Klangfarbenmelodie
Шрифт:
Канда зычно выматерился, падая на скамейку рядом с несколько минут назад севшим Лави, и скрестил руки на груди, игнорируя хохот Линали, всё никак не способной остановиться.
Микк подумал, что они все выглядят слишком странно, ютясь на этой скамеечке, и вздохнул, сразу же плюя на это и засовывая руку в пакет, чтобы достать в следующее мгновение пончик.
— И где этот Шпендель вообще прохлаждается? — недовольно процедил парень, и Аллен задорно хохотнул, хитро переглядываясь с Линали.
— Ох, ты так мило о нём отзывается, Ю-у-у, — протянул юноша, явно пытаясь
— Девчонок не бью, — скривился он.
— Я не была для тебя девчонкой пять минут назад, — хохотнул Аллен и показал ему язык. И тут же добавил, заставив покраснеть и мальчишку, и Линали: — Ни за что не поверю, что ты еще девственник!
Тики не сдержал сдавленного смешка, и в ответ на этот смешок тут же раздалось в унисон:
— Алиса!
— Малявка!
Малыш тут же теснее прижался к Тики, всем своим видом показывая, что хрупкая девушка будет искать защиты у спутника, и Микк на это только закатил глаза. Хрупкая девушка, ну конечно. Впрочем, он не был против — наоборот, крепко обнял юношу, ужасно наслаждаясь происходящим, и тихо хмыкнул.
Кто там что говорил о девственниках? Ну-ну… Сегодня вот посмотрим, кто им останется после своих шуточек.
Аллен выгнул спину, чуть поворачиваясь и прижимаясь к боку мужчины грудью, и уткнулся ему носом в шею, протягивая руку и запуская ее в пакет со сладостями.
Через несколько минут юноше надоело сидеть на скамейке, отчего он попрощался с друзьями и потянул Тики за руку, призывая прогуляться и пожевать ещё чего-нибудь вкусненького (и как в него вообще столько еды вмещалось?).
Всю прогулку их кто-то постоянно окликал, тормозил, расспрашивал и вынуждал мужчину с каждым новым мигом желать увезти Малыша как можно дальше отсюда. Потому что парни провожали его сальными взглядами, скользили по стройным ногам, по нежным запястьям, лукаво шушукались за спиной, явно представляя себе не самое пристойное, отчего Микку хотелось разбить им всем морды, пристрелить на месте этих малолетних (и не очень) идиотов, которые вообще посмели засмотреться на его мальчика, чёрт подери.
Но останавливало его лишь то, что Аллен успокаивающе поглаживал его до ладони, словно всё видя и понимая, но всё равно оставаясь таким невозмутимо-ласковым и приветливым.
Через час хождений оказалось, что знакомых у Алисы и правда почти полгорода: от завсегдатаев в кафе до трясущихся в страхе (и не только) мелких хулиганов, которых редиска, видимо, в этом образе воспитывал в подворотнях.
В конечном счете Тики просто-таки не выдержал пытки всеми этими взглядами — восхищенными, удивленными, но чаще всего — все же именно что откровенно сальными. Он просто остановился, крепко прижал ошеломленно охнувшего юношу к себе в тени цветущей сакуры, уже совершенно плюя на романтику и прочую ерунду, и крепко поцеловал, заставив совершенно обмякнуть и нещадно покраснеть, при этом все равно призывно приоткрывая рот.
Мимо них проходили люди — много людей. Парочки, компании, семьи с детьми… Тики было на это ужасно плевать. Он блуждал ладонями по тонкой спине
Аллен засмеялся, отрываясь от него и облизывая вспухшие губы, и сжал в пальцах загривок мужчины, притираясь к нему всем телом и поводя носом по шее.
— Что-о, забудем про Неа? — лениво поинтересовался он, слегка прикусывая ему кадык, и погладил по плечу. — Поехали отсюда, а?..
Тики молча кивнул, легко чмокая юношу в красные губы и замечая, как зарумянились у него скулы.
Ох, чёрт подери, через какое-то время этот смущённый мальчишка будет стонать под его ласками и в ответ пытаться доставить удовольствие, ужасно отзывчивый и ласковый, желающий отдать столько же (если не больше), сколько получил.
Микк счастливо зажмурился, уже предвкушая, как будет смывать с Малыша штукатурку и показывать ему, что любитлюбитлюбит его именно вот таким: бледным, седым, со шрамом и искалеченной рукой, и будет целовать каждый обожжённый палец, каждый из шрамов, которые рассыпались по тонкому бледному телу, будет… будет… будет делать всё то, о чём мечтал уже с месяц, если не больше.
Тики ужасно хотел, чтобы Аллен смотрел лишь только на него, улыбался лишь только ему — вот так вот ласково, нежно, щуря мерцающие серые глаза, и, скорее всего, сказывалась пресловутая ревность, с которой он ничего не мог поделать, потому что жажда заклеймить Малыша, сделать его своим и только своим становилась с каждым днём всё больше. А теперь ещё и эти похотливые взгляды, ласкающие хрупкие ноги, облачённые в чулки и высокие сапоги, от которых хотелось оградить юношу.
Заставить его смотреть только на Тики. Думать только о нём.
Мужчина никогда даже и подумать не мог, что окажется таким ужасным собственником.
Фестиваль они покинули через некоторое время, которое потребовалось на то, чтобы не попасться Неа и весьма умело отвлекающей его Роад.
***
Аллену казалось, ему просто зацеловывали. В машине, в подъезде, в лифте, на лестничной клетке… Тики обнимал его, прижимал к себе, горячий, жадный, ласковый — и до удивительного агрессивный. Уолкеру весь вечер казалось, что еще немного — и бомба рванет, потому что мужчина был напряжен постоянно, видя бросаемые на Алису взгляды и отлично понимая их значение.
До квартиры Микка они добрались уже растрепанные, раскрасневшиеся и хорошенько помеченные друг другом — потому что Аллен просто не желал оставаться в долгу. Потому что если Тики считает его своим, то сам он тоже должен принадлежать Аллену.
Эти мысли… они были такие бесстыдные, такие невозможно порочные, такие… Юноша просто один раз признался себе, что думал об этом все последние дни, когда Тики вжал его в стену в коридоре своей квартиры, и энтузиазмом ответил на его ласки, откидывая шею и второпях стаскивая с него это чертово, чертово кимоно, которое смотрелось на мужчине ужасно красиво, но снималось ужасно муторно, действуя на и без того напряженные нервы.