Клан Кеннеди
Шрифт:
Кеннеди обвинял республиканскую администрацию в замедлении экономического роста страны, в том, что она начинает отставать в науке и образовании по сравнению с главным политическим и идеологическим противником — Советским Союзом, где университеты выпускают вдвое больше инженеров и врачей, чем в США. При этом грубо игнорировалось, что производительность труда на советских промышленных предприятиях, несмотря на избыток инженеров, была вдвое ниже, чем в США, что советские учителя получали нищенскую зарплату, которая позволяла им едва сводить концы с концами.
Джона раздражала манера полемики Никсона. Он жаловался Шлезингеру: «С Никсоном невозможно проводить дебаты — он никогда не говорит по существу, а всегда произносит небольшие речи; его оппонент должен тратить немало времени, корректируя неверную интерпретацию
Предвыборные баталии выработали у Кеннеди стойкую неприязнь к Эйзенхауэру, которого он не раз именовал «старой задницей», что не мешало ему позже несколько раз обращаться к авторитету генерала и президента при решении сложных вопросов. Очевидно, чувствуя это, опытный полководец и политик как-то обозвал Кеннеди, явно несправедливо, «нагловатым юнгой». Этот «молодой гений», как иронически назвал Эйзенхауэр кандидата в президенты от демократов, явно не имеет опыта, зато у него масса неверных представлений и противоречащей фактам информации.
Развивая это мнение, отставной президент позже записал в свой дневник, что по молодости Кеннеди не понимает в полной мере сложности президентской деятельности, что он считает достаточным расставить своих людей на важнейших постах, чтобы дело пошло само собой {533} . Это суждение оказалось явно ошибочным.
Кандидат от демократов затронул и весьма болезненный расовый вопрос. Джон был осторожен, не выдвигал каких-либо конкретных обещаний, но факт дискриминации признал, в очередной раз обвинив в нем администрацию Эйзенхауэра, и закончил выступление призывом к Америке «двинуться вперед». Слова «новые рубежи» во время дебатов сказаны не были, но они как бы исподволь вкладывались в головы американцев.
Столь же удачно Кеннеди отвечал на вопросы журналиста, выступавшего «модератором», «посредником» между кандидатами.
Растерявшийся Никсон занял оборонительную позицию, иногда даже соглашаясь с критикой Кеннеди в адрес его правительства, чем были потрясены сторонники республиканца {534} .
Во время первых теледебатов отчетливо выявились симпатии самих телевизионщиков, для которых Кеннеди оказался просто идеальным объектом съемок, а Никсон — прямой противоположностью. Джон, сам по себе прекрасно смотревшийся на экране, позволил гримерам «нарисовать себе лицо» в полном соответствии со вкусами публики, которые хорошо знали его имиджмейкеры, тогда как Никсон отказался от грима.
В результате республиканский кандидат выглядел усталым (он действительно недавно вышел из больницы, где лечил больное колено). Съемка беспощадно фиксировала ранние морщины, щетину на лице. Камеру буквально бессовестно направляли на Никсона каждый раз, когда он вынимал платок, чтобы протереть вспотевшее лицо. (Кеннеди вслед за этим злобно шутил, что в телестудии надо было установить температуру 30 градусов ниже нуля, чтобы Никсону не было жарко {535} .)
Пресса единодушно пришла к выводу, что первые в истории телевизионные дебаты кандидатов в президенты Никсон проиграл, причем главным образом из-за своего внешнего вида. Любопытно, что при опросах агентств, проверяющих общественное мнение, Кеннеди предпочли те, кто наблюдал дебаты на голубом экране, а Никсона — слушавшие их по радио (таковых было незначительное меньшинство) {536} .
Опрос, проведенный в Техасе в конце сентября, показал следующий разброс мнений (интервью было взято у 109 избирателей): теледебаты смотрели 106 человек, 88 высказали мнение, что Кеннеди проявил себя во время полемики более умным, 12 заявили, что Кеннеди лучше себя вел, но платформа республиканцев более аргументированна, и только шесть опрошенных безоговорочно высказались за Никсона {537} . Победа, таким образом, была абсолютной.
