Клетка. Грудная клетка

Vilen

– Ты нужна мне, – прошептал Андрей, снимая маску с её лица.

Он отбросил маску в сторону и подхватил девушку на руки. Быстро, даже слишком быстро он преодолел расстояние до лестницы. Там, за винтовой лестницей, за поворотом, как раз была библиотека, так хорошо знакомая им обоим, но по разной причине. Он поставил Вику на землю и сразу прижал к стене, прижимаясь губами к её губам. Напряжение между ними становилось все больше и больше, сексуальное напряжение. Стоны, которые вырывались изо рта, растворялись во влажном воздухе, липшем на язык. Он оторвался от её губ и рванул на себя дверную ручку. Быстро, скомкано, неуклюже, они в поцелуе добрались до стола. Скидывая – смахивая в беспорядочном движении – оттуда всевозможные папки, ручки, книжки, Фейт посадил

её на стол и грубо втиснулся между ног. Она запрокинула голову, обхватив его шею руками. Дыхание частое и рваное, ошметками, воздуха между ними почти не осталось. Всё поглотила жажда. Трепет вдоль спины, от которого мурашки по телу. Тяжелые мужские ладони ложатся на колени, двигаются вверх по внутренней стороне бедра, забираясь под платье. Она прекрасно понимает, что он хочет сделать, и чуть приподнимается, обхватив ногами его бедра. Чулки вместе с туфлями летят на пол. Треск порванной одежды. Ему стоит купить новую рубашку. Вспотевшие ладони распластались на накаченной груди, чувствуя через плоть частый стук его сердца. Под кожей на шее пульсирует вена, выдавая и её бешеный ритм тоже. Он снова положил руки ей на колени и медленно стал вычерчивать невидимые линии на бедрах. Новый стон, когда она прикусила чувствительное место на шее. Платье задрано слишком высоко, и она позволяет себе такую пошлость…так-нужно-необходимо-надо…дотронуться до него там, прижаться ладонью к возбужденной мужской плоти. Пульсирующий член в штанах, ширинка которых расстегивается через несколько чертовых секунд. Его руки скользят выше, уже по спине, расстегивая платье. Пышная грудь чуть ли не вываливается из белья, когда он прижимается к ней губами, прикусывая и посасывая через ткань. Она выгибается ему навстречу, отдаваясь инстинктам. Так мнго желания. Ни крики, ни ругань, ни спиртное. Ничего, кроме этого – и теперь это очевидно – не способны их успокоить. Вот он, чертов выход, гребаное решение. Параллельно поцелуям от ключицы до мочки уха, он не забывает о руках. Он сам хочет пресытиться желанием до невозможности, чтобы мозг молил только об этом. Заставить её саму молить об этом, выплеснуть свои эмоции так, прочувствовать её жажду. Пальцы отодвигают ткань трусиков, и резко, грубо, два пальца входят в неё. Крик переходит в алчный стон и заканчивается поцелуем. Мокрая, абсолютно мокрая, возбужденная. Они оба уже не могут. Поцелуи жестокие и требовательные. Язык слизывает тонкую дорожку крови на подбородке от прокушенной губы.

– Скажи это, – простонала Вика, когда все их белье полетело на пол.

– Ты и так знаешь…

– Скажи, – она уперлась дрожащими руками ему в грудь.

– Я люблю тебя, – выдохнул Андрей и закрыл ей рот новым поцелуем.

Вспышка. Темные круги перед глазами. В голове словно все взорвалось. Низ живота пульсирует. Движения быстрые и четкие, ноги закинуты парню на бедра. Учащенное, влажное, сбивчивое дыхание. Ногти впиваются в его спину и царапают кожу во время особенно глубоких фрикций. Стоны, крики, поцелуи, так много поцелуев. Она двигается в одном ритме с ним, и его имя столько раз слетело с её губ, что кружится голова. Это нечто невероятное. Правда, что после ссор самый классный секс. Нет, это не классный секс. Это охирительная любовь, её физическое проявление. В ушах гремит, и их двоих совершенно не заботит, что кто-нибудь может сюда войти. Плевать. На всех. На всё. Ещё. Сильнее. Быстрее. Вот так. Давай же. Ещё. Ещё. Глубже. Да.

====== Милостей мне ======

Кажется, бал закончился… Ладно, я не помню, чем закончился бал, у меня мысли были заняты другим, в прямом смысле слова. Собственно, я не помню, как мы вернулись на праздник, не помню, как одевались и выходили из библиотеки. Запомнилось лишь множество поцелуев и ощущение эйфории.

Я зашла на кухню, кутаясь в пушистый махровый халат до пола. Вся такая милая и домашняя. Повернула к холодильнику и беззастенчиво стала рам рыться в поисках вкусняшек.

