Клановое фэнтези. Руны Возмездия
Шрифт:
– Специальный представитель Генерагема по Восточному Округу Кириллий Пятнадцатый, – с показной важностью представился волхв. Парень специально подкорректировал собственное имя, стараясь подражать фонетике, принятой среди союзников Ордена Антрацита: Бурилий – Кириллий и т. д. – Срочная директива Главного Магистрата Дробителей, – отчеканил Киря. – Вам надлежит немедленно сниматься со своих позиций и двигаться на юго-запад ускоренным маршем, налегке. В пятнадцати верстах отсюда возле речки Плетянки приступайте к обустройству оборонительного опорного пункта. На указанном направлении ожидается прорыв значительных сил противника. Разворачивайтесь, ожидайте подкрепления. С базовым лагерем я свяжусь сам.
– Есть, – вытянулся во фрунт служивый.
Базовый
Старший караульный буквально поедал Кирилла глазами. Вероятно, пытался выразить усердие перед столь «крупной птицей» – «специальным представителем Генерагема». Ввиду постоянного разрастания Ордена Антрацита за счет союзников и сателлитов начальства там наверху развелось хоть отбавляй. И все придирчивые такие, строгие… тоже показывают рвение перед верхушкой Ордена… метят в Магистрат… не знаешь, как им угодить, чтоб не провиниться… Всё это Киря прочитал в усталых глазах молодого воина. Тут и магией особой владеть не требовалось…
– Исполняйте, – небрежно приказал волхв.
– Есть, – ответил караульный и бросился исполнять.
Как понял Лекарь, в далекие полевые дозоры Дробители отправляли не самых лучших чародеев. Так… всякую приблудную мелочь, которая пыталась во что бы то ни стало выслужиться перед старшим партнером. А родовую элиту отцы каменноугольного Ордена предусмотрительно берегли для генерального сражения.
Надо отдать должное собранности и выправке Паяльщиков. Уже через пару минут Киря увидел хвост колонны, оперативно выступившей на марш. Караул в полном составе покинул подступы к Зоне Отчужденного Волшебства, рванул на юго-запад, как ему было приказано. Похвальная исполнительность. Волхв быстро обошел брошенный позиции дозора. Никого! Парень облегченно вздохнул: сегодня удалось избежать ненужных жертв. Киря терпеть не мог крови, пролитой зазря.
Позиции представляли собой крепостной вал, окружающий Гору Бездыханную по всему периметру. Караульные помещения – заглубленные землянки. Перед валом с внешней стороны высился частокол из толстенных бревен, пропитанных противопожарным составом. За ним – ров, заполненный водой. Но вода показалась Лекарю какой-то неестественной, подозрительно стоячей. Молодой маг напряг зрение, внимательно всмотрелся в поверхность кольцевого канала и… ахнул от изумления. Это не ров… и не вода… Путь к Нулевому Пределу преграждал сплошной Провал Иномирья!!! И Провал, по всему видать, не временный, из тех, что вскрываются и захлопываются то тут, то там, а капитальный, постоянно обновляемый, круглые сутки поддерживаемый Изнанкой в «рабочем состоянии». Ни обойти, ни объехать!!!
Задала Подложка задачку!
Кирилл схватился за голову, но прежде, чем что-то предпринимать, сначала выдавил из себя бациллы садомазохистского жжения и злобы, которые остались у него внутри после родовой трансформы Дробителей. Лишь когда ядовитая ртуть нехотя выползла из-под ногтей, Носитель обратил свой взор к Зоне Отчужденного Волшебства и территории, ее окружавшей, дабы оценить свои шансы на прорыв к Нулевому Пределу.
Никаких поселений рядом с таинственной Зоной не было. Волхв совершенно некстати припомнил, что местные жители считают данное место гиблым; обходят его десятой дорогой; шарахаются от заколдованной горы, точно лошадки от волка. Парень поежился. Суеверия и приметы для колдуна – то же самое, что для путника указатель на торной дороге. Им следует доверять. Стало быть, место и впрямь нечистое…
Кто бы сомневался?..
Лекарь внимательно осмотрел цель своего путешествия.
