Классно быть Богом (Good to Be God)
Шрифт:
Выхожу на улицу, включаю мобильник. Я понимаю, в чем была моя ошибка: я снова пытался решать проблемы с позиций здравого смысла. Да, с кошкой и Космо следует разобраться. Но не надо рассматривать их как проблему. Для Бога нет ничего невозможного. Если ты всемогущий Господь, ты можешь делать все что угодно.
Звоню диджеям Гамею и Мускату. Я чуть не выбросил их визитки, потому что не думал, что у меня может возникнуть необходимость обращаться к таким имбецилам по какой-либо надобности. Просто сказочные идиоты. Говорящие растения, что тот, что другой. Но, работая торговым агентом, я усвоил одно важное правило: знакомства и связи решают все,
И самое главное: эти два идиота – здоровенные амбалы, намного крупнее и тяжелее Космо. Если люди хотят работать на крупную международную преступную организацию, им следует быть готовым к тому, что иногда им придется быть грубыми и нелюбезными. А Гамей с Мускатом, насколько я понял, прямо-таки рвутся работать на крупную международную преступную организацию. Вот пусть и думают, что они на нее работают.
– Отличный костюм, Тиндейл. Вообще классно выглядишь, – говорит Гамей, когда они с Мускатом заходят ко мне.
Как лесть это смотрится жалко, но попытка засчитана. Я выдаю дебиловатым диджеям стопку бумаги и говорю, чтобы они написали свои автобиографии – как минимум, на тысячу слов – и составили список двадцати родственников и друзей, с именами, фамилиями и адресами.
Они пришли в предвкушении великих дел, а теперь вдруг растерялись.
– А зачем? – тупо спрашивает Гамей.
– Это задание. А задания не обсуждаются. Вы не задаете никаких вопросов. Вообще никаких. В идеале вы просто идете и делаете, что вам скажут. Без единого слова. Просто идете и делаете. А если нет, то до свидания.
– Ага, понятно, – кивает Мускат. – Полный тоталитаризм.
Они делят листы и садятся писать. Я себя чувствую злодеем-убийцей маленьких детей. Но мне нужно проверить степень их дебилизма. Мне как-то сомнительно, что эти Гамей и Мускат вообще знают буквы и умеют писать – разве что расписаться на чеке. Опять же, нужно проверить, умеют ли они считать до тысячи и смогут ли выжать из себя эту самую тысячу слов. Им на вид лет по двадцать, не больше, так что их жизненный опыт не столь богат и обширен. Все анкеты, которые ты заполняешь, желая устроиться на работу, специально составлены так, чтобы унизить соискателя и оскорбить его самолюбие, а мне в голову пришла гениальная идея: усложнить задачу, так чтобы Гамей с Мускатом сами придумывали вопросы.
Сказать по правде, это была не моя идея. Я ее позаимствовал из рассказа своего бывшего соседа, высланного из Ирака, где его долго держали в тюрьме и пытали, потом притворно казнили, после чего депортировали вместе с дочерью. Всех остальных членов его семьи, кроме него самого и той самой дочери, казнили по-настоящему. Так вот, однажды он дал мне совет, как пытать людей. Причем, мне и в голову не приходило, что я когда-нибудь воспользуюсь этим советом и применю его по назначению. “Прежде чем приступать к избиению, они заставляли тебя писать. Тебе давали бумагу и ручку и заставляли писать о себе, и будь ты хоть тысячу раз умен и осторожен, ты все равно проговаривался. Всегда”. В конце концов он задушил свою дочь, потому что, с его точки зрения, она одевалась нескромно.
Пока Гамей и Мускат пишут свое сочинение, я решаю поплавать в бассейне. Патти и Трикси как раз выбрались из воды и начали одеваться. Гамей и Мускат пребывают в прострации. Их и без того ограниченные способности к построению слов в предложения угасают уже окончательно. Они сейчас переживают мощнейший
Проплавав в бассейне полчаса, я возвращаюсь к Гамею с Мускатом и вижу, что они не написали и двух строк. Похоже, просто держать ручку в руке – это уже предел их возможностей.
– Тиндейл, а чем я буду у вас заниматься лет через пять? – спрашивает Гамей.
– А что я вам говорил насчет не задавать никаких вопросов?
– Я не спрашиваю, нет, не спрашиваю. Просто мне любопытно. Когда нам поручат серьезное дело? Ну там, типа кого-нибудь грохнуть?
По общему мнению, процесс старения предполагает, помимо прочего, полное неприятие ценностей подрастающего поколения. С точки зрения взрослого, зрелого человека, молодежь ни на что не годится. Молодежь – это сплошные дебилы, которые слушают кошмарную музыку и разговаривают на каком-то своем, совершенно нелепом жаргоне. Я лично считаю, что счастливые исключения бывают. Причем, не так уж и редко. Однако никто не убедит меня в том, что Гамей с Мускатом – не безнадежные дебилы. Я говорю им еще раз, чтобы они написали свои биографии, и ухожу на прогулку.
Возвращаюсь часа через два. Гамей с Мускатом явно чувствуют себя неуютно. Сидят и страдают, как два ламантина в песочнице. Но это нормально: для того чтобы сделать людей счастливыми, сначала их надо сделать несчастными. Как говорится, весьма пользительно. Их автобиографии прискорбно кратки. Мускат нарисовал у себя на листочке улыбающуюся рожицу. Должно быть, в надежде унять мою ярость.
Я до сих пор не уверен, что им можно доверить решение хотя бы кошачьей проблемы миссис Гарсия, не говоря уж о деле Космо. Но кроме этих двоих дебилов у меня больше никого нет. Легко добиться успеха, когда у тебя адекватные помощники. А вот Будда? Пророк Мухаммед? Иисус Христос? Им тоже приходилось работать с безмозглыми идиотами? Скорее всего, да. Каждый может работать с умными, талантливыми людьми.
А ты попробуй организовать имбецилов! Так происходит отбор: кто пророк и просветитель, а кто просто примазался.
Для устрашения Гамея с Мускатом – чтобы они в должной мере прониклись серьезностью происходящего, – я велю им поставить по отпечатку пальца на бумажки с автобиографиями, потом фотографирую их обоих на камеру Сиксто. Потом фотографирую их глаза – крупным планом. Поясняю, что это нужно для опознания по радужной оболочке глаза. Строго предупреждаю, что их могут убить или посадить в тюрьму. Диджеи сидят с безмятежным видом. Это глупость или крутизна? Разумеется, глупость. Я даже подумываю о том, чтобы научить их тайному рукопожатию, но решаю, что лучше не надо. А то они точно вляпаются в неприятности.
– Прежде, чем вы войдете в семью, вам придется пройти долгий путь, – говорю я. – Главное зарубите себе на носу: я – хозяин арены. Если я щелкну кнутом и скажу “Алле-гоп!”, вы сразу скачете на одной ножке. Без разговоров. – Я заставляю обоих прыгать на одной ножке в течение трех минут без остановки. Они тяжелые, грузные. Явно не в лучшей физической форме. Под конец третьей минуты оба уже задыхаются. В общем жалкое зрелище.
Я объясняю им, что надо сделать. Медленно, с расстановкой, простыми словами. Особо подчеркиваю, что при выполнении этих задач от них требуется благоразумие, надежность и осторожность.