Klangfarbenmelodie
Шрифт:
— Ну вот, вертит мной, как хочет, — недовольно заворчал юноша спустя минуту. — Неужели я так похож на того, кем можно крутить как хочется? — нахмурился он настолько умильно, что Тики вновь не удержался и поцеловал его в скулу.
— Ты похож на того, кого хочется зацеловать до смерти, — честно признался он, тут же замечая, как дрогнули польщенно губы юноши, и как он лукаво прищурился, скользя по его руке закутанной в перчатку ладонью от локтя к плечу и тянясь вперед, необыкновенно естественный в этой своей ипостаси и в этом своем желании. Являющийся
— Ну так поцелуй меня, — это кокетство, так идущее ему, хотя обычно ему не свойственное, пусть и по-особенному ехидное, будто пропитало всю эту короткую фразу, и Тики, на какой-то момент забывшись и перестав сдерживаться, повиновался.
И кто еще из кого вьет веревки, скажите пожалуйста?
Аллен чуть прикусил мужчине нижнюю губу, как будто распаленный и смущенный тем, что они целуются не где-то в машине, на кухне или в спальне — или где-то еще, где нет посторонних, — а в целой толпе людей, и засиял глазами, невообразимо довольный происходящим.
Как будто только что уверился, что все идет по какому-то его особенному, неизвестному более никому плану.
— Ой-ой-ой! — послышался голосок нисколько не смущенной Фоу, снова возникшей неподалеку. — Потом поцелуетесь, ребят! — она суетливо подскочила к ним и бесцеремонно ухватила за руки. — Давайте Аччан споет, и вы будете свободны, окей?
— Совсем-совсем свободны, или ты заставишь меня ещё что-нибудь делать? — отстранившись, скептически приподнял Аллен бровь, ужасно прекрасный в своих смущении и жажде, и девушка лукаво подмигнула ему.
— Конечно! Я правда не хочу вам мешать, но знаешь, сколько народу хочет услышать твой голос, при этом не платя за столик? — поинтересовалась Фоу, и Малыш залился краской, видимо, очень удивлённый сконфуженный таким признанием.
Тики мягко рассмеялся, целуя его в висок, и совершенно не замечая, как на них уже начинают бессовестно пялиться, и погладил встревоженно оглянувшегося Аллена, который взволнованно шепнул ему на ухо, словно бы специально касаясь губами мочки:
— А если брат рядом?.. Так что…
— Я понял, Малыш: отставить нежности и милости, — так же тихо и обречённо ответил ему мужчина, уже мстительно думая, где и как зажмёт редиску.
…а может и правда, просто домой его увезти? Потому что уже сейчас Аллена хотелось до трясучки. Хотелось вдавить его в кровать, хотелось насладиться стонами и алым румянцем, неумелыми поцелуями и искренними осторожными ласками…
Тики мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли как раз тогда, когда Фоу, обрадованно сделавшая победительный жест, потащила юношу за собой.
Нет, не стоит. Да и вообще — еще рано. Вдруг Аллен не готов к этому (что, кстати, наиболее вероятно), и потом, Тики же сам хотел романтики и прогулок под луной. Потому что настолько же, насколько взять Малыша, ему хотелось узнать о нем больше — изучить его вдоль и поперек, чтобы знать, как и чем радовать и как отвлекать
Фоу притащила их к высокой сцене, ловко протолкнувшись через толпу народа, и подвела к низенькой дверце, ведущую, как видно, под эту самую сцену, вталкивая внутрь.
— Ты поднимешься и споешь что-нибудь, — проинструктировала она Малыша, — а Тики подождет за кулисами, а? А то снаружи людей — просто ужас! — здесь эта эксцентричная (особенно для японки) особа зябко передернула плечами, словно эти самые люди не нравились ей, и тут же торжествующе хлопнула в ладони, как только Аллен кивнул.
— Ладно, — вздохнул между тем юноша, — иди уже только отсюда, в первый раз мне, что ли…
— Да ла-а-а-дно уж! — заговорщицки протянула Фоу, стрельнув в невозмутимо ответившего ей Тики лукавыми глазами. — Отваливаю! Только вы это… — она поиграла бровями, и младший Уолкер все-таки загорелся румянцем, — не затягивайте!
Она выскочила за дверь, оставляя их наедине в этом походном, как понял Микк, варианте гримерной, и тут только Аллен убито вздохнул.
— Прости-и… — виновато посмотрел на Тики он. — На самом деле я вообще не хотел ничего такого, но просто Фоу!..
Мужчина лишь мотнул головой, показывая, что это не страшно и никак не помешает, и юноша облегчённо выдохнул, улыбнувшись ему и, воровато оглядевшись, быстро чмокнул в губы, сразу же отстраняясь и с задорной улыбкой поднимаясь на сцену.
Тики хохотнул в ответ, поражаясь, на самом деле, такой его открытости и немного жалея, что для этого необходимо наряжать Малыша в платья, и решил всё-таки понаблюдать за ним с улицы, потому что на сцене редиска себя вёл совершенно по-другому.
— Все-е-ем привет! — звонко поздоровался Аллен, и Микк увидел, как возбуждённо зашепталась и завизжала толпа, собравшаяся у сцены. — Рада поздравить всех вас с ханами и концом учебного года, — улыбнулся он, поклонившись, и полы его рукавов коснулись пола. — Меня зовут Алиса, и я скромная певица из кафе на окраине, которой ужасно докучают кредиторы и разные хулиганы, — горестно вздохнул Малыш, и Тики, иронично хохотнувший, услышал, как над аудиторией разносятся смешки. — Но так как моя хорошая подруга, которую многие знают, как безвозрастную Фоу-директрису-академии, попросила меня спеть для вас, я с радостью готова подарить вам песню, — мягко сощурился Аллен и, подойдя к гитаристу, приветственно ей махнувшему, и перебросившись с ним парочкой слов, начал петь.
И Микк вновь ощутил, как его уносит: как его обволакивает ласковый голос, поющий об искусстве жизни, о том, что беден тот, кто не нашёл его; как он погружается в чужие эмоции подобные необъятному морю или даже океану, как ему хорошо и благостно.
Четыре минуты пролетели в одно мгновение — Аллен пел, естественный и нежный в своих порывах, жестах и движениях, и по окончании песни на несколько секунд зависла тишина, взорвавшаяся криками и визгами, аплодисментами и свистом, отчего Малыш, залившийся краской и благодарно улыбнувшийся, хитро протянул: