Клеймо Сэкеттов
Шрифт:
Внизу происходило что-то новенькое. Чуть левее меня загорелся еще один костер. Рядом со мной, сзади, тоже трещали сухие ветки. Потом вспыхнул еще один, но уже справа. Теперь горело пять костров, и свет от них заливал весь берег Верд. Все вокруг теперь прекрасно просматривалось. Где-то за этими кострами находились люди с ружьями, а за ними стояли лошади, которые были мне так нужны.
Мне стало ясно — развязка приближается.
Глава 13
Я был окружен врагами, меня ждал горький конец. Но думал я в эту ночь не о смерти, а только о том, что погибнув,
Где-то там бы Вэн Аллен. Он всегда держался на заднем плане, где безопаснее. Если бы мы даже и встретились, я бы не узнал его.
Костры, горевшие внизу, отрезали единственный для меня путь к спасению. Можно было бы взобраться по скале, что высилась у меня за спиной, но костры заливали светом и ее, а мне вовсе не улыбалось стать мишенью для стрелков, собравшихся внизу.
Что ж, раз в этих местах есть еще Сэкетты, с моей гибелью история не закончится. Рядом с моим телом ляжет множество других. Вэн Аллен не представлял, какой ад он себе приготовил, когда потащился вслед за нами из Глоуба.
До меня донеслось едва уловимое шуршание. Я вслушался. Они полезли вверх по скалам, ползли, чтобы расправиться со мной. Когда они подойдут поближе, им понадобятся не винтовки, а револьверы. Я тоже поднялся.
Где-то рядом валялась сухая ветка, запримеченная еще днем. Я нашел ее, осторожно поднял вверх, воткнул в кустарник, росший футах в восьми или десяти у меня над головой, и слегка пошевелил его, надеясь, что они услышат шелест листьев.
Они услышали и выскочили на площадку, оказавшись прямо передо мной. Наверное, хотели взять меня живым. Я выпустил все заряды из своего кольта одним раскатистым залпом, так что гром пронесся по горам, потом бросился в сторону, схватил винтовку и пригнулся. Стрельба разорвала ночную тишину. Пули проносились над моей головой, как раз в ту сторону, где я только что находился. Опустив винтовку, я снова зарядил револьвер шестью патронами и стал ждать.
Кустарник ожесточенно обстреливали. Кто-то кричал от боли. Кто-то стонал — и это был ужасный, пробирающий до костей стон. Что ж, они сами просили об этом.
Стараясь двигаться чрезвычайно осторожно, я отступил назад, обошел валун, и тут злой рок снова сыграл против меня: мой сапог опустился на сухую ветку. Теперь бешеная стрельба велась по мне. Что-то сильно ударило меня, я почувствовал, как колени мои подгибаются, но я стрелял и стрелял, не останавливаясь.
Из последних сил я бросился на человека, у которого лицо было залито кровью. Отчаянно хватая ртом воздух и сжимая опустевший кольт, я ударил его кулаком по руке и выбил из нее револьвер. Раненый был не в состоянии сопротивляться.
Отыскав в темноте брошенное оружие, я почувствовал, как на меня накатывается легкая пьянящая слабость, вызванная потерей крови. Сунув за пояс захваченный револьвер, я перезарядил свой. С винчестером в одной руке и кольтом в другой я отошел подальше от распростертого на земле человека… мертвого или смертельно раненного.
Теперь я дышал с трудом, и мое дыхание сопровождалось хрипами. То ли у меня было прострелено легкое, то ли просто перехватило дыхание после отчаянной драки, я не имел понятия.
Откуда-то снизу донесся крик:
— Ну, что
Совсем близко раздался стон. Других ответов не последовало. Скорее всего, те, что остались живы, не хотели стать мишенью и помалкивали.
Я продолжал отступать, испытывая слабость и боль. В голове у меня гудело.
Между мной и освещенным пространством появилось еще трое. Мне стоило больших усилий поднять винтовку, но я все же это сделал. Они подходили открыто. Полагаю, они считали, что здесь все мертвы. Я выстрелил и уложил замыкающего. Остальные бросились налево и направо, однако не настолько быстро, чтобы я не успел продырявить пулей еще одного. Он дико вскрикнул и скрылся в темноте.
Некоторое время все было спокойно. Может быть, я потерял сознание, не знаю. Только когда открыл глаза, надо мной сияли звезды и вокруг шумел лес. Костры еще пылали.
Я лежал, страдая от боли, и чувствовал себя страшно одиноким. У меня не было желания даже шевелиться… Я с удовольствием слушал крики диких индюков на Большой Южной Развилке, вдыхал тонкий аромат кизила, который поднимается в апреле над Диким Яблоневым Садом. Но эта ночь пахла и кровью и дымом костров, освещающих мой путь к смерти. Только в глубине души я почему-то знал, что не умру до тех пор, пока не убью Вэна Аллена. Пока не увижу мертвым этого таинственного человека, погубившего женщину, которую я любил. Эти мысли придали мне сил.
Во мне возникла какая-то бесшабашность. Она в конце концов и заставила меня подняться. Я вдруг поверил в то, что такой сильный и мужественный человек, как я, не имеет права умирать в унынии.
Движение вызвало острую боль. Я был ранен в бок. И это, когда едва только затянулась рана на голове, оставленная пулей Соноры Макона!
Кстати, вот еще один человек, который был мне нужен… Сонора Макон. И где же он?
Казалось, все мои враги были позади меня и вне пределов досягаемости, и даже если бы я бежал очень быстро и очень долго, я бы все равно не смог их достать.
Костры горели ярким пламенем. Их свет падал на те скалы, среди которых я прятался, и наверняка любое движение здесь было бы замечено снизу. Может быть, кто-то из них все еще лежит в засаде, поджидая, когда я пошевелюсь?
Меня очень обрадовало известие о появлении Сэкеттов. Я давно был один, но свою семью никогда не забывал, зная, что мои близкие тоже помнят обо мне. Мы всегда гордились нашим именем и были готовы умереть, защищая честь семьи. Есть люди, которые не только не разделяют, но и не понимают этих чувств. Для нас, Сэкеттов из Теннесси, на первом месте — семья. Мы верим в нее. Все остальное — жизнь, кров, богатство, популярность — все потом.
Уже сто лет в моей семье рассказывали детям истории о том, как Сэкетты мчались на помощь Сэкеттам, даже тем, которых не знали. Так было заведено у нас на холмах, где мы росли.
Сейчас я сидел, согнувшись, среди скал, на утесе, который находился всего в нескольких милях от того места, где была убита Энджи… может быть, в пяти или шести милях. Гора Бакхед возвышалась почти точно на севере.
Справа и слева от меня были глубокие каньоны, куда с головокружительной высоты срывались водопады, когда, конечно, для этого была вода. Я не знал, смогу ли взобраться наверх, но я должен был попытаться. А забраться мне предстояло достаточно высоко.