Клеймо подозрения
Шрифт:
— О’кей! — сказал я. — В данный момент я не вижу, за что зацепиться. Постарайтесь разузнать о нем еще что-нибудь. Может быть, вам удастся заполнить эти пустые страницы его жизни? Посмотрите, сколько у него было женщин и где они сейчас. Я понял так, что в его квартире не найдено никаких писем, но, может быть, были зарегистрированы его междугородные разговоры по телефону?
— Верно, писем не было. Два разговора были, оба перед отъездом, по телефону-автомату.
— Хитрый был парень! — сказал я. — Ну, ладно, позвоните завтра, если что-нибудь выясните.
Я
— Вы что-нибудь ели? — спросил я.
— Нет. Я ведь проснулась всего каких-нибудь полчаса назад.
— Как вы смотрите на то, чтобы вместе пообедать?
Она улыбнулась:
— Я думала, что вы собираетесь продержать меня в постели.
— Нет... Вы любите бифштексы? Это единственное, что я умею готовить.
— Бифштексы — это хорошо. Но вам не нужно ничего готовить. Это могу сделать я или Джози.
— Отдыхайте. А Джози получит свободный вечер. Я хочу с вами поговорить.
Я сел в машину и поехал в город. Купил два бифштекса, несколько французских булочек, фрукты, джин, вермут и бутылку бургундского. Вернувшись в мотель, я побрился, переоделся, причем надел рубашку с длинными рукавами, чтобы скрыть повязку на левой руке.
Заказанные мною лекарства все еще находились в машине. Я отнес их в бюро. Джози как раз собиралась уходить.
— Постарайтесь вернуться до полуночи, — сказал я. — Я хочу; чтобы вы постелили себе в соседней комнате и провели там эту ночь. Миссис Лэнгстон чувствует себя намного лучше, чем я ожидал, но лишняя предосторожность не помешает.
— Хорошо, сэр, — сказала она и ушла.
Я отправился на кухню и приготовил все, что нужно, чтобы зажарить бифштексы. Там же я обнаружил, что Джози начистила немного картофеля. Я открыл джин и вермут, и когда смешивал коктейли, в коридоре послышались шаги, и в дверях показалась Джорджия Лэнгстон. На ней были домашние туфли и голубой халат, накинутый поверх синей пижамы. Губы ее были слегка подкрашены, волосы причесаны. Их рыжеватотемный блеск контрастировал с бледностью лица и серыми глазами. Мне почему-то подумалось, что Стрейдер мог бы проехать и более 500 миль, чтобы попасть на свидание с этой женщиной. Только она никогда бы не удостоила его чести принять у себя.
— Кажется, я не разрешил вам вставать?
Она едва заметно улыбнулась и слегка покачала головой:
— Я не могу позволить, чтобы мной командовали в моем собственном доме.
— Вы нездоровы, и доктор говорит, что вам нужен полный покой.
— Могу открыть вам и доктору один секрет. Если женщина чувствует себя неловко, принимая мужчину в спальне, значит, она чувствует себя достаточно хорошо, чтобы встать на ноги.
Я пожал плечами и налил в бокалы коктейль:
— Что ж, пусть будет по-вашему. Тем более, я уверен, что нельзя выглядеть так хорошо, как вы сейчас, и при этом чувствовать себя плохо. Видимо, вы правы.
— Спасибо, — сказала она все с той же едва заметной улыбкой, — но не лучше было бы, если бы вы рассказали
Потом я отнес наши порции в комнату. Она села на диван и поджала под себя ноги. Я накрыл кофейный столик и сел напротив:
— Прошу меня простить. Иногда я поддаюсь настроению. У меня слишком много свободного времени, вот мне и становится немного жаль себя. Мне необходима работа.
Она понимающе кивнула:
— И тем не менее я считаю, что после того, как вы наговорили такого, надо рассказать о себе.
— Тут рассказывать нечего. Вот, правда, за исключением того, что меня якобы уволили. Просто временно отстранили от работы, а я подал в отставку. Работа полицейского не для меня. И это обиднее всего...
— Я понимаю, что это не мое дело. — твердо сказала она, — но все же вы должны объясниться. Недавно вы сказали, что я — ваш друг, а это дает некоторые права. Тот человек находился под арестом?
— Нет, — ответил я.
— Значит, это., что-то личное?
— Нет, — ответил я. — Хотя минутку. В том-то и суть. Это не было личным, но я сделал из этого личное. Я уже действовал не как профессионал, а как фанатик.
— В чем была его вина?
— Он продавал наркотики.
— О-о! — вымолвила она.
— Для меня это не оправдание, — сказал я — Законы должны осуществляться беспристрастными людьми, но никак не крестоносцами или фанатиками; я так и думал, пока меня не назначили в отдел по борьбе с наркотиками А в этом деле нечто такое... Очень грязное, особенно когда речь шла о подростках Вы не знаете, на что готова пойти шестнадцатилетняя девочка, чтобы раздобыть денег на укол?
Я замолчал.
— Впрочем, неважно... — я не собирался входить в подробности. — В конце концов это оттолкнуло от меня жену Она видела, куда я качусь, а я не замечал... Кроме того, она вбила себе в голову странную мысль: что я хоть иногда должен приходить домой... И наконец — это стоило мне работы.
Я выслеживал одного особенно злостного типа, хитрого пушера лет двадцати трех. Меня буквально сжигало желание схватить его, но я сам все испортил. Когда я наконец приволок его в полицию, у меня еще не хватало неопровержимых доказательств, и он спокойно вышел на волю. Через три дня снова взялся за свое. А потом я столкнулся с ним в баре. Он бросил в мой адрес крепкое словечко — я не придумал ничего лучшего, как отправиться в умывальник...
Я помолчал, глядя на сигарету, которую держал в руке.
— Вот. собственно, и все. Разумеется, был большой скандал. Отстранили от работы... А я уже понял, что пора выйти из игры.
Она кивнула:
— Да, пожалуй, вы действовали неправильно. Но я думаю, что вы слишком к себе суровы. Никто не может уберечься от эмоций.
— Конечно. Но закон предусматривает, что полицейский передает дело в суд на рассмотрение, а не решает его собственными кулаками в запертом умывальнике. Однако давайте переменим тему. Я хотел поговорить о делах.