Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы
Шрифт:
Как видим, несмотря на взятый для анализа иной материал (результат деятельности не критиков, а педагогов), это исследование фиксирует те же тенденции, что и проведенное нами, – складывание устойчивого корпуса авторитетных писателей к концу 1840-х гг., что явилось, на наш взгляд, в значительной степени результатом деятельности Белинского.
Критики и составители учебных хрестоматий заложили основы для создания классики, но этого было мало. Необходим был следующий этап – нормативное закрепление ее корпуса, отграничение классиков от неклассиков. Эти задачи были решены с помощью учебных программ, разработанных в начале 1850-х гг. преподавателями литературы в средней школе. Любопытно, что сделано было это впервые не в рамках общей системы образования, которой ведало Министерство народного просвещения, а в автономной системе военно-учебных заведений, которой руководил либерально настроенный Я. И. Ростовцев. Там впервые была подготовлена унифицированная программа курса изучения русского языка и русской литературы, которую разработали компетентные специалисты – профессор Московского университета Ф. И. Буслаев, имевший опыт преподавании в гимназии, и опытный педагог и историк литературы А. Д. Галахов. Авторы писали, что в ходе обучения учащиеся должны «ознакомиться только с писателями
62
Конспект русского языка и словесности для руководства в военно-учебных заведениях, составленный А. Галаховым и Ф. Буслаевым на основании Наставления для образования воспитанников военно-учебных заведений, высочайше утвержденного 24 декабря 1848 года. СПб., 1852. Паг. 3. С. 14.
А. Вдовин и Р. Лейбов полагают, что
с деятельностью Министерства государственных имуществ, Генерального штаба (где служил Я. Ростовцев) и Морского министерства связаны важнейшие модернизационные процессы, архитекторами и движущей силой которых были либеральные бюрократы. Их имплицитная идеология в 1840–1850-е гг. предполагала системное изучение всех сторон жизни империи (каталогизация, переписи и пр.) и преодоление технологической отсталости страны в самых разных сферах (с ориентацией на европейские образцы), стандартизацию законодательства и унификацию процессов управления. Либерализация и гуманизация военного образования, проводимые Я. И. Ростовцевым и великим князем Константином Николаевичем, потребовали тесного сотрудничества чиновников с педагогами-литераторами и университетскими профессорами. Близкие контакты Галахова и Буслаева с либеральной бюрократией и создание первой программы по литературе, таким образом, представляются глубоко закономерными 63 .
63
Вдовин А., Лейбов Р. Хрестоматийные тексты: русская поэзия и школьная практика XIX столетия. С. 14.
На наш взгляд, либеральные бюрократы создавали только условия для подобной унификации обучения и тем самым кристаллизации классики. Но основной движущей силой разработки программы преподавания русской литературы, а вскоре создания по ее образцу и гимназического курса были педагоги и критики (Галахов, кстати, совмещал обе эти роли).
Представленный в программе корпус классиков, с одной стороны, отражал уже сложившуюся в культуре под влиянием критики писательскую иерархию, а с другой стороны, четко закреплял ее. Показательно, что на монументе «Тысячелетие России», воздвигнутом в Великом Новгороде (1862) в честь тысячелетнего юбилея легендарного призвания варягов на Русь, на одном из фризов были представлены писатели: М. Ломоносов, Д. Фонвизин, Г. Державин, Н. Карамзин, И. Крылов, В. Жуковский, Н. Гнедич, А. Грибоедов, М. Лермонтов, А. Пушкин, Н. Гоголь. Можно считать, что это официально одобренный список ключевых классиков того времени, который кончается, как и программа, Пушкиным и Гоголем.
Завершили формирование русской классики педагоги гимназий, учитывавшие опять же оценки Белинского, А. Григорьева и других ведущих критиков. В конце 1850 – начале 1860-х гг. быстро росло число гимназий, появились педагогические журналы, проводились учительские съезды. Стало формироваться самосознание педагогов как специфической корпорации, ответственной за просвещение и воспитание молодого поколения 64 . При этом преподаванию русской литературы уделялось большое внимание как средству гуманизировать обучение. После периода разброда и разнообразия подходов в преподавании литературы Министерство народного просвещения в 1860-х гг. стало унифицировать преподаваемые курсы. Учителя русского языка и литературы, стремясь поднять престиж преподаваемой ими дисциплины и тем самым свой престиж, всячески подчеркивали в печати значимость изучения литературы. Этот предмет трактовался как средство умственного, эстетического и нравственного воспитания 65 .
64
См.: Byford A. Between Literary Education and Academic Learning: The Study of Literature at Secondary School in Late Imperial Russia (1860s – 1900s) // History of Education. 2004. Vol. 33. P. 640.
65
См., например: Стоюнин В. О преподавании русской литературы. СПб., 1864.
В 1871 г. министр народного просвещения Д. А. Толстой провел реформу среднего школьного образования, которая заключалась во введении нового типа классических гимназий, где на первый план вышло преподавание латинского и древнегреческого языков, которым уделялось существенно больше времени, чем изучению русского языка и литературы, и было исключено преподавание естествознания. Но при этом была введена стандартизованная программа преподавания русской литературы по образцу университетского курса ее истории, что поднимало статус дисциплины, приравнивая ее к математике, истории и географии (раньше она рассматривалась как средство изучения языка и обучения умению излагать на письме свои мысли) 66 . Проанализировав программы русских классических гимназий до и после толстовской реформы, А. Вдовин показал, что время, уделяемое на преподавание русских языка и литературы, сокращено не было, а усиление внимания к фольклору и древнерусской литературе способствовало «удревнению» русской классики, что повышало ее авторитет. Вдовин даже приходит к выводу, что, «несмотря на свою репутацию консерватизма и пренебрежения потребностями русского общества, “толстовский классицизм” сыграл решающую роль в повышении статуса русской литературы и продвижении вполне современной политики национальной мобилизации через школьное образование» 67 . При частичной справедливости этого тезиса, он, на наш взгляд, преувеличивает значение официальных механизмов. Не меньшее, а, может быть, и большее значение для укрепления позиций классики имела «просветительская» (т. е. пропагандистски-идеологическая, навязывающая «народу» свои культурные стандарты) деятельность русской интеллигенции (в том числе и той ее части, которая противостояла не только реформам Д. Толстого, но и всей правительственной политике).
