Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха
Шрифт:
– А ты тоже по лопатам специализируешься? – Я по другому «железу», – хмыкнул корефан.
– В компьютерах шаришь?
– Да нет, по стволам.
– У Дика батя в Москве охотничьим магазином заведует и тремя здесь владеет, – указал Эдди на Спонсора и потребовал: – Дик, если сам не пьешь, не задерживай посуду. Похоже, Эдди на природе пил только из горла. Он был в общем-то неплохой мужик, не выпендривался и в позу музыкального сноба не вставал. К американской мечте относился скептически. «Золотые пятидесятые», когда была хорошая музыка и хорошие автомобили, в Штатах давно прошли. А в нашей стране и вовсе
– Я-то сам больше по организации концертов, – рассказывал Эдди. – По деньгам не густо получается, в год на десяточку вытягиваю, в этом хочу на пятнашку выйти. А вот Рикки свою группу организовал.
– Мы играем психобилли, – гордо сообщил Рикки.
– А как группа называется? – спросил я. – «Mad wheels».
– «Бешеные колеса»? – Я машинально покосился на транспорт рокабилли. – Не слышал. Они и в самом деле такие безумные?
– Да, детка, мы такие! – самодовольно ответил Рикки. – Мы играем самый сумасшедший психобилли в Европе. Если хочешь нас услышать, приходи в «Rio Rock'n'Roll Club» или в «Rocking-hors Pub». В пабе мы лабаем почти каждый день после семи.
– А где это находится?
Рикки достал из бумажника визитку и нацарапал адреса.
– Спасибо Эдди, это он все устроил, – доверительно сообщил Рикки, когда Эдди со Спонсором и самкой вежливо попрощались и отвалили к своему костру. – Эдди – классный мужик, только его бычит немного.
– Таков обычный недостаток всех хозяев, sic semper sum [10] , – сказал я. – Однако для них это достоинство, ибо благодаря ему они становятся хо зяевами проектов. А ты в своей группе кто, ведущая гитара?
10
Таковы всегда (лат.).
– Нет, я ударник. Гитара дома сидит, гитару жена не пускает.
– Да, жены – дело такое. – Я посмотрел на Маринку, которая о чем-то явно сговаривалась с Ксенией, неподалеку грела уши подруга в розовом платье.
– А ты женат?
– Нет пока.
– Что так?
– Оно мне надо? – пожал плечами Рикки. – Бабы отвлекают от творчества. Потом дети пойдут, вообще караул!
– Рано или поздно их все равно придется заводить.
– Дети – это цветы, но они хороши, когда растут на чужом подоконнике, – глубокомысленно изрек Рикки.
Вид у него при этом был самый дурацкий, но меня, когда я жил семейной жизнью, тоже посещали подобные мысли, поэтому я сказал:
– И еще, как всякие цветы, дети нуждаются в хорошей подкормке.
– Я так понял, ты тоже не женат?
– Был женат, – ответил я, – но детей не завел.
– Давай выпьем! – Рикки протянул виски.
– Я за рулем... А-а, давай! – Я от души приложился и вернул бутылку.
– Пойдем купаться? – чуть погодя спросил Рикки.
Я
Мы освежились по-быстрому и выбрались на берег. Грязь выдавливалась меж пальцев толстыми колбасками.
– ... Так что заходи, – зазывал меня Рикки на выступление «Mad wheels».
– О'кей, буду проходить мимо, непременно загляну.
– Годится. Пойду я к своим.
– Удачи!
Я подсел к костру, где Слава доводил до готовности новые порции мяса. – Куда ты пропал? – спросила Маринка. – Знакомился с интересными людьми. – Променял нас на каких-то клоунов!
– Нет. Мы всегда возвращаемся, – ответил я, переглянулся со Славой, и мы заржали.
– Да ну вас, – сказала Ксения.
– Будешь, Ильюха? – Корефан показал свежую бутылку «Red label», которым разжился у наших новых друзей.
– Я за рулем... А-а, впрочем, поздняк метаться, наливай!
Дамы налегли на вино. Неподалеку пьянствовали рокабилли. Мы поедали шашлык под музыку кантри.
– Знаешь, – сказал я Маринке, когда мы ночью лежали под одеялом, – а ведь это и был «раут – шестьдесят шесть», гулянка с рокабилли. Нас посетило божество «раута—шестьдесят шесть», а божество может принимать разные обличия. Когда люди начинают чему-то поклоняться, это «что-то» постепенно набирает силу. Давным-давно, в далекой-далекой Америке люди создали идола и назвали его «раут—шестьдесят шесть». Теперь повсюду, где тусуются рокабилли, незримо присутствует оно, их божество.
– Или там, где присутствует божество, в знак его присутствия появляются рокабилли. – Маринка повернулась на бок и положила руку мне на грудь.
«Нехило задвинула», – оценил я, подумав.
11
Утром Маринка умчалась на работу, а я стал готовиться к траурному визиту.
«Так, – сказал я себе, – ты идешь к интеллигентной даме. Соберись. Базарить надо культурно. Тем более что ты намерен сообщить ей о смерти мужа. Поменьше просторечия, побольше умных слов, и все будет в порядке».
Я уложил в холщовую сумку тетрадь с незаконченной монографией и полевой дневник Афанасьева. Это все, что осталось у меня от Петровича. Снял трубку, набрал номер.
– Мария Анатольевна? Это Илья вас беспокоит. Вы будете дома в течение часа, я заеду?
Получив утвердительный ответ, я спустился к машине и вскоре подрулил к дому Афанасьевых. Потыкал в кнопки домофона и был запущен в парадное.
Мария Анатольевна оказалась высокой сухощавой дамой с лошадиным лицом. Прежде я с ней только по телефону разговаривал. Видит Бог, для очного знакомства следовало бы выбрать лучший повод.
– Здравствуйте, я – Илья. – Подходящие к случаю слова в голову не шли. – Проходите.
Я прошел и уселся за круглый обеденный стол, ругая себя последними словами. Ситуация развивалась не так, как я предполагал. Объявить с порога печальную весть и смыться не получилось. Теперь надо было долго что-то говорить и долго что-то выслушивать. Не самое приятное времяпрепровождение.
Когда Мария Анатольевна присела напротив, я достал из сумки тетрадь и полевой дневник Петровича и пододвинул предметы к ней.