Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица
Шрифт:
Аполлодор всплеснул руками и, смущенно улыбаясь, отошел от окна.
– Да о чем же это я? Прости, забыл, ведь у Арсинои появился любовник, а я тут про царей, про вечность…
Клеопатра вскинула голову. Аполлодор поправил на себе тунику, взял в руки чертежи.
– Хочешь, тоже заведи любовника, – продолжил он как бы между прочим. – А когда закончишь в изгнании или проституткой, кроме себя винить будет некого…
– Я…
– Помолчи! Вместо того чтобы заниматься делами государства, твоя сестра предается разврату и убийству своих мужей. Тем же занимался и твой отец. И где он сейчас? Словно попрошайка обхаживает римлян и выклянчивает помощь против своих
– Нет… – Клеопатра отрицательно замотала головой. – Я все поняла…
– Не в каждом течет царская кровь! – перебил ее Аполлодор. – Тебе повезло! Однако ты не желаешь оценить своего везения. Ты обладаешь многими талантами. И все, что тебе нужно сделать, – это развивать их, совершенствоваться и изучать науки, как и подобает истинной гречанке. Если поставишь плотское превыше всего, то окажешься такой же проституткой, как и твои сестры. Ты погубишь себя! Ты сгинешь, как сгнили до тебя множество Птолемеев и прочих царей-неудачников!
– Я и так занимаюсь только наукой! – воскликнула Клеопатра.
Аполлодор надменно поджал губы. Способны ли его слова направить в нужное русло эту горячую птолемеевскую кровь?
– Так продолжай!
Положив перед девочкой чертежи, он смягчился:
– Ты обязательно попробуешь мужчину. Но только тогда, когда научишься владеть собой и освоишь все науки. Впрочем, я все равно тебя накажу.
– За что? – всхлипнула Клеопатра.
– За то, что не справилась с возбуждением. За то, что мне его показала. За то, что плотское ставишь превыше всего. А если бы тебя еще кто-то встретил? Мужчина мог бы легко воспользоваться твоим состоянием.
Девочка покраснела.
– У нас во дворце только евнухи.
– А я разве евнух? А Архелай евнух?
– Вы бы… вы бы… А Архелай с Береникой…
– А если бы во дворце появился мужчина, подкупленный Арсиноей? Именно для того, чтобы опозорить тебя! А? И что тогда? Ты должна все учитывать! Ты должна управлять своей судьбой, а не наоборот!
– И каким же будет наказание? – смиренно спросила Клеопатра.
Аполлодор задумался.
– Пять заданий по геометрии и пять по математике. Завтра покажешь.
– Но как я все успею сделать?
– Моя госпожа, ты успеваешь подсматривать за Береникой, а теперь, как я понимаю, еще и за Арсиноей, так что для науки ты тем более найдешь время.
Слова наставника заставили Клеопатру серьезно задуматься. Разумом она понимала, что он прав во всем, а вот сердцем… К чему так настойчиво изучать науки, если она все равно никогда не станет царицей Египта? Сумеет ли Береника выдать ее замуж за какого-нибудь иноземного царя? А если нет, что вероятнее всего, то ей достанется кто-нибудь из александрийской знати. Почему бы ей не внести немного легкомысленности в свою жизнь? Ведь чтобы стать царицей Египта, ей надо избавиться от Береники, от старшей Клеопатры и, в конце концов, от отца. О, нет! Она не то что бы не знает, как все это правильно сделать… но она и руки не посмеет поднять! Клеопатра вспомнила мертвого брата. Раскинутые руки, полуоткрытый рот… Как страшна и нелепа смерть. Как она ее напугала! Чтобы надеть на голову корону, ей придется постоянно иметь дело со смертью. Нет, нет! Нет…
С наступлением сумерек Клеопатра почувствовала нетерпение. Так хотелось узнать, что же именно происходит у Береники в спальне! Что за любовник у Арсинои? Сидя над заданиями, девочка поняла, что в голову ей ничего не идет. Наконец решение было найдено. «Я буду подсматривать не каждый вечер, а только иногда», – Клеопатра почувствовала, как
– Значит, и за мной могут подслушивать и подсматривать?
– Безусловно.
– Что же тогда можно сделать?
– А что ты предлагаешь? – с такой же интонацией спросил Аполлодор.
– Надо закрыть ее на тайный замок, а ключи будут только у меня и у тебя.
– Хорошо, госпожа.
Так было и сделано, а маленький ключик Клеопатра спрятала в своем тайнике.
Никто из ее родни никогда не интересовался планом дворца. Это была ничем неоправданная беспечность людей, находящихся у трона. И теперь, даже если кому-то вдруг и захотелось бы посмотреть на план царского дворца, это было уже невозможно: Аполлодор его выкрал, а Клеопатра спрятала в тайнике.
Устроившись поудобнее на маленькой подушке, которую она предусмотрительно взяла с собой, девочка прильнула к небольшому отверстию. И тут же была разочарована: пока она разбиралась с геометрией, Арсиноя и ее любовник уже насладились друг другом. Клеопатра тяжело вздохнула, пытаясь унять раздражение и злость. В следующее мгновение она вздохнула от разочарования, ибо ей наконец-то удалось рассмотреть лицо таинственного любовника. Это был не кто иной, как сын главного садовника – Хнум. «Какая дура, – подумала Клеопатра, – связаться с садовником, тогда как в Александрии много красивых и знатных мужчин! Для чего он ей?» Девочка прислушалась к разговору между сестрой и Хнумом, тот убеждал ее в том, что она самая необыкновенная из всех женщин, что он знал. А знал он многих. Клеопатра скривилась. Как это противно и оскорбительно, когда тебя с кем-то сравнивают. Особенно с другими женщинами. «Меня никогда не будут сравнивать. Потому что такой, как, я больше нет», – с такой мыслью Клеопатра покинула убежище. Закрыв дверь потайной комнаты, девочка вышла в прохладные галереи дворца.
– Ну как, насладилась? – услышала она за спиной голос наставника.
Клеопатра вздрогнула и почувствовала, как ее лицо залило краской. От страха, что ее поймали, девочка прижала руки к сердцу.
– Аполлодор, как ты смеешь…
– Смею, моя госпожа, смею! Потому что кроме меня, ты здесь никому не нужна. И кроме меня, тебя здесь никто не любит.
Наставник говорил тихо и спокойно, но это еще больше нагнетало страх и усиливало стыд, чем если бы он просто кричал.
– Пойми, если ты не начнешь бороться со своим грязным желанием подглядывать за голыми людьми, если ты не будешь воспитывать в себе силу духа, ты пропадешь! Сгинешь!
– Я… я… – Клеопатра с трудом сдерживала слезы, она крепко сжала губы и еще крепче прижала руки к сердцу.
Она стала самой себе отвратительна, оттого, что ее губительная тайна приносит ей столько страданий, а сама она подвергается осуждению.
– Если бы это была случайность, я бы ничего не говорил. Но ты делаешь это постоянно, уже на протяжении двух лет. Ты слышишь! Двух лет! И твоя наклонность только усугубляется. Безусловно, у тебя дурная наследственность, и кто знает, какие еще извращения и болезни со временем у тебя проявятся, но никто кроме тебя с ними не справится! У тебя два пути. Или твоя развратность тебя погубит, или ты возьмешь над ней верх. Доброй тебе ночи, госпожа!