66
См.: Byford A. Op. cit. P. 658.
67
Vdovin A. Op. cit. P. 134–135.
Изучаемый материал в программах 1871 и 1877 гг. по русскому языку и словесности все так же кончался 1840-ми гг. (Лермонтовым и Гоголем). В 1879 г. появился учебник А. Д. Галахова для средних учебных заведений «История русской словесности», который приобрел большую популярность и многократно переиздавался. Для учащихся были созданы специальные серии книг классиков, снабженные примечаниями и статьями: «Классная библиотека» (1869–1881), «Русская классная библиотека», издававшаяся под редакцией А. Н. Чудинова (1884–1915), «Классная библиотека» И. М. Гринцера (1913–1915) и др.
Для того чтобы конкурировать с вышедшим в школах на первое место изучением древнегреческого и латыни, педагоги стремились поднять статус отечественной словесности и прилагали всяческие усилия для прославления русской классики. Подобный акцент на ценности русской культуры вполне соответствовал идеологической «патриотической» программе царствования Александра III. Писатели-классики в этот период «пополнили пантеон русских национальных героев, включавший до этого полководцев, царей и отцов Церкви <…>» 68 . Существенную роль в этом сыграло изменение отношения к классикам со стороны властей. Если раньше они настороженно и во многом негативно относились к получившим известность писателям, то теперь, после некоторых колебаний осознав значение и влияние литературы, власти решили апроприировать классиков, присоединяясь к разного рода памятным мероприятиям, издательским инициативам и т. п. и давая творчеству классиков выгодную для себя трактовку (как лояльных власти, настроенных патриотически и в христианском духе). Подчеркивали полезность русской классики в этом аспекте и сами педагоги. Так, упоминавшийся выше Ф. И. Буслаев писал в 1866 г.:
68
Brooks J. Op. cit. P. 316.
Вопрос о преподавании отечественного языка в наших гимназиях тесно связан с вопросами о русской национальности, о централизации и сепаратизме, которыми особенно заинтересована публицистика нашего времени. <…> Господствующий правительственный язык законно и прочно преобладает над местными наречиями провинций не потому, что на нем преподаются все предметы гимназического учения, а потому что самая литература его имеет обязательную силу, заставляющую всякого образованного человека эту литературу ведать. <…> …в программе русского языка, будет ли то для реальных или классических гимназий, должно быть заявлено полное уважение к русской национальности в лице ее лучших писателей… 69 .
69
Буслаев Ф. И. Указ. соч. С. 95.
В этом направлении властями немало делалось для пропаганды русского языка и русской классики на «национальных окраинах», в частности в Польше и в Прибалтике. Там выходило, например, много хрестоматий по русской литературе, рассчитанных на местных учащихся 70 . С другой стороны, хотя в России издавалась масса переводных книг, произведения других (не русских) литератур народов Российской империи (например, грузинской и армянской) на русский практически не переводились (если не считать переводов с польского, но в Российскую империю входила лишь часть Польши, и польская литература воспринималась как иностранная). Характерно, что армянских поэтов и прозаиков начали переводить в России только с конца XIX в., а переводы шедевра Шоты Руставели «Витязь в тигровой шкуре» вышли на польском и немецком еще во второй половине XIX в., на английском – в 1912 г., а полный русский перевод появился только в 1933 г.
70
См.: Вдовин А., Лейбов Р. Хрестоматийные тексты: русская поэзия и школьная практика XIX столетия. С. 20–25; Сенькина А. Указ. соч. С. 41–42.
Помимо создания корпуса классиков, необходимо было иметь механизм его поддержания (то есть механизм памяти). Главную роль в этом играли средние и начальные школы, число которых в стране быстро росло в последней трети XIX – начале XX в., особенно в сельской местности. Поскольку быстро повышался уровень грамотности населения и увеличивалось число получивших хотя бы начальное образование, то часть их становились читателями и в той или иной степени знакомились с произведениями классиков и с их именами. Этому способствовали выпускаемые с 1870-х гг. разного рода благотворительными организациями (Санкт-Петербургский комитет грамотности, Московский комитет грамотности и др.) и издателями-просветителями многочисленные дешевые издания книг классиков 71 . Упомянем также регулярно печатавшиеся заметки о классических писателях и их портреты в выходивших большим тиражом иллюстрированных журналах и дешевых газетах 72 .
71
Подробнее см.: Каидзава Х. Распространение чтения художественной литературы среди народа и формирование национальной идентичности в России (1870-е – 1917) // Beyond the Empire: Images of Russia in the Eurasian Cultural Context / Ed. N. Mochizuki. Sapporo, 2008. С. 189–213; Агафонова Я. Классика для народа в адаптациях Постоянной комиссии по устройству народных чтений // Новое литературное обозрение. 2019. № 156. С. 77–93.
72
См.: Brooks J. Op. cit. P. 324–330.