Кленовый лист
Шрифт:
Однажды зимой Марусю посетил секретарь подпольной партийной группы города. Несколько раз Мария Иосифовна встречалась с ним еще в лесу. В разговорах был всегда лаконичным, не любил многословия, говорил фразы, которые повторять не приходилось в его конспиративной жизни.
— Есть разговор, товарищ Маруся, — заговорил едва поздоровавшись.
— Так будет и дело, товарищ Арсений. Что у вас за разговор, давайте, говорите сразу. Мои люди, кажется, «тихие, смирные», ничем не вредят городу.
— Другое дело, Маруся. В субботу трассой должны пройти автомашины с заключенными в сопровождении нескольких «Оппелей» с охраной. Все это как на ваш отряд не такая уж и сложная операция... Постойте, постойте, сейчас будет суть дела. В одном из легковых авто будут везти на очную ставку свидетеля, от которого потребуют узнать одного узника Освенцима... Кто такой этот свидетель, какому богу верит, ничего неизвестно. Был когда-то пограничным чиновником. Для нас главное, чтобы он все-таки узнал того узника в Освенциме. Да, да, узнал, но подтвердил бы то, что нам нужно.
— А кто же на самом деле этот узник?
— Немецкий коммунист. Его обвиняют в измене, в том, что он, как коммунист, давно перешел в подданство в СССР, а действовал в немецком тылу. На этом хотят, видимо, сделать какой-то пропагандистский эффект. Значит, надо снять с него измену, а это сможет сделать только этот пограничный чиновник, узнав коммуниста и категорически заверив, что он, хотя и переходил границу, но переходил ее все-таки как немецкий подданный с документами рабочего бременской судоверфи.
— Все ясно, но... почти невозможно. И если тот свидетель единственный, то не лучше ли для нашего дела — уничтожить его?
— Я еще не все сказал. Среди сопровождения едет наш человек!
— Наш человек? Коммунист? — все серьезнее воспринимая сказанное, допытывалась Маруся.
— Коммунист ли — неизвестно, но подпольщик немецких демократических сил. Знает русский язык. Ему надо передать пароль: «Бременский Сергей велел». Он должен передать его тому, несчастному, в лагере. Пароль там очень нужен нашим!.. Вот в этом и есть самая большая сложность, дорогой наш командир! Тот демократ-подпольщик обязательно должен попасть в Освенцим не расшифрованным!
— Все понятно.
Оба умолкли, словно прислушиваясь к надворным шумам. Но они были обычные для периферийного и совсем «не боевого» города. Мария Иосифовна почувствовала, как ее морозом обдало от осознания такого сложного узла, который вязала им судьба.
— Заключенные — не коммунисты, или и это неизвестно? Дезертируют с гитлеровской армии не только прогрессивные немцы. Конечно же, среди них могут быть и коммунисты.
— Ничего неизвестно. Еще знаем, что двое заключенных закованы в кандалы, но всех их везут по двое в легковых авто и еще нескольких насыпью в грузовых автомашинах в сопровождении автоматчиков-эсэсовцев. В легковых, конечно, не возят обычную мелочь. Однако в какой из автомашин тот бывший чиновник из приграничья, в каком качестве едет тыловик — неизвестно.
— Сколько легковых авто?
— Семь или восемь. И четыре грузовые с эсэсовцами и впереди вездеход с пулеметами во все стороны. По крайней мере так они проехали до последнего перед нами ночного отдыха. Это примерно сто семьдесят километров по трассе от того первого моста на шоссе, который вы собираетесь взорвать. Будут ли ехать и ночью — неизвестно. Перед выездом колонны за целый час из города никого не выпускают на дорогу. Видимо, и после выезда так...
— Все?
— Теперь уже все, товарищ командир. Около моста есть наш наблюдатель. Он должен дать сигнал, чтобы в леску перед тем вторым мостом мы... А что — мы? В какой машине едет подпольщик, а в какой эта гнида, простите, из приграничья — сам черт ногу сломит.
— Подумаем. Только никому больше ни слова о том... подпольщике! И давайте подумаем эту ночь. Не проедут же они ночью. Я пошлю людей за нашими.
— А если проедут ночью?
— Ночью их может еще там встретить группа Вадима Шестопалько. Ну, и задачку вы подогнали к нашему выезду отсюда.
Автомобили вынырнули из-за поворота друг за другом, сверкая на солнце только стеклом фар. Лобовое стекло во всех машинах было отклонено вперед, и оттуда явственно торчали дула станковых кольтов. Трудно было на такой скорости рассмотреть хотя бы одно лицо. Короткого мгновения не хватало, чтобы рассмотреть лицо даже тех гестаповцев, которые ехали в широких штампованного железа кузовах «Оппелей». Машины мчались со скоростью около восьмидесяти километров в час.
В кустах орешника стоял ловко замаскированный Виктор, заложив за пояс немецкий автомат. Поднятую руку видели связные с одной и с другой стороны трассы. Сигнальный выстрел от первого моста едва услышали в лесу. До моста было все же более четырех километров, а лес приглушил тот сухой на морозе звук выстрела. Но на него надеялись, ждали в лесу и услышали.
Правая рука Виктора резко махнула вниз, но левая все еще была поднята: «Внимание, внимание!» Насторожившись, и сам услышал гул машин. Вот они въехали на первый мост.
Внезапный взрыв на том мосту встряхнул воздух, словно бурелом прокатилось лесом эхо. А вторую руку Виктор все еще держал наверху, требовал внимания!
Мимо него прошел передний внедорожник. Скорость его еще была солидная, но уже снижена. Легковые машины сбились, почти наседали друг на друга. Вот они по одной прошли мимо Виктора в кустах. Показались уже и специальные «Оппель бенцы» с вооруженным сопровождением штурмовиков: с бронебортов в обе стороны торчали дула тяжелых штурмовых пулеметов.
Виктор только теперь махнул второй рукой и тихо нырнул в кусты. Почти в тот же миг сначала раздался выстрел где-то впереди, но его покрыл взрыв мины, на которую попал передний внедорожник, не дойдя до второго моста. Мина небольшая, и затронул ее только краешком заднего колеса. Машина, как строптивая лошадь, кинула задом, с разгона забежала в сторону, ударилась о придорожные бетонные столбцы и остановилась! Остановилась и вся колонна.
Как только вторая Викторова рука резко опустилась вниз, из леса выскочил крестьянин — Вадим Шестопалько с узелком в руках и бросился бежать в сторону моста навстречу колонне машин. Выстрел сзади него еще больше подстегнул беглеца. Крестьянин поднял свободную руку и изо всех сил закричал: