Клан Мамонта
Шрифт:
– Ты им что, ботинки вытирал?
– окрысилась девочка.
– Нет. Ничего не вытирал. Он так и лежит в кармане с самого первого сентября, как мне его туда мама положила.
– У Вячеслава в карманюшке лежит сладкая ватрушка - продекламировала Ленка.
– Ладно, не ругайся, я его сейчас в речке постираю, - она сорвалась с места и помчалась к броду. Люба побежала за ней с двумя копьями в руках.
Парни встали кружком на колени и принялись дёргать перья и пух из принесённой птицы.
– Надо же, как он крепко держится!
– А может быть это тетерев? Или фазан?
– бубнил Саня.
– Перья не выбрасывайте далеко. Сделаем поплавок, - вещал вождь.
А вконец обнаглевший шакал подобрался совсем близко и тянул морду к ошмёткам, что ребята отбрасывали за спины.
– А ну, сидеть!
– прикрикнул на него Саня.
– Обещаю, что голову и лапы отдам на прокорм твоего ненасытного брюха.
Зверь отпрянул, но совсем убегать не стал. И, действительно, стало видно, что прихрамывает на правую переднюю.
Больше на него никто не отвлекался, потому что опасным он не выглядел. Ну, собака. Не особо крупная. Так сейчас вообще не до неё.
– И как вообще этих птиц ощипывают?
– возмущался Вячик.
– Кто-нибудь видел?
– Их в магазине уже голых продают, - сообщил Саня.
– И выпотрошенными. Всё фасованное и упакованное.
Постепенно лишаясь оперения, птица становилась всё меньше и меньше. Наконец-то ребята управились с ощипыванием и сделали разрез, выворачивая потроха. Вячик побледнел, отшатываясь, когда Веник запустил руку во внутренности, выдёргивая содержимое наружу.
– Чистоплюй, - добродушно проворчал Саня и тоже отодвинулся.
– Ты, о вождь, невообразимо крут. У тебя хорошо получается. Не буду мешать. Но, если б было чем - непременно сблевал бы.
Совершенно иначе повёл себя четвёртый член "коллектива" - шакал, казалось, просто обезумел. Он нагло вторгся в самый центр событий и потянулся к оказавшимся на траве кишкам... или что там было.
Саня мгновенно ухватил его за загривок, сжав второй рукой пасть. Вячик тут же взял зверя за задние лапы и потянул.
– Вы чего?
– оторопел глава клана.
– Глянь, что у него с лапой. Может, вылечим, тогда он от нас отвяжется.
Веник пожал плечами и потянулся к передней правой: - Завалите его налево, - скомандовал он.
– Зуб даю, что рыбу вчера не он у вас утащил - слишком голодный. Или вы приврали, что её было много?
Придавив ногами левую лапу, пытающуюся скрести землю, он принялся ощупывать "пациента".
– Кости кажутся целыми. Суставы сгибаются и разгибаются, а вот... н-н-да! Подушечка распухла - недолго думая, парень полоснул по ней монеткой, и оттуда сразу потекла белесая жидкость.
– Гной! У меня такое было как-то. Бу-э-э-э, какая гадость, - Вячик отвернулся и икнул. А "доктор" снова склонился над лапой, что-то там разглядел и уцепился за это "что-то" ногтями. Потянул и извлёк длинную и тонкую, измазанную до полного неприличия занозу.
– На
– Бросьте его, - Веник встал на ноги и отдвинулся в сторону.
– Пусть сам вылизывает свою лапу, а то нам ни промыть нечем, ни завязать. Говорят, у них, у псовых, слюна целебная. И пусть валит, куда хочет, да побыстрее.
Качнув шакала, парни отшвырнули его в траву. Тот как-то по-кошачьи извернулся в воздухе, но встать на ноги у него не вышло - рухнул на бок. Вскочил и на трёх лапах умчался в кусты. А ребята вернулись к работе - оказывается потроха тоже нужно отделять от чего-то там, к чему они крепятся - своего рода, хирургия.
– Мне бы руки помыть, - спохватился Веник.
– Полейте кто-нибудь.
– Не из чего. Девчата сосуд унесли. Надо идти к заводи, к поваленному дереву.
– Ага. Подайте копьё, чтобы подмышкой зажать. И готовьте вертел, и углей нажгите.
– Блин! Дрова-то кончаются, - озадачился Саня.
– Опять нужно тащиться на тропу. И курицу эту кто-то должен сторожить, а то шакал утащит. Давай, Слава, карауль.
***
Когда, отмыв руки, глава клана вернулся "в расположение", Вячик завершал монтаж рогулек, между которыми пылали практически все оставшиеся дрова. Со стороны сосны с охапками древесных обломков в руках шли Саня и Ленка, а за ними Любаша несла копья и берестяной сосуд. Жизнь снова налаживалась. Потом началось заклеивание подорожником царапин и ссадин на Ленкиных ногах и слежение за тем, как подрумянивается устроенная над углями птица - парни то и дело подхватывали вертел на руки, спасая еду от обгорания, а Любаша брызгала на вспыхивающие от жира угли водой.
На источаемые от костра запахи на трёх лапах приковылял шакал. Поозирался затравленно, несколько раз трусливо отступил в ответ на резкое движение, но потом добрался до так и оставшихся чуть в сторонке внутренностей и набросился на них, словно ест первый и единственный раз в своей жизни. Слопал он всё без остатка в считанные секунды, а потом упал набок и счастливо высунул язык.
"Можете убивать, - говорил весь его вид, - я сделал самое главное в своей жизни и теперь абсолютно счастлив"
Но впечатление оказалось обманчивым - когда Ленка вытянула свои длинные стройные ноги, меняя позу, зверь подхватился и отбежал немного дальше.
– Нашего больного прошу не беспокоить, - прокомментировал это происшествие Веник.
– Какой больной? Вы что, всерьёз полагаете мои царапины чем-то существенным?
– наморщила носик Ленка. Она так и сидела, сохраняя неподвижность и придерживая лопушки подорожника на своих исхлёстанных ногах. Ей было скучно.
– Не о тебе речь, а о шакале. Его тут доктор Пунцов давеча прооперировал, - хмыкнул Саня.
– И вообще, сколько можно жарить? Горячее сыро не бывает. Давайте скорее есть.