Клеопатра. Любовь на крови
Шрифт:
Как пишет в своих "Сравнительных жизнеописаниях" Плутарх, у Антония был верный раб по имени Эрот, которого он уже давно уговорил убить его, если это будет необходимо, и теперь Антоний потребовал, чтобы "Эрот исполнил свое слово". Раб взмахнул мечом, словно готовясь поразить хозяина, но, когда тот отвернул лицо, нанес смертельный удар себе и упал к ногам Антония. "Спасибо, Эрот, — промолвил Антоний, — за то, что учишь меня, как быть, раз уже сам не можешь исполнить, что требуется"". С этими словами он вонзил меч себе в живот (в некоторых источниках описано, что Антоний использовал меч с удлиненным стальным навершием) и рухнул на кровать. Но рана оказалась недостаточно глубока, и потому, когда он лег, кровь остановилась. Антоний очнулся и принялся молить окружающих прикончить его, но все выбежали из спальни, и он
Услыхав, что она жива, Антоний с жаром приказал слугам немедленно поднять его с ложа, и те на руках отнесли хозяина к дверям усыпальницы. Дверей, однако, Клеопатра не открыла, но, появившись в окне, спустила на землю веревки, которыми обмотали раненого, и царица еще с двумя женщинами никого, кроме них, она с собою внутрь не взяла — собственными руками тянула его наверх. Эти женщины — единственные свидетельницы происходившего говорили, что невозможно представить себе зрелище жалостнее и горестнее. Залитого кровью, упорно борющегося со смертью, поднимали его на веревках, а он простирал руки к царице, беспомощно вися в воздухе, ибо нелегкое то было дело для женщин, и Клеопатра с исказившимся от напряжения лицом едва перехватывала снасть, вцепляясь в нее что было сил, под ободряющие крики тех, кто стоял внизу и разделял с нею ее мучительную тревогу. Наконец Антоний очутился наверху, и, уложив его на постель и склонившись над ним, Клеопатра растерзала на себе одежду, била себя в грудь и раздирала ее ногтями, лицом отирала кровь с его раны и звала его своим господином, супругом и императором".
Клеопатра и Марк Антоний. Художник П.-Д. Батони
Судя по всему, на эти несколько часов агонии Марка Антония Клеопатре изменила ее традиционная выдержка. Она забыла о своем непростом (и, наверное, понимала, что фатально) трагическом положении, и переживала уход последнего любимого мужчины. Она провела с Марком Антонием большую часть десятилетия, которое было одним из самых счастливых в ее жизни, родила от него троих детей, была супругой владыки не Египта, но части необъятного Востока. Тогда они были полубогами, и вот теперь настала расплата — Рим не терпел конкурентов. Но Клеопатра не была готова видеть цену, которую Марку Антонию пришлось заплатить за любовь к ней. Ведь именно ей, египетской царице, правитель Рима Октавиан объявил войну. Ей, а не умирающему сейчас на ее глазах Марку Антонию, который безуспешно попытался Риму противостоять.
Плутарх в "Сравнительных жизнеописаниях" подробно описывает последние слова Марка Антония и поведение Клеопатры: "Проникшись состраданием к его бедам, она почти что забыла о своих собственных. Утишив ее жалобы, Антоний попросил вина — то ли потому, что действительно хотел пить, то ли надеясь, что это ускорит его конец. Напившись, он увещал ее подумать о своем спасении и благополучии, если только при этом окажется возможным избежать позора, и среди друзей Октавиана советовал больше всего доверять Гаю Прокулею. А его, продолжал он, пусть не оплакивает из-за последних тяжких превратностей, пусть лучше полагает его счастливым из-за всего прекрасного, что выпало на его долю, — ведь он был самым знаменитым человеком на свете, обладал величайшим в мире могуществом и даже проиграл свое дело не без славы, чтобы погибнуть смертью римлянина, побежденного римлянином". Так полководец Марк Антоний умер на руках у Клеопатры под звук морского прибоя, доносящийся снаружи, в городе, построенном по приказу другого великого полководца, Александра Македонского, тоже так и не ставшего повелителем мира… Не случайно тысячелетия пережила фраза Плутарха: "Великим натурам бывают присущи не только великие доблести, но и великие пороки"…
Через несколько десятилетий
Артур Вейгалл отмечает, что "из уважения к умершему полководцу ряд римских военачальников и иностранных владык, которые находились при армии Октавиана, обратились с просьбой позволить им оплатить расходы по его погребению, но из уважения к пожеланиям Клеопатры тело оставили у нее, и были отданы распоряжения, чтобы ее приказания в отношении похорон неукоснительно исполнялись. И Антоний был похоронен со всей царской пышностью в гробнице, которая, вероятно, уже давно была приготовлена для него недалеко от мавзолея его жены".
