Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица
Шрифт:
Сюжет I
Птолемеи: юность
Откинувшись на подушки, Клеопатра сонно глядела в небо. Тихо шелестели пальмовые листья над головой. Маленькие обезьянки, перепрыгивая с ветки на ветку, негромко между собой переговаривались. Лишь здесь, в маленькой беседке, скрытой в глубине сада, девочка чувствовала себя защищенной. Жизненная сила и спокойствие, исходящие от вековых деревьев и диковинных цветов, передавались и ей. В этом маленьком раю не было ни ссор, ни скандалов,
Клеопатра закрыла глаза и как будто упала в материнские объятия. Сердце защемило то ли от любви, то ли от безысходной тоски. Крепко обнявшись, они сидели на берегу Нила. Каждая из них дала себе слово никогда не размыкать объятий.
– Отчего ты грустишь, доченька?
– Мама… – Клеопатра склонила голову ей на грудь, – мама…
По ее щекам покатились непослушные слезы.
– Не плачь, не плачь, любимая, когда-нибудь все твои горести закончатся. Ты прости меня… прости.
– Мама… – беспомощно шептала девочка, не в силах совладать с болью, – мама… мне так плохо без тебя.
Клеопатра вздрогнула и проснулась. Лицо ее было мокрым от слез, а на сердце – тяжело и угрюмо. Горько вздохнув, она прислушалась к странным крикам, что доносились со стороны Нила.
– Скорей! Беда! Беда! Позовите лекаря!
Клеопатра напряглась. Привстав с подушек, она какое-то мгновение выжидала, а потом мигом бросилась к реке.
Оказавшись на берегу, девочка замерла. Ее маленькое сердечко заныло от ужаса, от неотвратимости настигающей ее беды. На песке, раскинув руки, лежал старший брат Александр, а вокруг него суетились слуги.
– Госпожа, идите во дворец! – словно откуда-то издалека донесся голос старой служанки Мути.
Слуги были настолько поражены случившимся, что на девочку никто не обращал внимания.
Вдруг кто-то прикоснулся к ее плечу.
– Госпожа, вам надо уйти отсюда. Мути, забери ее!
Оказавшись под прохладными сводами дворца, Клеопатра крепко обняла старую служанку и заплакала.
– Мути, Мути, что с ним случилось?
– Он… ваш брат утонул, госпожа. Все произошло так быстро и так неожиданно… Он плавал, а потом вдруг всплеснул руками и… все…
Не стесняясь ни слез, ни страха, девочка еще сильнее прижалась к служанке. Ей хотелось материнской ласки и утешения.
Дворец погрузился в скорбную тишину. Даже слуги разговаривали шепотом. Царица Египта Береника отменила все увеселения и праздники. Клеопатра догадывалась, чего это стоило старшей сестре, которая превыше всего в жизни ценила шумные пиры. Но… нелепая смерть брата, пусть и не горячо любимого – в их семье любовь друг к другу была под запретом, – заставила Птолемеев задуматься о конечности жизни. Безусловно, боги бессмертны, но какое-то время они должны пребывать на земле. И лучшая ли это часть их божественной жизни?
Александра хоронили ночью в закрытом саркофаге. Так хоронили всех незаконнорожденных детей царской крови. Совсем недавно их было семеро, а теперь – шестеро. Произошедшее враз изменило их жизни, будто все благо, отмеренное им богами, уже иссякло. Клеопатра закрыла лицо руками. Она боялась подходить к саркофагу. Под крышкой, осыпанной драгоценными камнями, лежала мумия. Неужели это ее брат? Неужели это с ним она играла, ссорилась, ела за одним столом? Пускай он был незаконнорожденным и никогда не носил царского титула, но он был ее братом. И у них с ним один отец.
Арсиноя пнула ее в бок и зло прошипела на ухо:
– Иди. Твоя очередь.
Клеопатра взяла цветы из рук Мути, мельком взглянув на младшую сестру. Изо всех сил Арсиноя делала вид, будто скорбит, но сестра отчетливо видела, что та лишь прикидывается. А сама она, Клеопатра, что она чувствует, кроме страха смерти?
Бросив цветы на крышку саркофага, Клеопатра продолжала стоять на месте. С ужасом она пыталась представить, где же сейчас ее брат, вступивший на путь в царство мертвых – царство Осириса.
– Клеопатра, – тихо позвала ее Береника. Девочка вздрогнула и, спотыкаясь, словно во сне, вернулась на место между старшей сестрой-тезкой Клеопатрой и младшей Арсиноей. Позади нее стояли два брата – два Птолемея, законные наследники трона.
– Ходят слухи, что отец просит помощи у римского сената. Если совет поддержит его и он вернется, что ты будешь делать, Береника? – спросила Клеопатра.
Царица фыркнула.
– Разве этот Флейтист на такое способен? А если вдруг и вернется… – Береника пожала плечами, так, будто меньше всего этого ожидала. – Что ж… Тогда мы с супругом Архелаем встретим его с войском. Кроме того, жрецы на нашей стороне. Вряд ли его возвращение обрадует кого-то в Египте.
Старшая сестра держалась достойно и всячески демонстрировала свою невозмутимость, однако этот жест – пожатие плечами – выдал ее с головой. Клеопатра поняла, что Береника не уверена ни в себе, ни в Архелае.
– Значит, опять война, – тихо прошептала старшая Клеопатра.
– Ну и что? Ты ведь к ней не будешь иметь отношения. Разве я вас чем-то обижаю?
– Нет-нет, – поспешно ответила за всех младшая Клеопатра. – С тобой нам намного лучше, чем с отцом.
Так оно и было. После переворота, успешно осуществленного Береникой, их отец Птолемей XII, по прозвищу Флейтист, бежал в Рим. Чудное прозвище было дано ему неспроста: единственное, что он хорошо делал, – конечно, не считая детей, – так это играть на флейте. За каждым из младших Птолемеев новая царица сохранила царские покои, слуг, евнухов, учителей и, самое главное, образ жизни, к которому каждый из них привык. Крайне важно это было для Клеопатры, ведь она не представляла себе жизни без Александрийской библиотеки и Мусейона, без верного наставника-сирийца Аполлодора.