Клан
Шрифт:
Справа от дома стоял старый зеленый «Фольксваген Жук» Веллмана. Люк направился к нему под взглядом доктора, который и не думал его останавливать, вскрыл ножом капот, перерезал провода и выкрутил свечи. Затем нагнулся и перерезал шины. Если каким-то чудом старик сбежит к машине, далеко не уйдет. Люк встал, стряхнул грязь с коленей и присоединился к отцу.
В дверях появился Аарон, с мрачным лицом. В руке он держал окровавленного призрака. Легким движением метнул простыню в ночь. Она приземлилась у ног доктора.
– Быть она здесь была, – сказал Аарон. – Но теперь ищи ветра.
В
Седой Папа подступил к старику. Аарон оставался в дверях: теперь, когда он видел отца за работой, блеск возбуждения вернулся в его глаза.
– Я спрошу еще раз, док, а потом, видать, начнем отрезать от тебя малюсенькие кусочки, пока не выложишь все, что надо.
Веллман отшатнулся к стене дома напротив мертвого «фольксвагена», где темнота была самой густой. Так он всех держал в поле зрения. Остановился, тяжело проглотил.
– Она была здесь недолго. Я не знал, что с ней случилось. Тот, кто ее сюда привез…
– Лоуэлл, – сказал Папа, и плечи Веллмана опустились, свет в глазах потух. – Мы забрали его голову на память. Хочешь глянуть?
Веллман побледнел и покачал головой.
– Нет… не надо. Я…
– Часики тикают, – сказал Папа.
– Они привезли ее сюда, но я не знал, что она… ваша. Я думал, она попала в аварию. Джек тоже ничего не знал. Я сделал все, что мог, но она была в таком состоянии… помочь было не в моих силах, так что…
Папа сократил расстояние между ними.
– Так что?
Старик как будто врос в землю от страха.
– Так что я ее отослал.
Папа улыбнулся. Это был хищный вид, и Люк не знал, понял ли доктор, что это еще и знак, что его время только что истекло.
– С малахольным щенком Лоуэлла, да?
Веллман молчал.
Аарон разочарованно вздохнул и вышел во двор, но сперва обернулся и крикнул близнецам, что им пора.
Здесь все и кончится, вдруг осознал Люк. Они потратили слишком много времени дома. Сперва из-за речи Мамы, потом развлечения Папы с отрубленной головой, и вдобавок в доме фермера возились с животными, когда могли сидеть в пикапе и гнать сюда, прежде чем сын Лоуэлла уехал с девушкой. Можно было бы даже подумать, что Папа тянул время специально, и прийти к выводу, что он плевать хотел на чертову девчонку, только желал избавиться от последнего урода в семье. Разобраться с ребенком, которого не любил. В конце концов нельзя же наказать Люка за ошибку, которую совершил Мэтт. Ничего бы не произошло, если бы безмозглый лопух не попался на уловку девушки.
Чем больше он думал, тем сильнее чувствовал ужасное, отвратительное родство с людьми, на которых они охотились и убивали многие годы. Впервые в жизни он ощутил себя в захлопнувшемся капкане, острые зубы которого готовились разорвать его плоть и переломить кости.
Больше он не был родным.
Он стал добычей.
Из мыслей его вырвал голос отца.
– Аарон.
– Пап?
– Снять скальп.
На один ошеломляюще жуткий момент Люк думал, что отец говорит о нем, что немыслимый план уже приводится в действие, но затем увидел, как пятится доктор, пока на него шагает
– И живее, парень. Надо кое-кого догнать. – Папа отвернулся и направился к пикапу, словно потерял интерес к пыткам, которые предстояло претерпеть доктору.
Он уже положил руку на дверцу, когда Аарон сказал:
– Эм-м, пап…
Люк с удивлением увидел, что с лица старика исчезли следы страха, будто это было отрепетированной игрой, чтобы они приняли его за беспомощную жертву. Но, как оказалось, жертвами теперь стали они – в дрожащей руке старика был пистолет, с дулом, холодным, как кривая улыбка на его лице, когда он прицелился в Аарона.
11
Никогда в жизни Веллман так не боялся. Мочевой пузырь, казалось, был заполнен до пределов, и клапан, отвечающий за сдерживание мочи, судорожно дергался каждую пару секунд, грозил сдать, если не убрать руку ужаса, которая с ним играется. Колено пронзила боль от столкновения со щекой мальчика. Но сейчас его главной заботой были не функции организма. Его поле зрения сузилось, пока в нем не оказалась только картина в свете фар патриарха семьи Мерриллов.
Они вывели из строя его машину, но это не важно. Он и не надеялся бежать. Более того, хотя им и не было это известно, обездвижив его «Жук», они ненамеренно помогли в его деле.
Мальчик с ножом – Аарон – не шевелился, но на его лице не было страха – только ненависть, темные глаза горели презрением.
– Лучше положь быстро, – сказал он, слегка отклонив голову, чтобы сплюнуть.
Веллман повел стволом.
– Назад.
Мальчишка не обратил на него внимания и взглянул на отца, который стоял у пикапа и улыбался, словно в нетерпении ожидая окончания анекдота, и спросил:
– И че с ним делать, пап?
– Как обычно, – ответил тот.
Второй мальчик, который обездвижил «фольксваген» и чье лицо Веллман задел коленом, всматривался в него. Под грязью, потом и черствостью мелькал, как показалось доктору, не гнев, который он ожидал увидеть, но стыд и, возможно, легкий намек на сомнения.
– Зачем вам это? – спросил он мальчика, все еще целясь в Аарона. – Зачем вы убиваете людей, которые ничего вам не сделали?
Люк, которого будто застало врасплох прямое обращение, открыл рот, словно чтобы ответить, но тут же закрыл и нахмурился, перевел глаза от Веллмана на землю, затем на отца, который ответил за него.
– Потому что некоторые рождаются, чтобы умереть, док, – сказал тот и двинулся с места.
Веллман почувствовал прилив паники, его взгляд метался от Аарона к его отцу, не зная, кто представляет большую опасность.
– С-стойте на месте, – выдавил он.
Седой Папа надвигался, его странный плащряса задевал каблуки и поднимал пыль.
– Как думаешь, ты родился, чтобы умереть, док?
Тяжело дыша, Веллман медленно покачал головой.
– Никто не рождается, только чтобы умереть.
Папа улыбнулся. Теперь он был всего в трех мет рах, его прищуренные глаза улавливали золотое свечение из открытой двери и отвечали странным блеском из-под широких полей шляпы.
– Ты правда в это веришь?