Новые встречи в телестудиях состоялись 7, 13 и 31 октября. Заключительная встреча, проходившая в Нью-Йорке, касалась в основном внешней политики. Несколько оправившийся к этому времени кандидат республиканцев энергично защищал правильность политики Эйзенхауэра, утверждал, что авторитет США за рубежом продолжает расти. Кеннеди на этот раз был несколько осторожнее. Он не желал подрывать внешнеполитические позиции своей страны. Тем не менее он подверг критике поддержку Эйзенхауэром Чан Кайши и его концепцию двух Китаев (на материке и острове Тайвань). Он полагал, что по некоторым вопросам США могут вступить в переговоры с коммунистическим Китаем и его лидером Мао Цзэдуном. Последние дебаты несколько укрепили позицию Никсона. Пресса даже стала обвинять Кеннеди в стремлении к умиротворению коммунистов.
В целом, однако, дебаты слегка перетянули чашу избирательных весов в пользу Кеннеди. Он показался зрителям более обаятельным, а это в их глазах означало, что он вряд ли способен на дурные поступки. Совершенно очевидно, насколько примитивны были такие «кухонные воззрения», но они явно наличествовали и в какой-то мере влияли на финальный результат.
Серьезный контрудар был нанесен сторонниками Никсона накануне выборов, причем в качестве тарана было использовано прошлое главы клана Кеннеди. Хотя Джозеф в предвыборном спектакле находился за кулисами, его неблаговидную деятельность в качестве американского посла в Великобритании вспомнить было несложно, чем и воспользовались республиканцы.
Пропагандистская бомба взорвалась 5 ноября, когда в нью-йоркской газете появился материал, представленный в качестве рекламного объявления (такая форма использовалась, когда авторы материала оплачивали публикацию по ценам рекламы, а редакция не несла никакой ответственности за ее содержание). Опубликованный от имени некого комитета, расположенного в нью-йоркском районе Бруклин, за подписью дамы по фамилии Шапиро (избрано было нарочито еврейское имя) материал представлял собой подборку многочисленных цитат из статей и выступлений Джозефа Кеннеди во время посольской работы, а также из донесений в Берлин германского посла в Лондоне Дирксена. Смысл публикации состоял в том, что Джозеф Кеннеди был и остается пронацистски настроенным реакционером, антисемитом, что он играет зловещую роль в избирательной кампании, а его сын, стремящийся попасть в президенты, одного с ним поля ягода {538} .
Можно сказать, что эта публикация прибавила Никсону немало голосов.
В то же время вначале очень осторожные, а затем значительно более решительные выступления Кеннеди за предоставление полных гражданских прав черным американцам всё более привлекали к нему симпатии не только пробуждавшегося к политической жизни афроамериканского населения. Джон всячески стремился разорвать порочный круг — расширить свое влияние среди негров и сочувствовавших им либеральных кругов Севера и в то же время не пойти на разрыв с консервативным электоратом Юга. С этой целью намечались и разрабатывались всевозможные меры по расстановке акцентов в речах, произносимых перед разной аудиторией. Кандидат сосредоточивался не только на реализации уже принятого законодательства о гражданских правах, но и на необходимости расширять его.
Кроме того, весьма важным было установление доверительных отношений с лидерами негритянских организаций. Из них особенно важным стало движение под названием Конференция христианского руководства на Юге, возникшее в 1957 году, руководителем которого являлся молодой священник Мартин Лютер Кинг, провозгласивший тактику массового ненасильственного сопротивления расизму.
Во время предвыборной кампании Кеннеди уделил негритянскому вопросу значительное внимание, имея в виду прежде всего обеспечение регистрации негров в качестве избирателей, с тем чтобы они голосовали именно за него. В предвыборном штабе была введена специальная должность помощника по негритянскому вопросу, которую занял Харрис Уоффорд (некоторые авторы называют его афроамериканцем, но это не так — Уоффорд был белым, однако горячо выступал за права негров). Установив связи с Мартином Лютером Кингом и другими чернокожими деятелями, Уоффорд на основании бесед с ними давал советы Кеннеди по текущим вопросам и одновременно готовил для него перспективный документ, который должен был вписаться в программу еще полностью не сформировавшихся «новых рубежей».