Клаузевиц
Шрифт:
Но как бы ни были глубоки взгляды Клаузевица, он не был в состоянии вырваться за пределы задач, которые ставила его эпоха. В труде Клаузевица мы должны видеть, прежде всего, идейное наследие наполеоновской эпохи. Клаузевиц, конечно, исследует не только войну вообще, но и действительные войны различных исторических эпох и, в частности, войну эпохи поднимающегосякапитализма, ушедшей уже в прошлое. При этом он стоит полностью на почве идеалистической диалектики, извращающей соотношение общественного бытия и общественного сознания. Читая Клаузевица, нам следует не упускать из виду новых условий эпохи империализма и пролетарских революций, в которую вступила история в XX веке, новых условий периода второго тура революций и войн, к которому мир подошел вплотную. Чтобы критически использовать богатое наследие Клаузевица, который, как и Гегель, стоит на голове, необходимо
«На практике приходится довольствоваться лишь приближением к совершенству». Мы цитировали уже эту мысль Клаузевица из его работы по очерку весеннего похода 1813 года. Это совершенство, этот абсолютный идеал, никогда не достижимый, но всегда являющийся целью, очерчивающий на определенном этапе ход развития, лежит и в основе философского построения труда «О войне». Совершенством, идеалом войны является абсолютная война— акт насилия, в применении которого нет предела; она требует крайнего напряжения сил и имеет целью сокрушение противника, т. е. лишения его возможности продолжать какое-либо сопротивление. В этой войне политика не оказывает никакого воздействия на ход военных действий, так как интерес политики и интерес ведения военных действий полностью совпадают. Основные линии ведения абсолютной войны прямые и простые: прямой удар всеми силами на главную армию врага, разгром ее, не знающее задержек и отклонений наступлениена важнейший политический центр, оккупация решающих по своему значению областей неприятельской территории и заключение мира с поставленным на колени противником. Все ведение войны характеризуется наличием решительной точки, к которой и направляются все усилия. По сравнению с победой в генеральном сражении все прочие интересы отходят на второй план. Клаузевиц здесь идет вслед за Маккиавелли, подчеркивавшим, что победа решает все и заглаживает все допущенные промахи.
Для абсолютной войны возможно дать положительное учение о стратегии, и Клаузевиц дает его — только для абсолютной войны — в очень красочном стиле, кратко и ясно.
Но в практической жизни нет места совершенству, И абсолютная война в истории не имеет места. Клаузевиц опускается к исторической действительности. Война, протекающая в действительности, значительно отличается от ее начального отвлеченного понятия. Историческая война то больше, то меньше удаляется от абстрактного понятия. Огромное большинство войн скорее приближается к наблюдению враждующих сторон друг за другом, чем в борьбе не на жизнь, а на смерть. Бывают случаи, когда наступление отказывается от строгой логической необходимости продвигаться к цели и бредет в течение всей кампании, подобно праздношатающемуся, без всякой цели.
Всякая эпоха имела собственные войны, свой собственные ограничивающие условия и свои предрассудки. Поэтому каждая эпоха сохраняет право на особую теорию войны. Философское представление о войне оказывается недостаточным, так как между воюющими в действительности возникает перегородка, допускающая вражде разряжаться лишь отдельными небольшими ударами. Эта перегородка заключается во множестве явлений, сил и отношений, которыми война соприкасается с жизнью государства. Только Наполеону удалось показать войну в ее абсолютном совершенстве. Под его руководством ход войны безудержно развивался до полного разгрома противника, и почти также безудержно последовал и обратный удар. «Но чтобы быть совершенно искренним, надо сознаться — говорит идеалист Клаузевиц, — что и при Наполеоне облик войны определялся господствовавшими идеями, чувствами, отношениями и, следовательно, носил отпечаток непоследовательности, неясности и слабости человеческого духа» («О войне», стр. 532).
Итак, в действительности нет абсолютной войны: историческая (действительная) война — это явление, которое только в большей или меньшей степени является войной. Тем не менее Клаузевиц твердо отстаивает понятие абсолютной войны: основное представление (идея) является для него фундаментом мышления и деятельности и придает им известный тон и характер даже тогда, когда ближайшие решающие мотивы исходят из совершенно другой сферы: «так живописец дает своим картинам тот или другой колорит с помощью красок, которые он накладывает для грунтовки».
