Клеймо красоты
Шрифт:
– Погоди, – едва шевеля онемевшими губами, выговорила Ирина. – Ты хочешь сказать, что через месяц… что я снова…
– Ну наконец-то дошло! – усмехнулся Псих. – Но только знаешь что, Ирина… или Катерина, как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Тебе это не грозит! Вот, держи!
Он пошарил в кармане джинсов и сунул ей в руку что-то плоское, твердое, похожее на телефонную карточку.
Ирина поднесла ее к глазам. Тускло блеснул золотой обрез, золотые буквы – «Аллюр»…
– Это элитная карта, которая дает право на пожизненное обслуживание в сети наших салонов. Операции по корректировке внешности – причем совершенно бесплатные! – ты можешь делать хоть каждый день, и фирма не имеет права тебе отказать. Таких карт всего несколько: для жены и дочери президента, еще для пары-тройки лиц в верхах, ну и для жены нашего мэра, поскольку это сугубо наш человек, куплен с потрохами. Из-за нескольких таких карт «Аллюр» считается благотворительной организацией и полностью освобожден от налогов. А ты можешь представить, какие налоги нам пришлось бы платить?.. Так что, Ирина, с этой картой ты навсегда останешься той же обалденной красоткой, что и сейчас. Впрочем, карта – просто гарантия моих серьезных намерений. Поскольку ты навсегда останешься со мной, тебе никакая карта не понадобится, я все беру на себя!
– Как это – навсегда останусь с тобой? – ошеломленно повторила Ирина. – Почему?
– Иринка… – укоризненно пробормотал Псих. – Я, конечно, потерял от тебя голову, но не настолько же! Ты что, думаешь, я тебе всю подноготную про себя выложил, как в плохом детективе, где преступник под конец непременно начинает исповедоваться следователю, – и теперь предоставлю тебе возможность идти своей дорогой? Чтобы ты сейчас же ринулась к нашему общему знакомому менту и заложила меня? Не-ет, моя радость, теперь мы с тобой связаны одной целью, скованы одной цепью…
Ирина рванулась было, но Псих навалился сверху, придавил к доскам.
– Что это тебя разбирает? – спросил холодно. – Помнится, в бытность Павлом я не раз лапал тебя за всякие места, и ничего, никакого протеста у тебя это не вызывало… Но ничего, у тебя просто культурный шок, от неожиданности. Сейчас мы с тобой потихонечку пойдем, отыщем клад, разбогатеем, как неизвестно кто, купим островок в Тихом океане, а хочешь – в Индийском, выстроим там себе дворец, еще похлестче, чем у графа Монте-Кристо… Кстати, ты хоть имеешь вообще представление, что собиралась искать? Нет? Ну, тем приятнее будет тебе взглянуть на наш приз. Ладно, хватит отдыхать. Вставай, пошли.
Он резко вскочил, протянул Ирине руку. Та лежала, как неживая, глядя снизу остановившимися глазами. Псих вздернул ее на ноги, тряхнул, будто куклу.
– Пошли! И лучше не зли меня, ладно? Не шути со стихией, как сказал бы наш храбрый огнетушитель!
– Петр… – вдруг очнулась Ирина. – Петр! Он жив?!
– Не дергайся. Жив. Мне повезло, а вернее, ему повезло, что не разглядел меня в той темнотище. Кроме того, после моего укольчика у него надолго память отпадет, я почти уверен, что все свои приключения в Вышних Осьмаках он будет вспоминать как нечто нереальное, а уж тем более – этот выстрел. Подозреваю, что его так и спишут на Виталю. Ну, пошли!
Он дернул Ирину за руку к мосту и вдруг замер.
– Черт, чуть не забыл. Не хотелось бы опять наступить на те же грабли. Как же это могло случиться, что, возвращаясь из скита, я пролетел здесь без проблем, а вот когда пошел в ту сторону… Что за хитрость?
Псих упал на колени на краю ямы, слегка приподнял уже успокоившиеся «качели» и с досадой велел Ирине:
– Что встала? Свети!
Она повиновалась. Мелькнула было мысль вскочить и дать деру, да ведь он догонит. А вдруг от ярости иссякнет в нем благодарность, свернет шею, как куренку… И еще одна мысль мелькнула: взять да столкнуть Психа в ту самую пропасть, откуда она его так старательно вытягивала. Но тут же Ирина поняла, что это – невозможно. Невозможно! Не для нее это…
Поэтому она послушно подсунула свою лампу к краю ямы, чтобы Психу было удобнее смотреть.
