Клеймо красоты
Шрифт:
А вот интересно, с точки зрения букашек, ходячие деревья – люди – чем-то отличаются одно от другого? Или тоже не разбери-поймешь, где Стас Торопов, он же Псих, а где Сергей Толмачев?
Он начал смеяться – сперва тихонько, а потом все громче и громче, и какое-то время всем существом своим отдавался этому хохоту, с наслаждением ощущая, как уходит нечеловеческое напряжение двух последних суток.
– Дурень ты, Виталя, – выдохнул наконец. – И Змей, хоть о мертвых, так сказать, aut bene, aut nihil, тоже был порядочный болван… То-то-то! Ста-ста-ста! Просто никак, ну никак не ожидал Бридзе меня увидеть, вот и начал заикаться, пытаясь соблюсти субординацию. Товарищ старший лейтенант, вот что такое это ваше то-то-то, ста-ста-ста! Хотя тут Бридзе дал, конечно, маху. Теперь-то я капитан.
– Капита-ан? – глумливо, с растяжечкой, повторил Виталя. – А чего ж не фельдмаршал? Или генералиссимус?
– Годами не вышел, – скромно отозвался Сергей. – Но ты не переживай, доберемся и повыше. А пока я с законной гордостью эти корочки ношу.
Он сунул руку под рубашку, из внутреннего кармана достал ламинированное, а потому непромокаемое удостоверение в красных корочках и, осторожно выставив руку из-за спасительницы-сосны, помахал им в воздухе.
– Видал? Тебе видно, Виталя? Капитан милиции Сергей…
– Так ты мент? – изумленно перебил Виталя. – Погоди, погоди… Значит, правду говорят, что Псих денежки в легальном бизнесе отмывает? Да, это круто! В менты податься – это круто!!! Рисковый ты парень, Псих!
– Если кто-то здесь псих, то определенно не я, – рявкнул Сергей. – Понял? Не я! А кто – ты уж сам подумай, напряги извилины. Что касается меня, то я – Сергей Толмачев. Понял? Толмачев моя фамилия. Я очень не хотел, чтобы Бридзе меня невзначай заложил, вот и затыкал ему рот, как мог. Для меня наша встреча той ночью была такой же неожиданностью, как и для него.
– Ну да, я понял, – донеслось из-за забора. – Ты с Бридзе рядышком на нарах парился, да? Небось нафинтил на службишке, тебя замели, на зоне вы и спелись, так? И где чалились?
– Слушай, Виталя, мне что, землю есть, чтоб ты мне поверил? – устало усмехнулся Сергей. – Или сосновые иголки грызть? Да я с семнадцати лет в органах, чтоб ты знал. Как десятилетку окончил и в школу милиции поступил, так и служу. И ни на каких зонах не чалился. А Бридзе – это отдельная история. Я вел его дело три года назад. Взяли парня с поличным – убил человека, все доказательства против него, а главное – признание обвиняемого, что, как известно, царица доказательств. И на допросах отвечал как по писаному, и всяко сотрудничал с органами. А у меня были с самого начала сомнения в его виновности. По всему выходило, что не мог Бридзе того человека пришить. Никак их пути не перекрещивались, рядом их, что называется, по жизни не стояло. А версия была – из-за женщины они поспорили насмерть. И в то же время знал я другого типа, которому убитый немало дорожек в свое время перешел. Начинали они вместе в серьезном бизнесе, от «ГАЗа» дилерскую фирму держали, но потом дорожки разошлись, принялись бывшие кореша палки друг другу в колеса ставить. И стоило мне по-другому на это дело взглянуть, как все прояснилось… Ладно, долго рассказывать, как и чем тот бугор принудил своего боевика на себя чужой хомут навесить, только отмазал я Бридзе от вышки – хоть и против его воли. Конечно, ему тоже грозил срок – за дачу ложных показаний, но Бридзе этот срок отбыл, пока шло следствие. Так что вышел он на свободу с чистой совестью, причем всем и каждому было известно, что он истинного убийцу не сдал, а даже всячески отмазать пытался. Поэтому к нему среди своих никаких претензий не было и быть не могло. Дальше я след его потерял, и мы не виделись до той самой ночи, когда столкнулись нос к носу, – и оба в первую минуту не знали, что делать.
