дальше сбывать находки, и мне нечего было сказать в свое оправдание. Реликвии, из-за которых убили Гошу, пропали, а рассказывать о сожженной даче исмаилитов я не стал бы никому.
Мы посидели немного, вспоминая главным образом наши с Гошей школьные годы. Затем я откланялся, наотрез отказавшись забирать телефон и обещав немедленно купить себе новый, а номер скинуть Борису Михайловичу.
Теперь относительно его связей с испанцами не оставалось сомнений. Их агентурная сеть в России начинала меня пугать.
Из антикварного магазина я направился в обменник, а оттуда в магазин за мобилой. Через полчаса, с новенькой трубкой в кармане, я вырулил на проспект и поехал к дому. В животе бурчало от голода. Я начал приглядываться к вывескам кафе. Молодую женщину на остановке я заметил сразу. Она резко выделялась из толпы: яркая, броская, умеющая себя подать. Затянутый на джинсах красный ремень подчеркивал крутизну бедер, словно кушак Молодежного антиполового союза. То ли Оруэлла начиталась, то ли сама додумалась. Я остановился рядом с ней. Помахал рукой. Перегнулся через правое сиденье, открыл дверцу. – Привет, Маришка! Залезай.
– Здравствуй, милый. – Марина, моя бывшая жена, села в машину. – Как дела?
– Как видишь. – Я гордо похлопал по рулю. – Процветаю.
– Нашел что-нибудь ценное?
Я усмехнулся. Заметно, что женщина побывала замужем за кладоискателем.
– Кто ищет, тот найдет, рано или поздно. Считай, что я свою Трою откопал. Ты куда едешь?
– Домой, – ответила Маринка.
– А ты?
– А я... – Я небрежно махнул рукой, изображая богатого бездельника, – так... катаюсь по городу. Хотел на озера съездить, искупаться, развеяться где-нибудь за Зеленогорском, но чего-то за крутился по улицам. Видать, неспроста. Тебя вот встретил.
Наверное, и в самом деле неспроста. Слава встретил старую подругу, а я – бывшую супругу. Возможно, это знак свыше.
– Торопишься? – спросил я.
– Не очень, – ответила Маринка.
– Поехали пообедаем? Лично я голоден.
– Раз ты приглашаешь... – улыбнулась Маринка.
Мы выбрали тихое кафе на Ланском шоссе и стали ждать, когда официант принесет заказ.
– Как ты теперь живешь? – спросил я.
– Скучно, – Маринка достала пачку «More» и закурила. Раньше такой привычки за ней не водилось. Все меняется – и времена, и люди. – Где работаешь? – В офисе. На компьютере.
– Оператором? Типа набираешь что-нибудь? – В компьютерах я был не силен.
– Играю, – Маринка хмыкнула и выпустила вверх струйку дыма. – Секретарем-референтом я работаю.
– Ню-ню, – язвительно протянул я. – Кофеек-с, чай, бутерброды?
– Именно. – Маринка смерила меня убийственным взглядом. – Обещают бухгалтером сделать. Я бухгалтерские курсы закончила. Устроилась пока секретарем.
– Ух ты, – восхитился я, – какая захватывающая перспектива! Курить ты там же начала?
– Это от нервной работы. – Маринка поспешно смяла в пепельнице окурок. – Прости, я забыла, что ты не выносишь курящих дам.
– Начальство небось достает?
– Задолбали, козлы. Каждый липнет, особенно шеф, дурак старый. Ему больше всех надо. Ах, Мариночка, почему вы уделяете мне так мало внимания? Как вы холодно относитесь к такому солидному мужчине, погибающему без женской ласки!
– И другие банальные глупости, – закончил я. – Тоже мне «солидный мужчина»! Официант принес солянку, пожелал приятного аппетита и удалился за стойку.
– Хм, – похотливого шефа я взял на заметку, – и не надоело?
– Надоело, – призналась Маринка. – Но ведь и жить на что-то надо. Тут еще ничего, в другом месте вообще проходу не давали. Пришлось уйти.
В молчании мы доели первое блюдо и сразу же подали второе. В кафе было малолюдно, негромко играла музыка, после всего услышанного говорить не хотелось. Раны от первых стрел Купидона заживают медленно и болят долго. Не знаю, что крутилось в голове у Маринки, лично я размышлял о том, как жить дальше. По возможности, хорошо и вместе. Коли нас свел случай, а Слава показал перед этим пример, оставлять Маринку я был не намерен. К знамениям свыше следовало относиться с почтением.
– Слушай, – начал я, – как ты смотришь...
Тут я смутился, как школьник. Казалось бы, не чужие люди. Но не мог я с ней, как с любой другой барышней. Потому что барышни – это нечто мимолетное, а Маринку я все же любил.
Маринкины родители давным-давно приехали в Ленинград из Киева. Так они решали квартирный вопрос. История почти булгаковская, только вместо Азазелло им выпало пообщаться со мной. Маринка родилась и выросла в Ленинграде. Познакомились мы в романтической обстановке: белой ночью на Университетской набережной. Маринка гуляла, а я возвращался с поисков на василеостровских чердаках. Что-то потянуло меня к этой девушке. Уж больно она была приметная. В спецовке, с грязной сумкой на ремне я, должно быть, напоминал монтера. Однако мы разговорились и отправились гулять по городу. Гидом я был хорошим. Уж что-что, а волшебные закоулки Питера знаю наперечет. Город-сказка, город-миф, которым предстает Санкт-Петербург, если показывать его выборочно и со знанием дела, Маринку потряс. Она и не подозревала, что живет в таком удивительном месте. Мы понравились друг другу и стали встречаться, а потом поженились. Долго наш брак не продлился. Мы разошлись из-за денег, вернее, из-за их отсутствия. Маринке надоел бедный кладоискатель, ее родители подлили масла в огонь, и она решила не испытывать больше судьбу. До истории с Лешей Есиковым тогда еще не дошло.