Клеопатра
Шрифт:
— ...царица, расходы огромные! В Александрии триста тысяч свободного населения. Арсиноя и твой брат призывают к народной войне. А в моём распоряжении всего лишь три тысячи двести легионеров и восемьсот всадников!..
Конечно, они всё это нарочно затеяли, чтобы ещё раз, ещё один раз унизить её!.. Она посмотрела на Максима. Он-то за что, зачем унижает её?! Чтобы подчинить? Да, унижают для того, чтобы подчинить...
— Да... да... — повторил Максим, достаточно учтиво, но всё равно как-то уклончиво, будто смазанно как-то...
— Выдай деньги, — сказала она Максиму. А сама сгорала от стыда, потому что они нарочно, нарочно! Они спокойно могли обо всём договориться без неё. Она сидела на кожаной подушке, смотрела на них, слабо подкатывала в горло тошнота. Вдруг она осознала одну чрезвычайно ясную мысль: они издеваются над ней и стремятся подчинить её себе, потому что она ведь нужна
Она пришла к себе и улеглась, натянула одеяло до подбородка. Отпустила на свободу мысли. Мысли тотчас разбежались, оставив где-то в памяти пустую площадь. Потом на этой площади смутно возникли очертания сада и Дидаскалиона. Она и другие девочки выбежали вприпрыжку из ворот. Солнце кинулось в яркие золотые цепочки, браслеты, серьги; позолотило гладкие нежные щёки, тонкие шейки... Смуглые лица засияли улыбками яркими белыми... Никто не любил её. Может быть, Максим любил её, но она не могла бы любить его, и слишком уж он думал о какой-то своей жизни... Почему никто не любил её так, как любил Веронику Деметрий? Почему она не была такой, как Вероника?.. А потом, через много лет, какой-нибудь Плутарх напишет снова о её красоте, которую «нельзя было назвать несравненной или непременно пленяющей любого, кто видел её. Однако, общаясь с ней, невозможно было противиться её очарованию; очаровывали и облик её, и искусство в речах, и пленительное обхождение...» А сколько унижений, Исида Увенчанная! Сколько унижений приходится терпеть, когда им не нужно твоё пленительное обхождение, и твоё очарование, и твоё искусство в речах! И ничего им не нужно! Им нужна какая-то их жизнь; каждому — своя. А кто ты для них? Ступенька, встав на которую, они хотят шагнуть дальше. Кому интересно, больно ли этой ступеньке? Ступенькам больно не бывает! И попробуй сделать больно их ступням, если они обуты в такие крепкие воинские сапоги!..
Неизвестный автор:
«[...] Между тем со дня на день расширялись шанцевые укрепления; все сколько-нибудь ненадёжные части города снабжались «черепахами» и подвижными навесами («мускулами»). Через отверстия в домах пробивали тараном другие ближайшие дома и на том пространстве, которое очищалось после обвала или захватывалось вооружённой силой, постепенно выдвигали вперёд шанцы. Надо сказать, что в пожарном отношении Александрия достаточно безопасна, так как при постройке домов там не применяют ни деревянных перекрытий, ни вообще дерева: они имеют каменные стены и своды и бетонированную или сделанную из каменных плиток крышу. Главной целью Цезаря было отрезать шанцевыми укреплениями и валом от остальной Александрии ту часть города, которую очень суживало находившееся на южной стороне озеро. Так как город разделяется на две части, то Цезарь стремился к тому, чтобы, во-первых, военные действия были подчинены одному плану и единому командованию, далее, чтобы можно было помогать тем, которых будут теснить, и посылать им подкрепления из другой части города; но особенно важно было для него запастись водой и фуражом. Последнего у него отчасти было мало, а отчасти совсем не было, а между тем озеро могло доставлять и то и другое в изобилии.
Но и александрийцы действовали без промедления и задержек. Они послали уполномоченных и вербовщиков для набора во все стороны, куда только распространяется область и царство египетское, свезли в город большое количество оружия и метательных машин и сосредоточили в нём бесчисленное множество вооружённых людей, равным образом в городе были заведены очень большие оружейные мастерские. Кроме того, были вооружены взрослые рабы; ежедневное пропитание и жалованье давали им их господа — те, которые были побогаче. Расставив повсюду эту массу, александрийцы охраняли, таким образом, укрепления даже в отдалённых частях города, а свободные от другой службы когорты из старых солдат они держали в людных кварталах, чтобы иметь возможность посылать на помощь против неприятеля свежие силы всюду, где шёл бой. Все улицы и закоулки были перегорожены валом (он был сделан из квадратных камней и имел в высоту не менее сорока футов), а нижние части города были укреплены высокими башнями в десять этажей. Кроме того, были построены другие подвижные башни во столько же этажей. Их двигали на колёсах канатами и лошадьми по прямым улицам всюду, где было нужно [...]»