– А могла бы и поздороваться, – раздался за спиной нахальный голос.

– Ой, привет, – обернувшись, я улыбнулась Стальцеву.

–

Ты бы ещё сказала: «Доброе утро».

– Ты не испортишь мне настроение, – я покачала головой и снова повернулась к холодильнику.

– Потому что… – с ожиданием в голосе произнес Артем.

– «Потому что» что? – я поставила на стол кувшин с соком и прошла к шкафчикам. – Ты будешь последним, кому я захочу что-либо рассказать.

– Странно, а ты у меня на первом месте, – хмыкнул парень. – Погоди, проверю свой ежедневник, – он вытащил из кармана телефон и посмотрел на дисплей, – хм, да нет, все верно, ты на первом месте.

– Ты чего так рано встал? – как ни в чем не бывало, спросила я, попивая сок.

– Надо разобраться с одним делом… Да кому я рассказываю, – вздохнул он.

– Спрячь свою иронию себе в зад, а?

– А то, что мы друг друга не выносим, тут, конечно, не при чем.

– Ты наблюдательный не к месту, – я закатила глаза.

– А ты домашняя не к месту.

– Это же тебя так заботит…

– Ну, вообще-то да. Я собирался предложить тебе поехать со мной.

– Что? Куда поехать?

– Проверить, точно ли сгорел Кирилл. Ну, и с Роминым трупом разобраться.

– Не смешно, – прорычала я.

– Зато правда, – отметил Артем. – Мы с Андреем до сих пор не разговариваем, и…

– И ты поэтому предложил эту ахинею мне?

– Один я не поеду.

– Ах ты бедняжечка, – фыркнула я. – Если один боишься, то тогда, конечно, я с тобой, братишка!

– Я не могу сказать об этом Вике…

– А вы с ней ещё и разговариваете? Как она вообще…

– Так же, как и ты вчера с Фейтом, – усмехнулся Артем. – Ты, наверное, не знала, но… У меня в доме видеокамеры есть. С утра делать было нечего, и я решил поудалять записи, все равно ведь там ничего интересного, но ЭТО…

– Что?! Да как ты…

– Спокойно, – он спрыгнул со стула и отскочил к окну, прыснув от смеха. – Я не смотрел всё, только начало, мне и этого хватило.

Я все же кинула в него чем-то, что оказалось какой-то книжкой. Стальцев рассмеялся в голос, наблюдая за тем, как я багровею с ног до головы, вот прям до кончиков волос. Мне стало так ужасно стыдно за то, что я сделала.

– Ты точно не смотрел? – подступив к нему, грозно спросила я.

– Да нужны вы мне больно, – успокоился он. – У меня есть видео более качественного содержания, только я название того порно-сайта не помню.

– Ты же понимаешь, что я с тобой сделаю за вранье, да?

– Твоя яичница, – кивнул в сторону плиты Артем.

Я обернулась и, на ходу матерясь, ринулась к плите. То, что должно было стать моим аппетитным завтраком, сейчас напоминало сгоревший пластик: скрученные и сожженные до угольков яйца и колбаса, с соответствующим горелым запахом.

– Ну, классно, – выдохнула я, выбрасывая «завтрак» в мусорное ведро.

– Мда, Андрей на твою стряпню точно будет жаловаться. Дай сюда, лучше я приготовлю, – он забрал у меня пустую сковороду и сунул её в посудомоечную машину. – Смотри и учись, а ещё девушка.

– Ты типа у нас шеф-повар? – удивленно я наблюдала за мимикой Стальцева.

– Когда у тебя нет мамы, ты обязан научиться готовить, – бросил он, доставая чистую сковороду из шкафа.

– Но это не делает тебя меньшим говнюком, – возразила я, усаживаясь за стол.

– Ну, вообще-то, делает, – скорчил гримасу Артем, открывая холодильник. – Ты ещё и не проницательная, оказывается.

– А ты идиот, – не уступала я. – Потому что только идиот может вести себя, как полное дерьмо, а потом…

– Я все ещё полное дерьмо, если тебе от этого будет легче, – отозвался он, нарезая колбасу.

– Ты не поверишь, мне на самом деле от этого легче. И почему ты на психолога учиться не пошел?!

– Потому что ты пошла. Я знал, что не выдержу конкуренции с тобой.

– Это так мило.

– Не так мило, как ты в махровом халате, но… Да, мило, знаю, – закрыв сковороду крышкой, он повернулся ко мне. – Ох, я такой классный.

– Не расплачься от счастья, – все же усмехнулась я, наблюдая за парнем.