Клан быка
Шрифт:
– Да протри глаза, тугодумное! – не выдержал сатир. – Кто троих немцев пришиб? Вы с каперами – или хрюшки?
– Каперы…
– Точно?
Леха кивнул.
– Ты мне не мордой мотай, ты мне внятно скажи: точно или нет?!
– Да. Точно. Одного Данька снял сразу, потом Кэп из гранатомета… А что случилось?
Но сатир уже потерял к беседе всякий интерес. Раздраженно пнул валун и пошел прочь, шипя ругательства.
Леха глядел ему вслед с тихой ненавистью. Ну точно – козел… Мало того, что
Ну и черт с ним.
Леха рухнул на камень, подтянул под себя ноги и снова отдался на волю сна…
По-настоящему проснулся уже вечером, на закате.
Самого заката отсюда не видно – солнце садилось как раз по ту сторону скальной стены. Лишь краснеют самые-самые верхушки Блиндажного леса, да быстро темнеет небо, прямо на глазах.
И на фоне темнеющего неба – черный силуэт сатира. Расселся на валуне рядышком, весь ссутулившись, подперши голову кулаками.
И глядит сюда. Как-то задумчиво… И еще что-то в этом лице сейчас творится, вот только не разглядеть – спиной к светлому небу сидит…
И, кажется, давно.
– Что? – спросил Леха.
Вместо ответа сатир тяжело вздохнул. И снова лишь глядит, задумчиво и тяжело. Можно подумать, сложнейшую теорему пытается доказать в уме.
Хотя да, есть о чем задуматься…
– Ты вот что, рогатенький… – наконец начал сатир. Неуверенно как-то, что с ним редко бывало.
И опять замолчал. Лишь разглядывает, будто за неделю здесь еще чего-то не рассмотрел.
Леха тоже молча разглядывал сатира.
Иногда много дал бы, чтобы заглянуть в чужую голову…
– Не переживай так, что-нибудь придумаем, – сказал Леха. – Ты только все же предупреди каперов, что немцев, может быть, кто-то водит…
– Тьфу, дурак! – в сердцах бросил сатир, спрыгнул с валуна и зашагал прочь.
– Эй?
Но сатир только отмахнулся, не останавливаясь. Маленькая черная фигурка на фоне пурпурной опушки Блиндажного леса…
Леха проводил его взглядом, пока сатир не скрылся за валунами. Тогда вздохнул и поднялся.
Подошел к валуну, на котором сатир мастерил откидной календарик.
Выскобленные в камне черточки, за каждой из которых – целый день здесь…
Кажется, что уже целую жизнь здесь, а ведь их всего-то… По пальцам можно пересчитать. Меньше десятка… И если завтра помочь каперам не получится, то таких черточек на этом валуне появится еще три с половиной сотни.
Три с половиной сотни… Это десять раз по стольку, сколько уже здесь. А потом еще раз. И еще. И еще останется…
Леха поежился.
Но хуже всего даже не это. Хуже всего, что даже если все получится и каперы получат схрон, и Янус решит вытащить отсюда…
Мест-то всего два.
Два.
И сатир…
Где-то далеко за стеной солнце совсем ушло за горизонт,
И на душе тоже становилось все темнее. А мысли все чернее.
Сатир…
Большая гонка уже завтра. В полдень. Всего полдня осталось.
И больше нет времени, чтобы отмахиваться от неприятных мыслей. Вчера еще можно было отталкивать их от себя, как дохлых медуз… А теперь времени уже не осталось.
Надо решать. Прямо сейчас.
Теперь уже нельзя оставлять себе, словно запасной выход, надежду на то, что каким-то чудом Алиса выйдет на своих друзей и они смогут помочь. Некогда. Ждать чуда – на это больше нет времени.
Да даже если и вышла бы она на них… Теперь, когда с надеждой на это приходится прощаться, теперь-то можно не обманывать себя. Не убегать от этой предательской мыслишки: так ли уж помогли бы ее друзья, даже если бы
Алиса нашла их и они захотели бы помочь? Ну что они смогли бы сделать?
Если не фантазировать, а реально. Если честно: что? Ну что?
Да ничего они не смогли бы, пожалуй.
Совсем ничего…
Леха от души пнул щебенку под ногами. Черт бы все это побрал – да только нет больше времени отмахиваться от неприятных мыслишек! Нет.
Надо решать.
Прямо сейчас.
Черточки, выскобленные в боку валуна. За каждой из которых целый день здесь.
Небо совсем почернело, вокруг стало темно, лишь внизу в долине призрачно светятся озерца и тучи над ними. А Леха все стоял и вспоминал.
День за днем.
С того самого первого дня, когда выбросило сюда из обучалки. там, в пустыне, под палящее солнце… И все, что было потом.
Нефтяная вышка, Гнусмас, гарпии…
…зеленые глаза, полные слез и отчаяния…
Куч, патрульные в городе, Тхели…
Сатир, вечно поучающий, с языком без костей, который хуже помела. Янус, невидимо парящий за ним и дергающий за ниточки событий…
Каперы. Варяги. Немцы. Клык с кольцом в пятачке, с битой, с желудями-бомбами и подручными-торпедами…
Погони, надежды, планы. И – разочарования. Этих – больше всего…
Все, что здесь случилось.
День за днем. Час за часом. Мелочь за мелочью…
Потом тяжело вздохнул – и побрел к сатиру.
На любимом уступе сатира не было.
Он не спал. Сидел на валуне под стеной и о чем-то мрачно размышлял, подбрасывая в ладони мелкие камешки. Заслышав шаги, поднял голову и поглядел тяжелым, странным каким-то взглядом… Хмуро, но не то чтобы зло. Раздраженно? Да нет, тут что-то иное…
– Ты можешь связаться с Янусом? – спросил Леха. Сатир кивнул. И осведомился как-то лениво, почти безнадежно:
– Опять про следы?
– Нет. Уже нет…
– Хм? – В глазах сатира появился интерес – А что тогда?
Леха вздохнул. Покусал губы: