КлаТбище домашних жЫвотных

Кинг Стивен

Второй неожиданностью стало отсутствие машины «скорой помощи» на маленькой стоянке перед поликлиникой. Это очень ему не понравилось. Университетская клиника была оборудована всем необходимым для лечения болезней и оказания первой помощи при травмах; там было три смотровых и процедурных кабинета, выходивших в большое фойе, и две палаты стационара на пятнадцать коек каждая. Но операционной там не было, ничего похожего. Если случалось что-то серьезное, пациента везли на «скорой» в окружную больницу Восточного Мэна. Стив Мастертон, здешний фельдшер, когда знакомил Луиса с его будущим местом работы, не без гордости показал регистрационный журнал за два последних учебных года; за эти два

года «скорая» выезжала всего тридцать восемь раз… очень неплохо, если учесть, что здесь учится более десяти тысяч студентов, а общее «население» университета составляет почти семнадцать тысяч человек.

И надо же было такому случиться, чтобы в его первый день на работе «скорой» не оказалось на стоянке.

Он поставил машину на место с новенькой табличкой «ДОКТОР КРИД» и поспешил внутрь.

В первом смотровом кабинете он обнаружил сестру Чарлтон, седеющую, но стройную и энергичную женщину лет пятидесяти. Она мерила температуру какой-то девице в джинсах и топе на бретельках. Луис заметил, что девица не так давно хорошо обгорела на солнце; кожа на плечах слезала лохмотьями.

– Доброе утро, Джоан, – сказал он. – А где «скорая»?

– О, у нас тут трагедия, – ответила мисс Чарлтон, вынимая термометр изо рта пациентки. – Стив Мастертон пришел на работу к семи утра и увидел огромную лужу под капотом нашей старушки. Радиатор потек. Пришлось отогнать ее в ремонт.

– Печально, – заметил Луис, но у него отлегло от сердца. Он-то боялся, что машина на вызове. – И когда мы получим ее обратно?

Джоан Чарлтон рассмеялась.

– Зная наших университетских механиков, я бы сказала, что где-то в двадцатых числах декабря, с рождественской ленточкой на боку. – Она повернулась к студентке. – У вас небольшая температура. Примите две таблетки аспирина и воздержитесь от походов по барам и прогулок по темным улицам.

Бросив на Луиса быстрый оценивающий взгляд, девица направилась к выходу.

– Наша первая пациентка в новом семестре, – кисло проговорила Чарлтон и резко встряхнула термометр.

– Кажется, вы ей не рады.

– Я знаю таких, как она, – сказала Чарлтон. – Есть еще спортсмены-герои, которые продолжают играть даже с легкими переломами и поврежденными сухожилиями, потому что ну как же им сесть на скамью запасных, они же крепкие парни и не хотят подводить команду, даже с риском для будущей профессиональной спортивной карьеры. И есть вот такие мисс Небольшая Температура… – Чарлтон кивнула на окно. Луис посмотрел туда и видел девицу с обгоревшими плечами, которая шла в сторону общежития. В кабинете она изображала умирающего лебедя, который держится из последних сил, а теперь вышагивала вполне бодро, игриво покачивая бедрами и явно наслаждаясь вниманием окружающих. – Типичный случай студенческой ипохондрии. – Чарлтон положила термометр в стерилизатор. – В этом учебном году мы с ней еще не раз удивимся. Особенно перед сессией. Где-то за неделю до начала экзаменов она непременно убедит себя, что у нее тяжелейшая пневмония. Или острый бронхит. Получит освобождение от половины тестов – на тех предметах, где преподы тюфяки, как их называют студенты, – и на пересдаче ее будут не так сильно мучить. Подобные ей всегда резко заболевают, если известно, что экзамен пройдет в форме контрольного теста, а не свободного сочинения.

– Сегодня утром вы как-то особенно циничны. – Луис даже слегка растерялся.

Она подмигнула ему, и он улыбнулся.

– Я не принимаю все это близко к сердцу, доктор. И вам не советую.

