Клетка из костей
Шрифт:
И вот когда она уже готова была высвободиться из колючего плена кустарника, он прыгнул на нее сзади и повалил на землю.
Она с криком принялась отбиваться, прижатая влажной мясистой тяжестью его тела. Его дыхание обжигало ей шею. Пальцы его, как толстые металлические шурупы, ввинтились в кожу.
Она снова закричала. Понимая, что не может тягаться с ним в силе, она попыталась угрем проскользнуть между его руками. Выворачиваться из назойливых мужских объятий она научилась уже давно. Общение с клиентами подарило
Изогнувшись, она с трудом, но все же дернула ногой — и угодила пяткой прямо ему в пах. «Может, он и здоровяк, — подумала она, — но это место уязвимо у всех мужчин».
И была права: он застонал и ослабил хватку.
На это Фэйт и рассчитывала. Оттолкнув скрюченную тушу, она вырвалась на свободу.
И побежала к дороге.
На обочине она осмелилась оглянуться. Он бежал следом, но она все же позволила себе едва заметно улыбнуться — в знак маленькой победы.
Она убежала. Удрала. Да, она…
…не увидела «Фольксваген-Пассат», который вынырнул из-за поворота и стремительно мчался ей навстречу.
Слишком быстро, чтобы вильнуть в сторону.
От удара ее тело отскочило на лобовое стекло, разбив его в мелкие осколки, и, перекувыркнувшись через крышу, упало на асфальт. Следующий автомобиль, БМВ, попытался объехать внезапную преграду, но проскочил только торс, а ноги Фэйт расплющились под колесами, пока водитель отчаянно жал на тормоза.
Она так и не узнала, что произошло. Не успела понять.
Она видела лишь солнечный свет и небо — вроде бы такое далекое, но вместе с тем невозможно близкое. Видела лицо своего сына, который опять улыбнулся ей. Как окно в иной мир.
И через считаные секунды она в этот мир отошла.
ГЛАВА 4
Всякий раз, когда инспектору уголовной полиции Филу Бреннану казалось, что он уже видел все доступные человеку изуверства, жизнь с безапелляционностью правого хука опровергала это мнение и напоминала, что на его век кошмаров хватит.
И когда он заглянул в подвал и увидел клетку, то снова почувствовал этот сокрушительный удар.
«О господи…»
Будучи работником отдела по борьбе с особо опасными преступлениями, он регулярно наблюдал, как люди с помутившимся разумом и больной душой уничтожают себя и окружающих. Печальная закономерность этого процесса была непреложна. Он видел, как семейные гнездышки превращались в скотобойни. Видел спасенных жертв, чьи жизни на самом деле заканчивались, хотя они и выживали. Видел жуткие места преступлений, казавшиеся анонсом ада.
Но с этим мало что могло сравниться.
Ладно уж привычные кровь и расчлененка. Страх и ужас, материализованные чьей-то злой волей. Жестокая и бессмысленная гибель. Но здесь, вопреки ожиданиям Бреннана, не было ни страсти, ни ярости. Нет.
Это была другая разновидность кошмара — просчитанная,
Хуже не бывает.
Фил стоял как статуя, упершись взглядом в притоптанную землю, и за мурашки на его коже нес ответственность не только подвальный холод.
По стенам кое-как развесили дуговые лампы, свет которых рассеял полумрак и превратил съемочную площадку дешевого триллера в прозекторскую. Свет этот обнажил все, что прятала тьма, и в помещении, как это ни парадоксально, стало еще страшнее.
Бригада криминалистов в синих костюмах уже трудилась в лучах этого мертвенного света. Они силились сплести тончайшие сюжетные нити из образцов тканей и восстановить общую картину по мельчайшим мазкам.
Фил, одетый в похожую форму, стоял в стороне и наблюдал. Впитывал информацию. Обрабатывал ее.
Он понимал, что обязан найти виновного.
Пол подвала покрывали лепестки. Свет ламп выхватывал весь спектр: голубые, красные, белые, желтые. Но все уже коричневатые, сморщенные, умирающие. Все были сорваны с разных цветков. У стен, словно памятники у обочины, на равном расстоянии друг от друга лежали увядшие букеты. Смрад, особенно сильный в замкнутом помещении, был практически непереносим.
А сверху, над букетами, на стенах были криво намалеваны символы — явно оккультные. Фил поначалу решил, что это какие-то сатанинские пентаграммы, но, вглядевшись, понял, что это не так.
Дьяволопоклонники, как подсказывал ему опыт, рисовали совершенно иные вещи. Эти же… Он не мог с точностью сказать, что они означают, но смотреть на них было неприятно. Он как будто видел их когда-то, но забыл. По телу пробежала дрожь.
В центре подвала стояло нечто вроде верстака: деревянная поверхность, откидные металлические ножки. Старый, видавший виды, но все-таки ухоженный верстак. Фил наклонился, чтобы рассмотреть его получше.
Да, доску явно вытирали, но местами древесина потемнела и потрескалась; можно было без труда обнаружить и засечки лезвием. Он едва подавил в себе отвращение.
А еще дальше, за верстаком, находилась клетка. Дойдя до нее, он замер, как космонавт, обнаруживший инопланетный артефакт и не знающий, что делать: поклоняться ему как идолу или уничтожить как врага. Клетка занимала добрую треть подвала — от потолка до пола, во всю стену. Кости были разного размера, но все довольно длинные и увесистые. Тонкая работа. Крепкая конструкция из равновеликих квадратов. Наверняка клетка находилась здесь уже давно, поскольку некоторые кости совсем посерели и отполировались временем. Хотя другие были явно свежими, почти белыми. И все эти годы за клеткой ухаживали, любовно ремонтировали ее, вставляли новые, светлые кости и подвязывали старые, щербатые и темные. Спереди была небольшая дверца.