Маргарита заметила, что её палатка тщательно охраняется. Собственно, трудно было бы не заметить! Хармиана косилась на Ирас и явно не хотела оставлять её наедине с Маргаритой. Приходилось бранить Хармиану и гнать прочь; на это уходили силы, и ещё силы уходили на это чувство раздражения, досады. А сил отчего-то было мало... Ирас рассказывала новости, доходившие из города. Рассказала, что в Александрии стены домов исписаны словами обращения к народу, составленного царевной Арсиноей. Это обращение распространяется и на папирусных листках. Такой лист Ирас раздобыла и принесла Маргарите:
«...римляне мало-помалу привыкают к мысли о захвате нашего государства. Авл Габиний уже считал Египет римской вотчиной, уже спасался в Египте Помпей. Смерть Помпея нисколько не помешала Цезарю остаться здесь же, в Египте! И если мы не прогоним Цезаря, наше царство будет обращено в римскую провинцию!..»
Маргарита спрашивала о Таяле, но о нём не было известий. Зато пришло известие о смерти Акилы. Возможно, он слишком рано раскрыл перед армией свои планы захвата верховной власти. Дошли вести о том, что он был убит подосланными по приказу Арсинои убийцами. Армия перешла в руки Иантиса и Ганимеда, они каким-то образом сумели увеличить жалованье солдатам. Не было также никаких известий и о самом младшем брате, и о матери братьев, Татиде, и о её родичах...
Неизвестный автор:
«[...] Почти вся Александрия подрыта и имеет подземные каналы, которые идут к Нилу и проводят воду в частные дома, где она мало-помалу осаживается и очищается. Её употребляют домохозяева и их челядь; ибо та вода, которая идёт прямо из Нила, до того илиста и мутна, что вызывает много различных болезней. Но тамошний простой народ и вообще всё население по необходимости довольствуется ею, так как во всём городе нет ни одного источника. В фонтанах и бассейнах вода также несколько очищается и зачастую выглядит совсем чистой. Река находилась в той части города, которая была в руках александрийцев. Это навело Ганимеда на мысль, что римлян можно отрезать от воды; будучи распределены для охраны укреплений по кварталам, они брали воду из каналов и водоёмов частных домов.
Ганимед оказался бдительным военачальником и начальником города. Его план был одобрен, и он приступил к этому трудному и важному делу. Прежде всего он приказал заложить подземные каналы и отгородить все части города, которые занимал сам. Затем по его распоряжению начали энергично выкачивать массу воды из моря вальками и машинами и беспрерывно пускать её с верхних местностей в ту часть, где был Цезарь. Вследствие этого вода, которую там добывали из ближайших домов, стала солонее обыкновенного, и люди очень изумлялись, почему это случилось. Но они не доверяли самим себе, так как жившие ниже их говорили, что вода, ими употребляемая, сохранила прежнее качество и вкус; поэтому они вообще стали сравнивать ту и другую воду и определять их разницу на вкус. Но через короткое время ближайшая к неприятелю вода стала совсем негодной к употреблению, а вода в нижних местах оказалась испорченной и более солёной [...]»
Успешно проведённый в жизнь план Ганимеда вызвал панику в лагере Цезаря. Маргариту теперь не выпускали из палатки. Она думала о том, что произойдёт, если паника перерастёт в бунт! Почему-то ей не было страшно, хотя она слышала крики множества голосов мужских. Выступление Цезаря она также слышала. Он говорил, что пресную воду можно добыть, если вырыть колодцы, так как все морские берега имеют от природы пресноводные жилы. Он также говорил, что ему известно о наличии в городе колодцев!..
— Море наше! — говорил Цезарь. — Неприятель не имеет флота! Никаких военных кораблей. Мы будем добывать воду из моря. Ни о каком бегстве и речи быть не может! Посадка на корабли трудна и требует много времени, особенно с лодок. Александрийцы вполне могут окружить нас и перебить. Поэтому надо забыть о бегстве и думать только о победе!..
Неизвестный автор:
«[...] Снова подняв такой речью мужество у своих солдат, Цезарь поручил центурионам временно оставить все другие работы, обратить всё внимание на рытье колодцев и не прекращать его даже ночью. Все взялись за дело, напрягши свои усилия, и в одну ночь открыли пресную воду в большом количестве. Таким образом, все хлопотливые ухищрения и сложные попытки александрийцев были парализованы кратковременным трудом. Через два дня после этого пристал к берегам Африки, несколько выше Александрии, посаженный на корабли Домицием Кальвином, консулом, 37-й легион из сдавшихся Помпеевых солдат, с хлебом, всякого рода оружием и метательными машинами. Эти корабли не могли подойти к гавани из-за восточного ветра, дувшего много дней подряд; но вообще вся местность там очень удобна для стоянки на якоре. Однако, так как экипаж надолго задержался и начал страдать от недостатка воды, то он известил об этом Цезаря, послав к нему быстроходное судно.