Клан Кеннеди
Шрифт:
Между тем в Техасе значительная часть активных жителей с недовольством ожидала прибытия президента. Это было связано и с тем, что он поддержал движение за гражданские права, и с его миротворческой ролью во время Кубинского кризиса. В день прибытия Кеннеди газета «Даллас морнинг ньюс» опубликовала большую статью в качестве объявления (рекламные объявления оплачивались заказчиком, независимо от того, был ли это действительно рекламный материал или нечто другое). Носившая название «Добро пожаловать в Даллас, господин Кеннеди» статья обвиняла президента в предательстве национальных интересов США. Чтобы избежать штрафных санкций за оскорбление президента, обвинения строились в виде вопросов, например: в чем существо сговора между президентом и компартией США? Почему президент не останавливает своего брата Роберта, который преследует
В самолете Джон читал текст речи, с которой ему предстояло выступить в Далласе {1105} . Ее тон носил примирительный характер, должен был дать понять слушателям в одном из крупнейших залов города — Торговом центре, что глава исполнительной власти с уважением относится к традициям Юга и считает граждан Техаса образцовыми американцами. В тексте в то же время говорилось: «В этой стране голоса инакомыслящих будут слышны всегда. Однако тот, кто выступает с критикой, ничего взамен не предлагая, тот, кто видит только минусы, не замечая положительного, тот, кто видит всё в мрачном свете, добивается влияния, не неся никакой ответственности». Текст речи завершался словами: «Сила бессмысленна, если она не базируется на справедливости». Это была перефразировка афоризма У. Черчилля, который мы использовали как эпиграф к этой книге {1106} .
Сделав краткие остановки в городах Сан-Антонио, Хьюстон и Форт-Уорт, где состоялись встречи с активистами Демократической партии и где Кеннеди выступил перед собравшимися местными жителями [77] (вся группа переночевала в Форт-Уорте), самолет продолжил полет и совершил посадку в аэропорту Далласа Лав-Филд 22 ноября в 11 часов 37 минут. Кеннеди и его жену встречали официальные лица Техаса во главе с губернатором Джоном Коннели и его женой Нелли.
Настроение президента, его супруги и советников было тревожным, так как им было хорошо известно влияние в Далласе ультраправых, расистских элементов, ненавидевших Кеннеди за его политику, которую они считали покровительством черным и сделкой с коммунизмом. Перед вылетом из Форт-Уорта, завтракая в гостинице, Джон, Жаклин и помощник президента О'Доннел вели разговор на необычную для них тему — о степени риска, которому подвергается государственный деятель во время контактов с публикой. Джон произнес, по словам Жаклин: «Если бы кто-нибудь действительно захотел застрелить президента США, то это была бы не очень трудная работа. Всё, что ему надо было бы сделать, так это забраться в высокое здание, имея телескопическую винтовку, и никто ничего не мог бы сделать, чтобы предотвратить подобную попытку» {1107} .
77
Выступление в Форт-Уорте в основном было посвящено усилению военной мощи США за предыдущие годы. Звучал обычный мотив Кеннеди: «Всё это требует жертв от народа Соединенных Штатов. Но наш мир очень опасен и ненадежен… Никто не должен ожидать легкой жизни, она совершенно исключена на ближайшие десятилетия и, возможно, даже до конца нынешнего века… Я не думаю, что мы истощены или утомлены. Нам хотелось бы жить так, как мы жили когда-то. Но история этого нам не позволит» (эта речь сохранилась в записи в Интернете:com/ watch?v=HifNlVizRg). Жесткое выступление явно должно было послужить своеобразным вступлением для более мягкой и разносторонней речи в Далласе.
Несмотря на то, что президенту хорошо было известно враждебное отношение к нему части населения южного города, он решил проделать десятимильный путь от аэропорта до Торгового центра в открытой машине. Живой контакт с гражданами, толпами высыпавшими на улицы, чтобы увидеть главу государства, широкая приветственная улыбка по пути следования являлись необходимыми элементами того главного, ради чего он появился здесь, — непосредственно начинавшейся предвыборной кампании. Двигаясь по маршруту, видя, как добросердечно его приветствуют в этом городе, являвшемся, по мнению ряда советников, цитаделью расизма, которому он объявил войну, ощущая к себе явную симпатию, Кеннеди торжествовал: он полагал, что преуспел на пути к искоренению крайнего, погромного расизма, и в значительной степени был прав. По данным местных властей, Кеннеди встречали не менее 250 тысяч жителей.
