Кларки первый и единственный
Шрифт:
И тут же копье с силой вошло в грудь старику.
Кларки, не помня себя от ужаса, бросился к задней стене стойбища, что была вплотную прижата к скале, нашел сломанные доски, о которых знал каждый мальчишка племени, и выскользнул наружу. Он убежал, но можем ли мы винить его за это? Когда рядом смерть, как поступили бы Вы сами, читатель?
По еле заметной тропке малыш пробирался вверх, а в ушах у него звенели крики его друзей, его родителей, его соплеменников. Слезы застилали глаза, не давали рассмотреть путь, и было просто удивительно, что он все еще не сорвался
Кларки пробирался наверх долго, от усталости подрагивали коленки, хорошо хоть, что не отлетели подковки, кузнец делал свою работу на славу.
А вот и пещера. Мальчишки были здесь несколько раз, ничего интересного, камни да летучие мыши.
Кларки упал на землю, совершенно потеряв силы. Но, немного полежав, он подобрался к краю и посмотрел вниз. Его родное стойбище догорало, криков больше не было слышно. Малыш Кларки вдруг отчетливо понял, что остался совсем один.
— Не-е-е-е-ет!!!!! — закричал он, не сдержавшись.
И, словно услышав его крик, гора содрогнулась. Земля ушла из-под ног, что-то тяжелое упало с потолка и больно ударило Кларки по голове. Он упал. И словно провалился в черную бездну, поплыв навстречу ослепительно-яркому свету...
Глава первая
Ну и жара-а-а...
Книга была отброшена в сторону. Огромная лопушина, работавшая веером, уже не спасала.
Хорошо бы искупаться сейчас. Но лезть в ледяную воду этого бешеного потока совершенно не хотелось. Даже несмотря на поговорку, что запретный плод сладок. А ведь ему строго-настрого запретили купаться одному. А сами уехали на целых три дня в город. Бросили ребенка на произвол судьбы и на шею бабушке. А ребенок скоро на стенку полезет от скуки. В этой забытой Богом и людьми деревушке не то что компьютера, даже телевизора нету. (Здесь Валька малость преувеличивал, телевизоры были, но ловили только местное ТВ, сплошная муть)
Вот и приходится сидеть второй день на берегу горной речушки, маленькой, но очень быстрой; читать сто раз читанных «Мушкетеров» и скучать. Жаль, что в деревне не было детей. То есть, конечно, были, но аборигены сразу невзлюбили городского, обозвали его «сталицей», стыкнулись пару раз, наставили синяков. С тех пор Валька и сторонится местных.
Лопушина вконец завяла, и Валька поднялся поискать новую. И в эту секунду вдруг почуял — затылком, что ли — что на него кто-то смотрит. Валька медленно обернулся. Так и есть. В густой высокой траве стоял мальчик. Длинноволосый, смуглый, голый. Маугли да и только. Трава прикрывала его до пояса.
Валька не успел испугаться, потому что мальчик опередил его вопросом:
— Ты меня не убьешь? — спросил он с надеждой в голосе.
— Нет, конечно, ты что, чокнутый? — удивился Валька.
Пришелец заметно повеселел, но все еще был насторожен.
— Ты здесь живешь? — спросил его Валька.
Тот пожал плечами:
— Не знаю, нет, наверное…
— А чего голышом гуляешь? Ты не стесняешься разве?
— Стесняешься? А как это? — переспросил мальчик.
— Ну ты даешь! –
— Прикалываешься? Ты так смешно говоришь, я ничего не понимаю — улыбнулся мальчик и чуть развел руками.
Разговаривать, стоя в трех метрах друг от дружки, было крайне неудобно и Валька шагнул поближе.
— Нифига себе! — вскрикнул он, едва рассмотрев то, что скрывала трава. А скрывала она ни больше ни меньше, как тело жеребенка!
— Так не бывает... — жалобно сказал Валька. – Я, наверное, на солнце перегрелся.
Он ущипнул себя за руку, шлепнул ладонью по щеке и больно стукнул костяшками пальцев по лбу. Кентаврёнок не исчезал. Наоборот, он с интересом наблюдал, как человек издевается над собой.
— А можно тебя ... потрогать? — спросил Валька. – А то я все еще не верю глазам.
— Ага, трогай — ответил кентаврёнок словами Карлсона, о котором, конечно же, ничего не знал.
Валька протянул руку и неуверенно коснулся кончиками пальцев плеча кентаврёнка. Кожа была прохладной, несмотря на жару, и вполне человеческой.
— Супер! Живой кентаврёнок! – не мог прийти в себя Валька. — Пацаны все с ума посходят, если рассказать! А тебя как зовут?
— Кларки. А тебя? — Вальтер – с явным неудовольствием сказал мальчик, имя ему определенно не нравилось. – Но лучше Валька.
— А ты что, живешь здесь? – спросил Валька, забыв от волнения, что уже спрашивал об этом.
— Нет, я живу не здесь... – медленно, словно вспоминая, сказал Кларки и вдруг, крепко прижав ладони к лицу, заплакал.
— Прости, пожалуйста, — испугался Валька. — Я тебя чем-нибудь обидел? Я не хотел...
— Нет, ты здесь ни при чем, это я сам — всхлипнул кентаврёнок.
Немного успокоившись, он в двух словах рассказал Вальке, что с ним приключилось. С ним и его родным племенем.
Валька присел рядом.
— Ну, успокойся, не надо, перестань — говорил он, поглаживая Кларки по плечу.
Он не знал, что говорят в таких случаях, при таком горе.
Вдруг Кларки поднял голову, прислушался. Слезы мигом просохли.
— Сюда идут — сказал он тихонько.
И правда, где то вдалеке послышались голоса. Валька выглянул из зарослей.
— Это местные пацаны, прячься, не хватало еще, чтобы тебя увидели. — он подтолкнул кентаврёнка в глубь кустов, а сам вышел на открытое место.
В компании было пять пацанов, двое старших, лет по пятнадцать, и трое поменьше, сверстники Вальки, лет двенадцати.
— Опа, гля, Масква тута! — кривляясь, как заправский клоун, подвалил к нему белобрысый малек Стаська.
— Ты че, совсем тупой? Мы ж тебе еще вчера сказали, чтобы валил отсюда до хаты своей, а ты здесь еще, торчишь как гвоздь в заднице — недовольно сказал предводитель, рослый парень, Жека.
— Мы только через неделю уедем — вступил в переговоры Валька.
— Ну и чё с ним делать будем? Надо воспитать. Может, искупнём его? — предложил молчавший все время Арслан, то ли якут, то ли бурят по виду, то ли еще кто из коренных жителей. – Будет потом в своей Москве рассказывать.