Клаузевиц

Свечин Александр Андреевич

Глава о народной войне, как одной из проблем обороны, представляет спокойную, философскую переработку мыслей Клаузевица об устройстве восстания на оккупированной Наполеоном германской территории при помощи ландштурма, относящихся к 1808–1811 годам; они стояли в центре мышления Клаузевица во время его деятельности в кружке реформы.

Народная война должна сохранять свою туманную, грозовую сущность и избегать сгущаться в действия компактных отрядов. Ее действия направлены на поверхность, подобно процессу испарения в физике. Чем шире расплывается неприятельская армия, тем сильнее воздействие народной войны. Как тихо тлеющий огонь, она разрушает основные устои неприятельской армии. Народная война или будет подавлена и угаснет или приведет к кризису, когда пламя всеобщего

пожара охватит со всех сторон вторгнувшуюся армию и вынудит ее очистить страну, чтобы не погибнуть полностью.

Но народная война не может вестись в слишком сгущенной атмосфере опасности. Поэтому, горючий материал народной войны может вспыхивать ярким пламенем лишь в более отдаленных пунктах, где будет достаточно свежего воздуха. Ландштурм должен приступить к действиям в провинциях, расположенных на флангах неприятельского наступления, и образовывать грозовые тучи, нависающие по сторонам противника. Огонь будет разгораться, как пожар в степи, и распространится на территорию, по которой пролегают неприятельские сообщения.

У ландштурма есть и свои преимущества: солдаты, привыкшие жаться друг к другу, при неудаче всегда готовы, как стадо, бежать в ту сторону, куда обращены лицом, а крестьяне, будучи разбитыми, без какого-либо искусственного плана рассеиваются в разные стороны. «Если речь идет о порче дорог и заграждении тесных проходов, то приемы, употребляемые сторожевым охранением и летучими отрядами регулярных войск, относятся к действиям поднявшейся крестьянской массы приблизительно так же, как движения автомата к движениям живого человека». Небольшие регулярные части могут подкреплять ландштурм, придавая его действиям более крепкое оформление, но здесь надо знать меру, так как излишек регулярных частей ведет к ослаблению энергии и действительности народной войны.

Если не гоняться за призраками, необходимо мыслить народную войну в соединении с войной, которую ведет постоянная армия. Обе эти войны должны быть сложены в одно целое общим охватывающим их планом. Никакое государство не должно считать, что вся его судьба зависит от исхода самого решительного сражения. Призыв новых сил, помощь со стороны могут дать новый оборот делу. Всегда государству останется достаточно времени, чтобы умереть. Естественно, чтобы утопающий хватался за соломинку. И народ должен использовать последние средства спасения, если видит себя отброшенным на край бездны. Таков естественный порядок морального мира… В этих замечаниях ясно ощущается окраска политического опыта периода Тильзитского мира и реформ после Йенского разгрома, периода подготовки национально-освободительной войны против Наполеона.

Капитальный труд не содержит конкретного плана оборонительной войны, но таковой хранится в бумагах семейного архива. К нашему удивлению, этот план имеет в виду оборону революционного Неаполитанского государства (королевства обеих Сицилий) против карательной экспедиции, которую от имени Священного союза производила 52-тысячная австрийская армия генерала Фримона. Немецкие историки и критики хранят знаменательное дружное молчание об этой работе Клаузевица. Упоминание о ней мы находим только у французского биографа Рока. По-видимому, этот план представлял решение Клаузевицем теоретическойзадачи на стратегическую оборону, которую он сам себе поставил.

План озаглавлен: «Об обороне Неаполя при современных обстоятельствах. 1821». Клаузевиц полагал, что следовало предоставить австрийской армии значительно углубиться в территорию Неаполитанского королевства, что открыло бы неаполитанским партизанам возможность действий на сообщения австрийцев, и заставило бы последних ослабить армию выделением значительных сил для охраны тыла. При этом Апеннинские горы вынудили бы австрийскую армию разделиться на несколько колонн. Тогда, закончив период выжидания, сконцентрированная революционная армия должна была внезапно устремиться против важнейшей из колонн австрийской армии, разгромить ее и преследовать с максимальной энергией. Здесь не оставалось места какому-либо лавированию, маневрированию, заботе о выигрыше времени. Нужно поставить все на карту в том пункте, где будет решена атака австрийской колонны, чтобы одним ударом выиграть кампанию.