– А где Стивен?

– У вас в кабинете. Отвечает на письма и пытается разгрести гору бюрократических бумажек от медицинской ассоциации.

Луис пошел к себе в кабинет.

Несмотря на цинизм сестры Чарлтон, работать с ней было легко и приятно.

Вспоминая все это впоследствии, Луис приходил к мысли – когда вообще был в состоянии об этом думать, – что кошмар начался именно в тот день, около десяти утра, когда в клинику принесли умирающего студента Виктора Паскоу.

До этого все было спокойно. Ровно в девять, через полчаса после прихода Луиса, явились две медсестры, работавшие с девяти до трех. Две молоденькие волонтерки в полосатых красно-белых нарядах. Луис выдал каждой по пончику и чашке кофе и беседовал с ними около четверти часа, разъясняя им их обязанности: что надо делать и, самое главное, чего делать не надо. Потом за них взялась Чарлтон. Когда она уводила их из кабинета, Луис услышал, как она спросила:

– У вас нет аллергии на экскременты и рвотные массы? Тут вы на это насмотритесь.

– О Боже, – пробормотал Луис, закрывая лицо ладонью. Но он улыбался. На таких вот суровых и грубоватых женщинах, как Чарлтон, и держится вся практическая медицина.

Луис принялся заполнять бланки отчетов для медицинской ассоциации, в основном инвентарные ведомости с перечислением всех наличествующих лекарств и медицинского оборудования («Каждый год одно и то же! – ворчал Стив Мастертон. – Может, напишете: Полный комплект оборудования для пересадки сердца, примерная стоимость – восемь миллионов долларов, – а, Луис? То-то они удивятся!»), совершенно зарылся в бумаги, и даже мысли о кофе, который явно пришелся бы кстати, маячили только на краю сознания, но тут из приемной донесся крик Мастертона:

– Луис! Эй, Луис, идите сюда! У нас тут такое!

Явная паника в голосе Мастертона заставила Луиса поторопиться. Он сорвался с места, словно подсознательно ждал чего-то подобного. Из приемной донесся пронзительный визг, тонкий и острый, как осколок стекла, а за ним – звук пощечины и голос Чарлтон:

– Замолчи или убирайся отсюда к чертям! Замолчи сейчас же!

Луис ворвался в приемную и поначалу увидел лишь кровь – море крови. Одна из медсестер рыдала. Другая, бледная как мел, прижимала кулаки к уголкам рта, отчего ее губы растянулись в кошмарной ухмылке. Мастертон стоял на коленях, пытаясь поддерживать голову распростертого на полу парня.

Стив поднял на Луиса глаза – потрясенные, широко открытые, полные страха глаза. Он попытался что-то сказать, но не смог.

Люди толпились у широких стеклянных входных дверей, старались заглянуть внутрь, прижимались лицами к стеклу, приставляли ладони, чтобы не отсвечивало. Перед мысленным взором Луиса встала картина, совершенно безумная, но весьма подходящая: раннее утро, ему шесть лет, мама скоро уйдет на работу, а пока она не ушла, они вместе смотрят телевизор. Старую программу «Сегодня» с Дейвом Гарроуэем. Люди на улице глазеют на Дейва, Фрэнка, Блэра, и Дж. Фреда Маггса. Луис обвел взглядом приемную и увидел, что и у окон толпятся люди. Если с зеваками у дверей ничего сделать было нельзя, то…

– Закройте шторы, – рявкнул он кричащей медсестре.

Та не сдвинулась с места, и Чарлтон шлепнула ее по заду:

– Шевелись, девочка!

Это придало ей ускорение. Не прошло и минуты, как зеленые шторы на окнах были задернуты. Чарлтон и Стив Мастертон бессознательно встали так, чтобы закрыть собой лежавшего на полу парня от зрителей у дверей.

– Носилки, доктор? – спросила Чарлтон.

– Если надо, несите, – ответил Луис, садясь на корточки рядом с Мастертоном. – Я еще даже не видел, что с ним.