Клетка для эгоиста
Шрифт:
В первый момент охренел от такой наглости. Порыв схватить ее, согнуть пополам и жестко поиметь, чтобы дошло, кто здесь главный, был практически невыносимым. Правда, спустя несколько секунд лишь скривился в злой ухмылке, подтирая тыльной стороной ладони кровь.
— Что ж… заслужил. Надеюсь, ты выпустила пар?
— Нет! — выпалила она, тяжело дыша. Видно было, что и сама перепугалась, глупенькая, представляя последствия своего необдуманного поступка.
— Тогда что? Отвесишь мне еще пару пощечин, чтобы мозги пришли в норму и ты смогла бы, наконец, вести конструктивный диалог?
Трясущимися руками она ухватилась за комод, будто могла черпать в нем силы, помотала головой, сделала глубокий судорожный вдох и сглотнула.
— Та
— Солнышко… — Лука сделал порыв приблизиться, чтобы обнять, приласкать, утешить. От вида ее слез почему-то все внутри переворачивалось. Только девушка выставила вперед дрожащую руку в защитном жесте.
— Н-не смей ко мне п-подходить и прикасаться… — пролепетала она, поспешно вытирая слезы.
Мужчина стиснул зубы, но сделал вдох, чтобы унять разбушевавшееся задетое самолюбие и досаду.
— Солнышко, она права… я сволочь, и ты всегда это знала, но прошу, поверь, я тебе не лгал… и про семью рассказал бы при нашей сегодняшней встрече. Я не могу обещать тебе немедленный развод, потому что я люблю свою дочь, и нужно серьезно подготовиться к бракоразводному процессу, но у меня были планы в отношении тебя… Ты мне не безразлична. Я хочу, чтобы ты это поняла, прежде чем приняла решение.
Теперь Кристина стояла отвернувшись, с каменным лицом. Слезы у нее больше не текли, но он видел, как она тоже стискивает зубы и сглатывает, пытаясь избавиться от болезненных спазмов в горле. Захотелось вновь приблизиться к ней и обнять, хотя боль после ее укуса недвусмысленно напоминала о себе, все же отрезвляя и заставляя сдерживаться. Лука нервно поправил галстук, который душил горло, и убрал руки в карманы брюк.
— Пойдем спустимся, пообедаем где-нибудь и все обсудим. К тому же… — он бросил короткий брезгливый взгляд на номер, — здесь не место для тебя. Мы могли бы подобрать для тебя приличную квартиру в этом же районе, если тебе так удобно.
Лука осекся, наблюдая, как Кристина подняла к лицу руку и прижала ладонь к губам, будто в потрясении. Возможно, он избрал не тот тон, и его призыв к разумному и логичному поведению прозвучал как приказ.
— Пожалуйста, снимай квартиры для своих любовниц… Благо желающих всегда было предостаточно. А меня больше не трогай, — в итоге проговорила она тем же ледяным тоном, которого придерживалась в самом начале. Видимо, все же пришла в себя и решила до конца держать оборону. Чуть дрогнувшая женская ручка поднялась, другая изящно сдвинула в сторону рукав пальто, и девушка глянула на золотые часики на тонком запястье. — Я опаздываю на деловую встречу. Прошу выйти из моего номера и дать мне закрыть дверь, иначе я позову охрану.
Надо признать, держалась она на высоте. Минуты слабости, которые он все же наблюдал только что, пролетели и улетучились. Сейчас он видел перед собой решительность и отчуждение, четко проведенную между ними полосу и воздвигнутую по ней стену.
Лука почувствовал, как в жилах стынет кровь, а по позвоночнику проходит озноб. Этот презрительный тон, эта высокомерная поза, эти бесстрастные жесты вымораживали. Только лицо вспыхнуло, будто ему плеснули в него кипятка.
— Ты что, издеваешься?! — зарычал он вдруг, повышая тон и сам не помня себя. Наверное, он был страшен, когда схватил ее за руку, пытаясь развернуть к себе и заглянуть в лицо. Только она вновь вырвала руку и стремительным шагом метнулась в коридор.