Клаузевиц — величайший реалист — очень тонко наблюдает конкретные условия, в которых развиваются войны, очень внимателен к деталям и оттенкам; он готов «примириться с тем, чтобы конструировать войну не из голого понятия» и «признать право на соответственное место за всем тем чуждым, что к ней примешивается и связывается, — отдать должное естественной тяжеловесности и трению частей, всей непоследовательности, неясности и слабости человеческого духа» (стр 532).
Но вместе с тем он допускает философскую точку зрения, став на которую, он рассматривает действительную войну только как в большей или меньшей степени искаженную форму абсолютного сокрушения. Клаузевиц очень глубоко отразил в своем труде наполеоновскую стратегию, но это оказалось достигнутым лишь потому, что сама абсолютная война Клаузевица является лишь идеализацией наиболее типичных кампаний Наполеона.
Все элементы, обусловливающие противоречия между высшей мыслимой формой войны и различными формами действительной войны, сводятся Клаузевицем диалектически в особое единство: действительная война не представляет собой чего-либо самостоятельного, а является лишь частью политических отношений. Война является простым продолжением политики и каждый раз у нее заимствует свою логику. Дипломатические разговоры продолжаются, Но уже не нотами, а ударами вооруженного кулака. Лишь политика обусловливает большее или меньшее приближение действительной войны к ее абсолютному облику. «Раз война есть часть политики, то, следовательно, она будет принимать и ее свойства. Когда политика становится более грандиозной и мощной, таковой же становится и война; и этот рост может дойти до такой высоты, что война приобретает свой абсолютный облик» («О войне», стр. 561).
«Только с этой точки зрения (война — продолжение политики. — А. С.) все войны — „вещи одного рода“», — резюмировал Ленин мысль Клаузевица.
Война — простое продолжение политики. Это — центральная мысль Клаузевица, которую подчеркивал Ленин, как основное положение диалектики в применении к войнам. И Ленину приходилось часто ссылаться на Клаузевица при разоблачении попыток Плеханова, Каутского и других представителей социал-шовинизма и центризма, извратить истинный смысл мировой войны. (Социализм и война, т. XVIII, стр. 197. Крах II Интернационала, т. XVIII, стр. 249). Ленин добавлял, что именно такова была всегда точка зрения Маркса и Энгельса, рассматривавших войну «как продолжение политики данных заинтересованных держав и разных классов внутри их в данное время» (т. XVIII, стр. 249).
Но, отдавая полное признание основной мысли Клаузевица, необходимо подчеркнуть его взгляд на политику, как внешнее представительство и согласование всех интересов всего общества. По Клаузевицу, «политика объединяет и согласовывает все интересы внутреннего управления, а также вопросы гуманности и всего остального, что может быть выдвинуто философией, ибо сама по себе политика ничто, а только представитель всех этих интересов перед другими государствами». Это чисто идеалистическое определение политики. «Что политика может иметь неверное направление, служить преимущественно честолюбию, частным интересам, тщеславию правителей — это сюда не относится», — говорит Клаузевиц. Но ведь именно в этих проявлениях исторической политики и заключаются все характерные ее черты, и именно против «частных интересов» В. И. Ленин заметил на полях: «подход к марксизму». Марксистско-ленинское положение, что политика это — концентрированная экономика и что политика выражает интересы класса, было чуждо Клаузевицу. «Поставленный на голову» идеалистический труд Клаузевица все же и теперь является лучшим произведением буржуазной военной мысли. Он родился в эпоху, когда развитие капиталистического строя находилось еще на подъеме, и представляет и сейчас ценный материал — не для легкого чтения по военному делу, а для самостоятельных размышлений над многими вопросами стратегии. Великие умы видели во всем объемистом труде Клаузевица развитие одной центральной истины: «война — просто продолжение политики».
Не Клаузевиц первый открыл связь между политикой и ведением войны; Руссо, Бюлов, Шарнгорст и другие прозорливые умы высказывали эту мысль раньше Клаузевица. Но никто до Клаузевица не становился на эту точку зрения, чтобы пересмотреть характер войн, изменения способа ведения войны в истории и связь между размерами политической цели войны и ее напряжением. Клаузевиц, конечно, применяет диалектический метод, когда утверждает, что «самое важное в жизни это — отыскать такую точку зрения, с которой все явления должны быть поняты и оценены, и придерживаться этой точки зрения до конца. Ибо только с единой точки зрения возможно охватить всю совокупность явлений как одно целое, и только единство точки зрения может гарантировать нас от противоречий» («О войне», стр. 561). Отсюда, в изучении крупных военных событий или при составлении плана войны Клаузевиц последовательно отрицает «чисто-военную точку зрения» («О войне», стр. 563).