Сергей помолчал, ожидая ответа от Витали, но тот не проронил ни слова, словно все еще переваривал неожиданную информацию, а может, и вовсе подавился ею.
– Понимаешь… – проговорил задумчиво, не особенно заботясь, слышит его Виталя или нет, – я по старой памяти все еще чувствую какую-то ответственность за тезку. И хоть знал, что он вернулся на старую дорожку, просто не мог допустить, чтобы он на моих глазах спорол очередную чудовищную глупость, разгромив деревню из-за какого-то Змея. Ну, и приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы этого не произошло.
– Ладно, – наконец послышался недоверчивый голос Витали. – Предположим, поверю я в твои байки. Предположим, ты и правда мент. Ну и какого рожна тебе тут нужно? Со своей зажигалочкой нашу базу брать навострился? Побереги свою молодую жизнь: завтра наша братва сюда должна нагрянуть, и тебя тут вовсе по стенке размажут, если на глаза кому попадешься. А вздумаешь выше жаловаться – тоже толку не добьешься. Инициатива наказуема! Проявишь излишнее служебное рвение – смотри, как бы тебе хуже не было. Наверху, чтоб ты знал, все схвачено, за все заплачено. Поэтому еще раз прошу как человека – двигай отсюда. Двигай на полной скорости и больше не суй сюда свой длинный ментовский нос.
– Хорошо, я уйду, – сказал Сергей, постаравшись вложить в это короткое слово максимум покорности судьбе. – Уйду… как только ты мне скажешь, где может быть старик.
– Да я не знаю, говорю же, что не знаю! – заблажил было Виталя, но осекся, когда до него донесся откуда-то сверху старческий голос:
– Я здесь! Здесь!
Сергей вскинул голову и какое-то мгновение созерцал серые, сочащиеся дождем небеса, как будто дед Никиша беседовал с ним уже из райских кущ, но тотчас обернулся и, забыв об опасности, выскочил из-за дерева. И тотчас увидел согбенную белесую фигуру на узенькой галерейке, окружившей башенку второго этажа, как раз рядом с прибитым крестом.
Старик! Точно, он! Жив… Ну, слава богу! И, судя по нечленораздельному изумленному воплю, который испустил Виталя, появление старика явилось полнейшей неожиданностью и для него. Теперь, пожалуй, можно отбросить как несостоятельную версию о том, что Виталя силком приволок деда в скит и удерживал его тут в качестве заложника.
Сергей застыл, с наслаждением ощущая, как отлегает от сердца. Ладно, главное, что дед жив… Теперь и в самом деле можно отступать перед превосходящими силами противника.
Стоп!
– Никифор Иваныч! – крикнул он. – Ты давно здесь? Наш разговор слышал?
– Слышал.
– Все слышал? Каждое слово?
– Да.
– Никифор Иваныч! Это правда… про Павла?
Старик помолчал, потом крикнул:
– Правда истинная.
Сергей схватился за голову и сел на дороге, где стоял, – прямо в грязь.
Спустя какое-то время скрипнула калитка, и из щели высунулась бритая голова Витали, прикрытая от дождя полиэтиленовым пакетом. Концы пакета торчали подобно прозрачным рожкам карнавального чертика, и Виталя, как никогда раньше, напоминал норовистого бычка.
Однако Сергею было не до наблюдений. Он сидел, свесив руки меж колен, и тупо смотрел в лужу.
– Эй… – осторожно окликнул Виталя, пытаясь разглядеть его лицо за сереньким бусом, в который постепенно превратился дождь. – Эй, ты чего, братилла?
Сергей не шевельнулся, и Виталя осторожно сделал шаг, другой, а потом пошел к нему все быстрее и быстрее, волоча за собой по грязи ремень автомата.
– Да ты что?!
Сергей поднял побледневшее лицо и какое-то время смотрел на Виталю незрячими глазами.