— Еще раз тронешь меня — я позову на помощь! — Она победоносно вздернула носик и тряхнула своими золотистыми локонами. Даже взглядом уничижительным
— Понравилось представлять меня чудовищем, солнышко? — прошипел язвительно. — Что ж, я идеально отыграю эту роль, раз она больше тебя устраивает. Ты же знаешь…
Поднял руку, сжал ее щеки и исполосовал ее лицо, глаза, беззащитный трепетный ротик взглядом, словно раскаленными лезвиями. Замерла, словно птичка перед змеем, не смея шевельнуться. В распахнутых воспаленно-влажных глазах возмущение вперемешку с обидой и страхом. Провел большим пальцем по влажным сочным ягодкам женских губ и вновь стиснул щеки, заставляя приоткрыть ротик.
— И не смей мне приказывать, соплячка, когда мне трогать тебя, а когда нет, — прорычал, склонившись к ее лицу и делая ложный выпад для поцелуя. Девушка схватилась за удерживающую ее мужскую руку и попыталась вырваться. — Я непонятно выразился? — понизил тон и отправил ей приказ одним лишь убивающим взглядом. Почувствовал ее учащенное цветочное дыхание на своем лице и ее дрожь. Искушение сожрать ее прямо сейчас, такую трепетную бунтарку, возомнившую, что у нее есть над ним какая-то власть, было нестерпимым, но все же здравый смысл и гордость подсказывали, что нужно отступить на этот раз. Легонько оттолкнул ее лицо, заставив отвернуться и отшатнуться. Затем какое-то время еще стоял, наблюдая, не в состоянии отвести взгляд. Красивая, блядь… и непокорная… Что ж, пусть еще попорхает на свободе. Добиваться своего он всегда умел так или иначе. С трудом отвернулся и пошел в направлении выхода, стиснув зубы и сжав кулаки в карманах пальто.
На улице уселся в свой автомобиль, припаркованный таким образом, чтобы открывался хороший обзор на крыльцо отеля. Откинул солнцезащитный козырек и отодвинул защитную шторку, чтобы взглянуть в зеркало. Кровь на губе уже свернулась, рана затянулась, но выглядела малоприятно, припухла с внутренней стороны и едва заметно пульсировала болью. Стояк в брюках тоже отзывался на эту боль требовательной пульсацией. Мелкая гадина… Вкусная и сладкая, правда… Принципиальная, мать твою, как всегда…
Откинулся на сидение и закрыл глаза. Кажется, он все испортил как всегда. Некоторые не созданы для того, чтобы делать окружающих счастливыми. Внутри вновь поднялась волна непонятной паники. Он ведь еще не потерял ее навсегда?.. Отогнал прочь эти дурацкие мысли, потому что знал, чувствовал, что ей нелегко далась эта сцена и этот отказ. Осознавать, что он обманул ее доверие, было тошно. Вспоминать ее робкое признание было больно, но все же сладко… «Я знаю, как это глупо и наивно… но я почему-то опять тебе поверила…»
Толком не зная, чего ждет, он открыл глаза и стал наблюдать за входом в отель. Особых планов не было, но уехать вот так просто Лука не мог. Что-то держало здесь, требовало его присутствия, будто он прирос к ней, и резать по живому было мучительно. Спустя минут десять, девочка вышла на улицу. Движения немного нервные и чересчур порывистые, но в целом держалась на высоте. Невольно в очередной раз отметил для себя со стороны, как она хороша в облегающем трикотажном черном платье до середины бедра, с широким эластичным ремнем, обвивающим тонкую талию. Нежно-голубое пальто в спешке не застегнуто, на стройных ножках высокие узкие черные сапожки на высоких шпильках, вокруг шеи повязан тонкий цветастый шарфик, в руках большая модная сумка. Ему даже аромат ее снова почудился… какие-то цветочные духи… с нотами магнолии, лимона, бергамота, может быть… шикарно, дорого, вызывающе… Деловым шагом направилась к подъехавшему такси и скользнула внутрь. Такси тронулось, и он тоже тут же завел двигатель, вырулив на дорогу и пристроившись за ним. Сам не понимал, зачем это делает. Просто хотел и все.