Соображения Клаузевица, понятно, не дошли до Гулиельмо Пепе — офицера, выдвинутого карбонариями на должность главнокомандующего. Пепе не ограничился обороной, вторгся в Папскую область, был вынужден к спешному отступлению и вновь, не собрав всех сил, перешел в наступление далеко впереди указанного Клаузевицем рубежа, почти на границе королевства, у Риети, где и потерпел решительное поражение.

Приведенный конкретный план обороны Клаузевица, как и все его теоретические положения, свидетельствует, что в оборону Клаузевиц вкладывал величайшую активность. Контрудар Клаузевица являлся настоящим наступлением, лишь отложенным на определенный момент, когда можно рассчитывать на самый решительный и обеспеченный успех.

Седьмая часть, посвященная чрезвычайно важной проблеме наступления, местами представляет не систематическое изложение, а лишь короткие наброскиглав. Наступление, как понятие, логически противоположное обороне, в своей принципиальной части, как полагает Клаузевиц, почти исчерпывается тем, что он сказал в главах, посвященных обороне. Сказанное об обороне уже существенно освещает некоторые вопросы наступления. На войне наступление, в особенности в стратегии, «является постоянной сменой или сочетанием наступления и обороны». Последняя «не представляет действующего начала: напротив, она неизбежное зло, тормозящее усилие, вызываемое инерцией массы; это первородный грех, смертное начало для наступления» (стр. 481). «В единичных случаях наступающий, чтобы успешнее достигнуть поставленной цели, изберет форму обороны и, например, расположится на хорошей позиции и даст себя на ней атаковать» (стр. 482).

Клаузевиц рекомендует, при наличии достаточных сил, вести наступление беспрерывно и решительно. Так, при описании войны 1812 г., он резко критикует распространенное мнение, что Наполеону, по достижении Витебска, следовало перейти к обороне и не развивать дальнейшего наступления на Москву. В капитальном труде эта тема, как и многие другие вопросы наступления, развита в восьмой части, дающей общий синтез. Клаузевиц отрицает возможность так называемых методических завоеваний, рассрочку усилий. Всякая задержка только затрудняет завоевание. Маленький прыжок сделать легче, чем большой; но нельзя пытаться в два приема перескочить глубокий ров. В наступательной войне (Клаузевиц здесь имеет в виду сокрушение, близкое к абсолютной войне) всякая промежуточная остановка противоестественна. Если она оказывается неизбежной, это — зло, которое не только не обеспечивает успеха, но делает его сомнительным. Когда мы по своей слабости допустим остановку, то, нормально, второго скачка к цели уже не последует. Если второй скачок был бы возможен, то для него эта остановка вовсе не нужна, а если намеченная цель по своей отдаленности была с самого начала наступления нам не по силам, она останется таковой и навсегда. «Если мы вообще обладаем достаточными силами, чтобы осуществить известное завоевание, то мы в состоянии и выполнить его одним духом, без промежуточных остановок» (стр. 551). Логика Клаузевица неопровержима: чтобы сокрушить Россию, Наполеону следовало безостановочно двигаться на Москву.

Подобно тому, как душой обороны должна быть осторожная предусмотрительность, так смелость и уверенность в своих силах должны быть душой наступления(стр. 499). С этой точки зрения Клаузевиц дает весьма низкую оценку маневрированию. Последнее несвойственно, по его мнению, наступлению открытой силой с крупными сражениями. Под маневрированием Клаузевиц разумеет достижение известного результата при состоянии равновесия, которое мы пытаемся нарушить, вовлекая противника на путь ошибок. Это — первые ходы на шахматной доске, борьба равноценных сил, имеющих целью создать лучшую позицию, чтобы утвердить свое превосходство над противником.