– Ого, да тут из земли должна такая приступочка выдвигаться, глянь, вот для нее выемка, – азартно пробормотал он. – А сейчас она задвинута. Ишь, какая хитрая механизация. А вот почему она задвинута, интересно знать? Что я такого сделал, что она задвинулась? Или чего не сделал?
Он вскочил, машинально отряхнув джинсы на коленях, и зашагал вперед, таща за собой Ирину. Лампу он забрал и теперь близко подносил ее к стенам, вглядываясь в беспорядочную путаницу крестов и изредка ощупывая то один, то другой сук, торчащий из заплота.
– Ого, – сказал он вдруг, останавливаясь около двух крестов – тех самых, на которые еще прежде обратила внимание Ирина. – Интересно, что бы это значило?
Взялся за сук, оглянулся на свою спутницу.
– Вот будет классно, если на нас сейчас обрушится полтонны бревен! – захлебываясь от смеха, проговорил Псих – и рванул сук.
Ирина невольно втянула голову в плечи…
Нет, ничего не обрушилось. Потолок оставался на месте, и стены не сомкнулись, и пол не разверзся под ногами… однако сук опустился.
– Рычаг, – задумчиво сказал Псих. – Такой простейший рычажок… Что же он сдвинул с места, интересно знать? Или я крупно ошибаюсь, или… А ну-ка, пошли обратно!
Он широко зашагал к яме, волоча за собою Ирину.
Опять опустился на колени, опять сунул ей в руки светильник, опять приподнял доску – и испустил оглушительный торжествующий вопль:
– Приступочка! Выдвинулась приступочка!
Схватил Ирину за плечи и радостно затряс, приговаривая:
– Ирка, ты и не представляешь, какая у меня жуткая интуиция! Это что-то на грани нервных окончаний. Я так и знал, так и знал, что найду этот рычаг! И когда тебя увидел, сразу почувствовал между нами что-то такое… какую-то такую особенную связь! Интуиция – это страшная сила. Не зря, не зря они тут эти жуткие качели поставили! Это ведь машина для убийства! А зачем убивать случайного человека? Чтобы он невзначай не нашел чего-то такого… Вот увидишь, я окажусь прав! Вот увидишь!
Псих огляделся, потом с необыкновенной легкостью, словно это была щепка, приподнял одну из плах, настланных на полу, и надвинул ее сверху мостика так, что она далеко перекрывала своими концами края ямы.
– Береженого бог бережет, – сказал, отряхивая руки. – Теперь пошли. – И шутовски расшаркался перед Ириной: – Прошу, моя радость!
Она первой ступила на плашку, отметив, что Псих шагнул следом, лишь когда девушка уже перешла яму. Если бы Ирина могла, она бы непременно усмехнулась. Да… любовь любовью, благодарность благодарностью, а она нужна теперь Психу еще и как «передовой отряд», этакий ходячий миноискатель, который будет прокладывать ему путь в особо опасных местах. И если под ее ногой вдруг разверзнется пропасть, сработает очередная ловушка… интересно, будет ли Псих спасать свою спасительницу, свою нечаянную любовь?
Ирина вдруг поняла, что собственная судьба сейчас ее очень мало волнует. Чувство полнейшей подавленности овладело ею. Как во сне, она брела рядом с догнавшим ее Психом, как во сне, ощущала его хватку. Когда свеча догорела почти до основания, покорно отдала ему свой «стратегический запас» вместе со спичками и тупо кивнула, удостоившись его похвалы.
Пошли дальше, причем Псих очень внимательно разглядывал знаки по обе стороны стены, а Ирина почти незряче взирала на эту череду крестов. Псих же вел себя странно. Профиль его заострился, сходство с хищной птицей еще усилилось. Он летел, чуть касаясь земли, Ирина еле поспевала за ним. Иногда Псих дергал ее за руку так зло и нетерпеливо, что Ирина вынуждена была бежать, спотыкаясь и задыхаясь. Однажды она попыталась возроптать, попросить его идти помедленнее, однако Псих не услышал. Обернулся к ней, глянул слепо своими слишком светлыми, широко поставленными глазами – и понесся дальше, будто в трансе.