Клан двурогих
Шрифт:
– И что же предлагает Рикульф?
– Убрать Оле Олегуна и на совете старейшин провести в лэндские короли своего человека.
– Сказать легко, но сделать трудно, – покачал головой Родрик. – Олегун острожен, в Вестлэнде полно арверагов, которые не дадут в обиду благородного Оле. А ссориться с Конаном из Арверагов сейчас не в наших интересах. Рикульф далеко, а арвераги близко.
– Достойный Рикульф будет разочарован твоим ответом, Родрик из Октов.
– Это проблемы Рикульфа из Гитардов, но не мои. Я отнюдь не в восторге от Конана, но затевать кровавую
Фондемский замок был переполнен гуярами, и меченым представилась возможность, познакомиться с этим племенем поближе. С некоторым удивлением они узнали, что все многочисленные обитатели замка ближайшие родственники Родрика из Октов. Во всяком случае, кормившая их на кухне старая патлатая гуярка охотно поделилась с любезными купцами не только куском хлеба, но и родовой спесью:
– Не гоже Берники дочери Кологрима кормить собственноручно суранских псов.
– Так не даром же, – Тах бросил огорченной женщине золотую монету. Берника поймала ее на лету, но ощерила в улыбке гнилые зубы не раньше, чем убедилась в благородстве металла.
– Будь жив мой муж Альдроик, я бы никогда не знала нужды. А потеряла я его здесь, в Лэнде. Вот и приходится гордой гуярке прислуживать богатому родичу.
– Неужели местных девок не хватает, – посочувствовал ей Тах.
– Не станет истинный гуяр есть пищу, приготовленную чужой женщиной.
– Разумно, – согласился Тах. – Чего доброго, отравят.
Но, кажется, гуярка совсем не это имела в виду. Во всяком случае, она долго еще ворчала по поводу нынешних убогих времен, когда молокососы ни в грош не ставят дедовские обычаи, легко меняя суровую гуярскую простоту на пошлую чужеземную роскошь. Особенно роскошным гуярский стол Таху не показался, хотя не исключено, что поили и кормили их далеко не по первому разряду. Гуярка дар суранцев приняла, но благодарностью к чужеземцам не прониклась и любезнее не стала.
Арверагов старая Берника терпеть не могла, к этому клану у нее, похоже, были старые счеты:
– Да какие они гуяры, хуже торков!
– А кто они такие, эти торки?
– Есть такие на дальних землях. Всего у них в достатке, только эти самые торки о двух головах и при трех руках – уроды, каких поискать.
– Арверагов Господь внешностью не обидел.
– То-то и оно, что внешность гуярская, а душа черная. Вор на воре! Сколько скота они у нас перетаскали – ужас.
– Неужели и сейчас воруют? – удивился Тах.
– Горбатого могила исправит, а арверагу одна дорога – в ад.
Впрочем, и о гитардах Берника доброго слова не сказала: отличие гитарда от арверага лишь в том, что одни мошенники, а другие жулики. Киммарки, конечно, клан поприличнее, хотя негодяи и там встречаются. О Родрике Берника говорила только хорошее, зато долго и изобретательно проклинала какого-то Кедрика, который обещал жениться, но не сдержал слова.
– И среди октов встречаются негодяи, еще почище вас, суранцы.
– А мы-то здесь при чем? – удивился Тах.
– Порядочных торговцев на свете не бывает, все сплошь жулики и проходимцы. Взять хотя бы аквилонцев…
Аквилонцев Берника ругала даже больше, чем арверагов: более хитрого и коварного племени Господь на свет еще не производил, хотя не исключено, что к появлению на свет аквилонцев приложил руку кое-кто другой. Доблестные гуяры проливали кровь, а все добытое ими богатство прилипло к рукам аквилонцев. Взять хотя бы Бернику – после гибели мужа ей полагалась большая доля в добыче, но чуть ли не две трети ее ушло к аквилонцам, спасибо, что хоть малая толика осталась на приданное дочери, а то бы пришлось дочери Альдроика идти замуж за оборванца.
– А зачем ты аквилонцам платила?
– Так ведь это они снарядили гуярский поход. На нашем острове золотые пряники не растут, суранцы. Где бедный гуяр возьмет столько золота на доспехи. Вот и пришлось к аквилонцам на поклон идти.
Седрика старуха долго и подобострастно хвалила, к немалому удивлению Таха. Что это вдруг ее так прорвало? Но, как вскоре выяснилось, именно Седрик рискнул стать зятем этой крикливой ведьмы. Почтенная Берника рассчитывала при его покровительстве занять место поприличнее и поближе к Родрику.
– Отчего бы тебе к дочери не перебраться? – спросил Тах. Чем вызвал праведный гнев женщины. Берника вдова Альдроика из семьи Кольгримов, это не какая-нибудь приблудная тварь, кормящаяся подачками с чужого стола. Семья мужа – это теперь ее семья, и она останется здесь до самой смерти, если не найдется добрый человек, с которым можно будет разделить ложе и стол, не слишком бедный. Конечно, мужчина должен быть не старым, и род его не захудалым. Не говоря уже о клане. За арверага, будь он даже богач из богачей и писаный красавец, Берника не пошла бы никогда, потому что всем известно, какие они негодяи.
Тах успел даже вздремнуть, пока почтенная женщина перемывала косточки представителей клана арверагов. И проснулся он, когда внезапно скрипнула дверь, и немолодой гуяр, появившейся на пороге, поманил его пальцем:
– Седрик желает поговорить с тобой, суранец.
Тах не сомневался, что этот разговор состоится, любопытно было только то, насколько откровенен будет честолюбивый октский вождь. Седрик долго выспрашивал Таха о положении дел в Суране вообще и Азрубале в частности. Проверял ли он гостя или пытался выпытать у него что-то важное для себя, трудно было сказать.
– Мой отец посвященный Магасар говорит, что власть достается не тому, кто претендует на нее по праву рождения, а человеку, способному ее взять и удержать.
– Твой отец мудрый человек, – кивнул головой Седрик. Был он в той же потертой куртке, но держался куда более свободно, чем в присутствии Родрика. Таху он сесть не предложил, да и сам не сел, а прохаживался по залу из конца в конец, бросая на ходу отрывистые фразы. Вряд ли можно было ждать от этого человека полной откровенности здесь, в чужом замке, где его могли слышать десятки ушей, но то, что он захотел еще раз повидать посланцев Рикульфа, говорило уже о многом.