Впрочем, далеко не все были приветливы. Попадались группы людей, выкрикивавших враждебные слова и державших плакаты такого же содержания. На одном были всего два слова: «Ты предатель». На другом значился более пространный текст: «Господин президент, я глубоко вас презираю за проявленные вами социалистические тенденции и вашу капитуляцию перед коммунизмом» {1108} .
В самом начале поездки из аэропорта в центр города произошла небольшая стычка с Жаклин, которая попросила, чтобы были подняты стекла автомобиля: она опасалась, что будет разрушена ветром ее великолепная прическа, которая, как полагала первая леди, была частью не только ее образа, но и предвыборного имиджа супруга. Джон резко возразил, а на упрямую попытку поднять стекло ответил столь же упрямым жестом — приказом оставить всё, как было. Он считал значительно более важным, чтобы жители видели его вблизи, могли чуть ли не «пощупать» его да и его супругу, убедиться в его доверии к местному населению.
Проехав путь из аэропорта до центральной части города, президентский кортеж замедлил ход, сворачивая на улицу Элм-стрит и приближаясь к Торговому центру. Сидевший на переднем сиденье машины сотрудник Секретной службы передал по радио: «Мы находимся в пяти минутах».
К этому времени в самом Торговом центре уже давно были закончены приготовления, а в последний момент подключена связь с Белым домом и установлено кресло-качалка, чтобы Джон Кеннеди мог отдохнуть после нелегкого путешествия {1109} .
Пока же сотрудник охраны вслед за предыдущим текстом записал в свой служебный дневник: «12.30. Президент прибыл в Торговый центр» {1110} . Это был один из тех очень редких случаев, когда сделанная в прошедшем времени запись оказалась не просто недостоверной, а фальшивой, однако не в результате недобросовестности сделавшего ее лица, а всего лишь по причине поспешности. Ибо следующие секунды оказались роковыми. В Торговый центр президент так и не прибыл.
Вся поездка из аэропорта была крайне опасной. На улицы, по которым двигался кортеж, выходило примерно 20 тысяч окон. Некоторые места, прежде всего поворот, который проезжали машины в тот момент, когда была сделана запись около половины первого дня, по данным последующего расследования, являлись особенно удобными для прицельной стрельбы {1111} . Машина двигалась очень медленно — со скоростью 11 миль (примерно 17 километров) в час.
Как раз в те мгновения, когда сотрудник Секретной службы дописывал последние буквы в дневник, из стоявшего на пути здания склада школьных учебников раздались выстрелы, поразившие президента.
Сделаны были три выстрела. Первая пуля попала в шею Джона, задела правое легкое и вышла через горло, пробив узел галстука. Смертельной она не была. Вторая пролетела мимо. Третья врезалась в затылок и снесла часть черепа. Этот последний, роковой выстрел мог бы так же не причинить вреда, как и второй, если бы президент не сидел прямо и высоко на специально подогнанном сиденье, чтобы его лучше видели и чтобы ему было легче общаться с приветствовавшими {1112} .
Растерявшиеся охранники не выполнили в полном объеме указаний, которые были им предписаны, — при малейшей опасности в зависимости от обстановки толкнуть президента на пол, или на тротуар, или на дно автомобиля и прикрыть его своим телом. Водитель, естественно, также принадлежавший к Секретной службе, потерявший, как и охранники, самообладание, вместо того чтобы стремительно ринуться вперед, на несколько секунд замедлил ход, ожидая команды своего начальника, а это позволило стрелявшему или стрелявшим сделать новый выстрел, оказавшийся удачным (между первым и третьим выстрелами прошло около пяти секунд) {1113} . Только после этого автомобиль на предельной скорости помчался по направлению к ближайшему лечебному центру — Портлендскому мемориальному госпиталю.