Нулевой Предел представлял собой небольшой холм высотою где-то в двадцать человеческих ростов. Склоны его, будто в подтверждение гибельности сей территории, с примерно одинаковой плотностью были усыпаны тушками мертвых летучих мышей. Некоторые трупики давно истлели, другие отличались явной свежестью. Кое-где попадались и живые особи, вернее, полуживые или, скорее, полудохлые. Истощенные существа с закрытыми глазами временами судорожно
С вершины холма легонько веяло слабым холодком, тогда как во всей округе погода стояла довольно теплая. На откосах таинственного бугорка растительность преждевременно пожухла, зачахла, уродливо скукожилась. Шапку холма венчала, вообще, голая лысина.
Кроме того молодой волхв заприметил, как над центром таинственной зоны в колдовском спектре, недоступном обычному человеческому глазу, лениво подергивались, поигрывали переливы невидимого света.
Сразу же выяснилось, что вездесущая чародейская Волна претерпевала здесь явную аномалию. Плавное, равномерное, без сильных скачков распределение энергетики прерывалось тут сквозной вихревой воронкой. Радиус энергетической промоины составлял приблизительно шагов двадцать. Причем интенсивность аномалии сильно возрастала к центру возвышенности. Воронка там буквально засасывала наблюдателя и исследователя, – конечно, не физически, как, скажем, насосом или магнитом, а воздействием на психику и даже глубинные слои подсознания. Киря это явственно чувствовал.
Прежде, чем лично окунуться в закрученную спираль, проломившую тонкую структуру здешнего мира, Носитель из осторожности решил направить туда в качестве подопытного экземпляра одну из порхающих поблизости тварей – летучую мышь. Тем более что эти лупоглазые создания сами, без всякого принуждения собирались сюда, похоже, со всей округи. Интересно, что их тут так привлекало?.. Да еще в дневное время?.. Ведь они по образу жизни, как правило, вечерницы или ночницы. Кирилл взглянул на небо, выбрал цель, без колебаний воткнул в мозг маленького существа острый тоненький лучик магического присутствия.
Волшебный удар застал бедную мышку врасплох. Подбитая ночница отрывисто вскрикнула, будто ее живьем насадили на шампур, и железный стержень пронзил самое сердце. Перепончатая бестия панически завертелась в воздухе, как подвешенная юла, запищала, запричитала во все горлышко, словно звала кого-то на помощь, беспорядочно засучила крылышками, опрокинулась, утратила равновесие и чуть было не бухнулась вниз. Но в самый критический момент внутри крылатой зверушки что-то круто надломилось – новый хозяин единым напором взял власть над тельцем в свои руки, нахально выставил из него беззащитного утлого конкурентика. Малышка тут же успокоилась, стихла, без помарок набрала высоту. Во всем ее внешнем облике, манере держать себя на вису, появилась спокойная самоуверенность трехсотлетнего ворона, который повидал на своем веку всякого и теперь уже ничему не удивлялся. Даже в тонюсеньком писклявом голоске сквозила надменность природного аристократа, превосходящего мощным психопотенциалом всех других существ, – ну, разумеется, лишь в тех пределах, в каких, вообще, роль тщедушной суетливой мышки позволяла выразить яркую недюжинную индивидуальность.
Лучик, на который без спросу, по-хамски насадили летягу, играл роль информационного канала. Лекарь быстро настроил личное восприятие на его волну.
…Тут же Кирилл почувствовал, как сбоку у него трепещутся легкие перепончатые крылышки; кожица, натянутая между лапками и тельцем, то максимально напрягалась, то расслаблялась и хлопала. Волхв уловил под «собой» упругую воздушную волну. Земля внизу дрожала и подергивалась – вверх-вниз, вверх-вниз. В груди, т. е. в грудочке непривычно быстро, словно маленькие часики, билось слабенькое сердечко – тук-тук-тук. И неудивительно. 420 ударов в минуту вполне соответствовало обычной норме ночницы. Ритм дыхания участился с 10 человеческих вдохов в минуту до 96 мышиных – ух-ух, ух-ух, ух-ух. Под брюшком как-то совсем нелепо свешивались и болтались на ветру задние когтистые конечности.