КЛЕОПАТРА И ОКТАВИАН: ПОСЛЕДНИЕ ПЕРЕГОВОРЫ
Когда еще живого Марка Антония слуги несли в мавзолей к Клеопатре, один из его телохранителей, Деркетей, решил перебежать на сторону победителя и, схватив меч Антония, тайком выскользнул из дворца и отправился к Октавиану, чтобы первым сообщить ему о кончине Антония, и в качестве доказательства своих слов продемонстрировал тому окровавленное оружие побежденного. Получив весть и меч Антония, Октавиан удалился в свою палатку, откуда вскоре, как свидетельствуют очевидцы, донеслись его рыдания. Владыка Рима, а теперь и Востока горевал о человеке, который, по словам Плутарха, "был его свойственником, соправителем и товарищем во многих делах и битвах. Потом, достав письма, он кликнул друзей и принялся им читать, чтобы они убедились, как дружелюбно и справедливо писал он и с какою грубостью, с каким высокомерием всегда отвечал Антоний".
После этого, убедив окружающих в своей непричастности к смерти Марка Антония и хорошем прежде к нему отношении, несмотря на хамство и другие пороки покойного, Октавиан стал отдавать распоряжения, связанные с Клеопатрой: он направил Гая Прокулея, римского всадника, свое доверенное лицо (и того, кому перед смертью Антоний советовал Клеопатре доверять из приближенных Октавиана), к египетской царице. Именно Гай Прокулей, который пользовался репутацией человека безупречного, и должен был исполнить щекотливое поручение римского диктатора — доставить Клеопатру живой в Рим для участия в его триумфальном шествии, чем рассчитывал не только развеять славу уже тогда легендарной Клеопатры, но намного увеличить блеск и славу своего триумфа, став главной его жемчужиной, запечатлев свою победу над мятежными Марком Антонием и Клеопатрой в веках.
По мнению историка Диона Кассия, сразу после смерти Марка Антония хитроумный и двуличный Октавиан собирался захватить Клеопатру живой, но не хотел, чтобы все выглядело так, будто он заманил ее в ловушку и воспользовался для своего триумфа, поэтому доверенному и благовоспитанному Прокулею было поручено от своего имени обещать царице наилучший выход из положения, в том числе и для ее детей.
Кроме того, практичный Октавиан опасался за судьбу тех сокровищ, которые спрятала Клеопатра, и, как гласила тогдашняя молва, она собиралась уничтожить вместе с собой.
Иными словами, Прокулей должен был не допустить, "чтобы легендарные сокровища Египта, предмет всеобщих мечтаний со времен Гомера, погибли в погребальном костре".
Ведь еще раньше, пишет Плутарх, Клеопатра сама приказала перенести "все наиболее ценное из царской сокровищницы — золото, серебро, смарагды, жемчуг, черное дерево, слоновую кость, корицу — к себе в усыпальницу; это было высокое и великолепное здание, которое она уже давно воздвигла близ храма Исиды. Там же навалили груду пакли и смолистой лучины, так что Цезарь, испугавшись, как бы эта женщина в порыве отчаяния не сожгла и не уничтожила такое громадное богатство, все время, пока подвигался с войском к Александрии, посылал ей гонцов с дружелюбными и обнадеживающими письмами".