Клеймо красоты
Шрифт:
Он даже не подозревал, что может так изгибаться, завязываться такой мертвой петлей. С другой стороны, жить захочешь – еще и не так завяжешься!
Ну, все. Голова уперлась куда-то. Как говорится, неба лбом не прошибешь! Виталя застыл в невероятной позе, не то стоял, не то висел, упираясь локтями, коленями, спиной и головой враз. Отвратительно пахло сажей, она шуршала, осыпаясь хлопьями: ведь на стенках дымохода ее были целые залежи! Хлопья падали вниз с чуть слышным шелестом, а Витале чудилось – с грохотом, будто камни.
Голоса доносились к нему приглушенно, хотя ни в тональности, ни в выражениях ночные гости не стеснялись. За эти несколько минут Виталя наслушался о себе и о своих предках до седьмого колена больше, чем за всю минувшую жизнь. Ему было страшно, невыносимо страшно, но иногда начинал разбирать совершенно неуместный смех. Особенно когда слышал отменно забористое выражение. Так и хотелось дурашливо заорать: «Эй, брателло, дай слова списать!» А потом вывалиться из печи, черному, словно запечная кукарача, и завыть: «У-у-у!» А вот интересно, эти самые кукарачи, что означает, как известно, тараканы, они во всяких Латинских Америках где живут? Печек у них ведь там нет, небось и так жарко?..
Иногда в мозгах наступало просветление, тогда Виталя сам удивлялся количеству дури, которая лезла ему в голову. Какие кукарачи? Какие печки? На всем белом свете сейчас существовала только одна печка – та самая, в которой прятался пуп земли Виталя Шерстобитов!
«Как же все будет, если они меня убьют? – смятенно подумал вдруг Виталя. – Наверное, все на свете сразу подохнут… Жалко, особенно Иринку жалко, хорошенькая девчонка, я никогда раньше и не видел таких. Нет уж, лучше я бы пожил – тогда и она поживет!»
После этой вспышки субъективного идеализма в сознании Витали наступил некий временной провал. Без мыслей и почти без чувств он висел в черной, душной, холодной тьме между небом и землей, ощущая только, как постепенно выстывает тело, прикасавшееся к холодным кирпичам: сауну они со Змеем не топили уже больше месяца – ленились. По причине той же лени не занесли в сауну дровишек. В камине они всегда лежали, а здесь – нет. Это Виталю, надо полагать, и спасло: ну какой дурак среди глубокой ночи потащится к поленнице, чтобы растопить печку и проверить, не прячется ли там беглец?!
И вдруг автоматная очередь долетела до него сквозь толщу кирпичной кладки. Выстрелы – и плеск воды, прошиваемой пулями.
«В бассейн стреляют! – догадался Виталя. – Во козлы! Что я им, Ихтиандр какой-нибудь? Или сижу на дне, дышу через соломинку? Ага, еще бы соломинкой разжиться…»
В следующий миг все мысли вылетели у него из головы, потому что скрежетнула дверца печки, и до Витали долетел слабый блик света. «Неужели дверца так же скрипела, когда я сюда лез? – подумал он с ужасом. – Как же я ничего не слышал? И, главное, как не слышали они, ведь этот звук и мертвого разбудит!»
Внизу кто-то был. Кто-то всунулся в печку чуть не до половины туловища и вглядывался в углы. Виталя всей кожей ощутил луч фонаря, скользивший все выше, выше… Внезапно у него ослабли руки, да и ноги, упершиеся в стенки дымохода, сделались как ватные. Ладони покрылись ледяным потом и тоже заскользили по саже, будто по маслу.
«Я сейчас упаду! – понял Виталя. – Сейчас рухну прямо ему на башку! И тогда все… все!»
И вдруг внизу кто-то заматерился, громко захаркал, с отвращением отплевываясь.
– Во сучара! – послышался возмущенный до изумления голос. – Прямо в харю таракан свалился. Да какой здоровый, чуть не убил!
Рядом захохотали.
– Тебя, блин, и пушечным ядром не убьешь, а уж тараканом… Ну, есть там кто?
– Ни хрена там нет, кроме сажи и тараканов. Похоже, и этот в лес чесанул.
– Ну, мы весь дом обшмонали, подвал обшарили – пусто, – послышался в этот момент еще один голос. – Нету гада! Не иначе просочился в канализацию, как писали Стругацкие.
– Да хрен ли твоим Стругацким самим туда просочиться? Тут никакой канализации и нету. Видел вон, сортир во дворе? Может, он в сортире купается?
– Смотрели уже. Одно дерьмо и ничего больше, – с отвращением отозвался пришедший.
– Да, похоже, парня мы упустили, он, наверное, тоже в лес чесанул, как тот, длинный. Хреновато дело, ребята, хреновато… Ну что, поехали, наведаемся в деревушку? Некуда им больше деваться, как только туда.
– А может, они в лесу затаились?
– Запросто. Но для начала проверим деревню. А ты со своей пятеркой начинай прочесывать лес. Инициатива наказуема!
Удаляющиеся шаги, потом тишина.
Виталя чуть слышно перевел дыхание, потом кое-как оторвал от стенки одну ладонь и провел по лицу, смахивая пот, который катился с него градом. Чудилось, слышно было, как ударяются капли о кирпичи внизу. Даже странно, что убийцы не услышали. А еще более странно, что Виталя по-прежнему торчит здесь, в дымоходе, немыслимо изогнувшись. Ему-то на мгновение показалось, что как раз он и был тем самым тараканом, который свалился на голову парню, заглянувшему в печь…
Так Виталя и оставался в печке, не веря наступившей тишине и ожидая от ночных гостей любой каверзы, вплоть до оставленной засады, до тех минут, когда по заимке вдруг разлетелись незнакомые голоса. Но он никак не мог поверить, что опасности больше нет, и вывалился из печки, только поняв, что в опасности милая его сердцу Иринка…
С этой проклятущей ночи все в налаженной жизни и пошло наперекосяк. Эта паника насчет пожара, жуткая, неожиданная гибель Змея, которая почему-то подкосила Виталю, возвращение в деревню, где его ждала подлянка, обратной дороги уже в натуре не было, пришлось и вкалывать, как папа Карло, чтобы спастись… И ведь еще не факт, что встречный пал, который задумал тот ходячий огнетушитель, сможет кого-то спасти. А ну как ветер усилится и повернет пламя на деревню? Вот веселуха будет!
Виталя зябко передернул плечами. От одной перспективы этой веселухи ему стало еще холоднее…