Классик (Городское фэнтези)
Шрифт:
— Павлик. — Шагнул к нему старый "катала". — Нехорошо мне, приболел видно, отдохну сегодня.
Соглядатай равнодушно пожал плечами, мерно пережевывая завтрак.
— А ты, Пашенька, не знаешь, что за человек этот наш ученик? — вкрадчиво подступил к подельнику старик. Павел доел, и, вытирая куском хлеба тарелку, пробормотал. — А хрен, его…, Волонд подогнал, втемную. Вроде боец бывший. А чего дядь Гриша? — заинтересовался, наконец вертухай.
Да так, — хотел отмахнуться «катала». Передумал, и нерешительно вымолвил. — Непонятка тут. Чую.
Исчез интеллигентный старик. Жесткий и битый шулер умел сыграть, при нужде, и не так.
— А не подстава-ли? Наконец озвучил он страшное подозрение. — Ты погоди хыкать, — склонился он к уху доверенного лица олигарха преступного мира и зашипел, оглядываясь на дверь. — За пол месяца мастерство освоить? Это виданное дело. Я с ним в полную силу бьюсь, а он словно и не замечает. По нолям у нас уже идет. Еще неделя и меня сделает. Зуб даю. Маэстро он. А ты знаешь, что пацан на пяти языках «шпрехает». Я по Европам-то покатался. Наслушался. Сам не очень, но память есть. Один в один. Точно говорю. Но как, если он всю жизнь на ковре уши крутил, так наблатыкаться? Ты скажи? То-то. И вообще, он произнес, наконец, главное. — Смеяться будешь но… Боюсь я его. То нормально, а то вдруг накатит. Хоть беги. Ты меня знаешь. Я на пересылке один на пятерых выходил и ничего. А тут…
Паша, до этого слушавший речь сообщника молча, подался вперед.
— И ты тоже заметил? — Удивленно прошептал он. — А я думал это меня глючит? Как это глянет, словно волка встретил. Скрип форточки, прикрытой порывом ветра подбросил склонившихся друг к другу заговорщикам.
…Твою мать. — В сердцах ругнулся обомлевший Павел. — Стремно. Лады. Прикорни пока. А я с Черепом перетру. Не дело так… На ветер прыгать.
Леха и не догадывался, что твориться в душах его соседей. Он кое-как примирился с отсутствием Ольги.
"Ничего не случилось, завтра придет, ерунда". — Успокаивал он себя.
Занятий в тот день не было. — Учитель сказался больным, и лежал на диване в своей комнате, укрывшись пледом, и время от времени усердно покашливал.
Алексей, обрадованный внеплановым выходным, разжег камин, и наслаждался бездельем. Ему было не скучно. Сонный зимний день, плавно ушел в сумерки, тени удлинились. Тишина, треск дров, запах дыма.
"Дом хочу. — Внезапно понял он. — Чтобы сидеть, вот так, в тишине и покое, и чтобы рядом была она. Он знал, именно с ней будет ему спокойно и просто. Имя не произнес, но что толку в именах. И ни сомнений, ни раздумий. Словно и не было в его жизни той, другой, казавшейся любимой и желанной.
Заснул прямо в кресле, а, засыпая, улыбнулся, вспомнив, что утром встретит ее.
Не разочарование, захлестнуло чувство, всеохватной, детской обиды, когда, едва открыв глаза, он рванул в кухню. Его встретил Павел, чистящий картошку над струей воды, бьющей в раковину.
— А Ольга где? — Холодея спросил Алексей. Понимание уже закралось в сердце.
— Не, ушла. Подыщем через пару дней новую. — Отмахнулся сокамерник.
"Точно. Камера, а этот…, как шнырь на продоле. — Поднялась в душе у Лехи волна злости. — Урки, вонючие". Он, сдерживая себя, глубоко вздохнул, но злость не отступила.
И словно в ледяную воду, понимая, что меняет все, но от этого еще более жестко, и спокойно, он проскрипел, внезапно севшим голосом.
— Эй, шныровой, ну-ка прервись, базар будет.
Рука с ножом замерла, Павел медленно повернулся на голос. "Его, «подпаханника», назвать «шнырем»? Он собрался объяснить этому фраеру, кто есть кто. Но замер, и понял. Слово может быть последним в его жизни". Ноги дрогнули, и он опустился на стул.
— Вот так. — Продолжил Лютый. — Отзвонись Черепу, скажи, условие у меня есть. Пусть подъедет.
Паша, превозмогая желание, кивнуть головой, нашел силы огрызнуться. — А ты не надорвешься, условия ставить?
— Не советую. — Коротко бросил Алексей, поворачиваясь.
— Чего? — не понял сосед.
— Спорить не советую. Сказано, делай. Все. — Он вышел, а прошедший десятки «толковищ» урка, с непонятным облегчением, уже нажимал кнопки телефона.
"Пусть они сами, с этим, бешеным, разбираются. — Думал он. — "А мне еще жить охота".
Встревоженный Череп приехал после обеда. В квартиру зашли два амбала, молча открыли все двери, проверили помещения, только затем, все в том-же своем потертом пальтишке, постукивая тяжелой фасонистой палкой, вошел авторитет.
Прошел в комнату к Алексею. — Ну что тут? — Законник уже не изображал из себя никого. Сжатый и сосредоточенный, остановился посреди комнаты, ожидая ответа. Позади, замерли волкодавы из свиты.
Алексей повернулся в уютном кресле. А чего с собой десяток лбов не привел? Накалил он и без того заведенного уголовника.
— Ты што? Сука? На понт брать? — Вызверился матерый урка. — Да я тебя…
— Лицо не теряй. — Оборвал Алексей. — Выслушай, потом видно будет.
Череп, присел на край диванной подушки, и, постукивая палкой хмуро уставился на "оборзевшее тело". Именно так. Тело должно было выполнить задачу, принести ему навар и исчезнуть. А не ставить условия.
" Ладно, пока нужен. Потерпим. Времени мало, другого готовить некогда. Да и этого уже заявил". — Подумал он и снизил накал. Ухмыльнулся, словно это "веселый роджер" с пиратского флага, оскалился в зловещей ухмылке.
— Чего случилось, шум гам. Давай Леша, банкуй.
— Условие у меня простое. — Словно не заметив его злости, негромко сказал Алексей. — Девчонка, дочка того фирмача, что вы давеча «сделали», вот это и есть условие. Отца выпускаете, и все долги списываете. И про нее забудете. Где она, кстати.
Всего мог ожидать суровый деляга, но такого. Он едва смог скрыть удивление. Потом сообразил: "Надо же, никак чуйства"? Но, смолчал.
Просьба вроде пустячная, но сложность выходила в том, что лох, запертый в одном хитром подвале, не выдержал спроса и загнулся. Семью его крючком придерживали, однако самого уже давно закопали где то на городской свалке".
"Вот тебе и на. Кто мог подумать, что пацан «западет» на его дочку. Проблема".
Он потер громадный, изрезанный морщинами лоб, соображая. Изощренный ум подсказал выход.