Шрифт:
Глава 1
Дождь безжалостно хлестал Прасковью по лицу. Одежда ее промокла насквозь, пропиталась дождевой водой и стала тяжелой, потянула к низу. Но она как будто этого не чувствовала – сидела на земле, прижавшись спиной к стене деревянной церквушки. Платье ее задралось, обнажив голые ноги, руки безвольно раскинулись в разные стороны, светлые волосы повисли мокрыми сосульками вдоль лица.
– Прося… – послышался рядом с Прасковьей взволнованный голос.
Прасковья медленно повернула
– Мама, – хрипло выговорила Прасковья, – Мама, опять она…
– Кто – она? – спросила мать.
– Кликуша!
Лицо Прасковьи сморщилось, и она разрыдалась в голос, уронив голову.
– Тише! – вскрикнула женщина и, боязливо оглянувшись по сторонам, прижала ладонь ко рту дочери.
– Мам, что же делать-то? – повторяла Прасковья.
– Тише, доченька, тише, – испуганно прошептала женщина.
– Мам… – Прасковья взглянула на мать дикими глазами, – Феденька! Я же убила его!
– Ну-ну, не ты это, Прося. Не ты! Да и обошлось все, слава богу. Жив наш Феденька, – проговорила женщина.
А потом она прижала голову Прасковьи к своей груди и прошептала ей на ухо:
– Вот только если Алексей тебя сейчас найдет, то не пожалеет больше, повесит на позорный столб, так он мне сказал, когда прибегал ко мне.
Прасковья горестно всхлипнула, и мать прижала ее к себе еще крепче.
– Уходи из села, Прося. Беги прямо сейчас! Мое сердце не выдержит, если я твои мучения воочию увижу, – начала причитать женщина, и на лицо Прасковьи упали ее горячие слезы, – Уходи, милая моя. Ты и так уже горюшка вдоволь хлебнула! Уходи, прошу!
– Нет, мама, – прошептала в ответ Прасковья, – не пойду, не уговаривай.
– Да что ты за дура такая упрямая! – в сердцах воскликнула женщина и стукнула дочь по лбу, – Уходи, говорю!
– Да не пойду я никуда, мама, – закричала Прасковья, – тут сыночек мой, тут ты, тут вся моя жизнь! Куда ж мне идти?
– Тише, тише! – прошептала мать.
Рядом раздались взволнованные мужские голоса. Мужчины услышали их и уже бежали к церкви, громко крича.
– Вон она!
– Стой, все равно поймаем!
Мать взглянула на Прасковью таким горестным взглядом, будто видела ее в последний раз.
– Прося… – прошептала она.
– Мамочка, не плачь обо мне, – еле слышно ответила Прасковья.
Они взялись за руки, словно прощались навсегда.
– Прасковья! – голос Алексея прогремел на всю округу, – выходи, все равно от меня не скроешься!
Мать сорвала с головы мокрый платок, прижала его к лицу и завыла. А Прасковья поднялась с земли и, скользя голыми ногами по сырой траве, пошла навстречу мужчинам, шатаясь, точно пьяная.
– Прасковья! – снова закричал Алексей.
– Здесь я, иду, – ответила Прасковья и вышла к мужчинам.
Увидев темный силуэт, группа мужчин притихла, потом от нее отделился один – тот, что был на голову выше остальных. Это был Алексей. Он подошел к Прасковье, схватил ее за волосы и поволок за собой. Она слышала, как где-то позади нее страшно завывает мать, проклиная Алексея на чем свет стоит. Из глаз Прасковьи тоже лились слезы. Но она заслужила это наказание. Все, что бы с ней ни сделали сейчас – все будет справедливым.
Мужчины приволокли ее на большую базарную поляну. Дождь все лил, Прасковья чувствовала, что по уши вымазалась в грязи. Когда ее бросили на землю, она подняла голову и взглянула на высокий столб, темнеющий возле неё. Недавно к нему привязывали вора Витьку Дряблого. Он украл у соседа трех кур. А до этого тут была привязана Анна Рыжая, она оклеветала бывшую подругу, и ту чуть не упекли в тюрьму на несколько лет. А теперь вот привяжут ее, Прасковью. За то, что она…
– Все, Прасковья! Не собираюсь я больше тебя терпеть, – закричал Алексей.
Она ничего не ответила и даже не взглянула на мужа – сидела на земле с опущенной головой. Когда мужчины подхватили ее под руки и поволокли к столбу, Прасковья вдруг закричала, ей стало так страшно, что душераздирающий крик сам вырвался из ее груди. Алексей схватил ее за плечи и принялся яростно трясти.
– Что, страшно тебе стало, паскуда? А когда ты нашего ребенка своими руками душила, не страшно было?
Алексей изо всех сил ударил Прасковью по лицу. Она упала на землю, и он принялся озлобленно пинать ее ногами. Остальные мужики стояли и молча смотрели на происходящее. Прасковья сжимала зубы от боли, прикрывая руками голову
– Тварь! Паскуда! Чуть ребенка не угробила! Чем тебе Феденька помешал, а? Отвечай! Ну?
Алексей схватил Прасковью за волосы и стал изо всех сил тыкать ее лицом в грязь.
– На, получай! За все получай, тварь! За семью нашу, за Феденьку, за жизнь мою переломанную! За весь твой обман! Получай! Получай! – рычал он.
И тут вдруг откуда-то сзади, из темноты, раздался громкий рев. Мужики обернулись, пытаясь рассмотреть, кто там. Алексей отпустил Прасковью, поднялся с земли.
– Это еще что? – ошарашенно воскликнул он.
Мужики и сами разинули рты от удивления. Один из них пожал плечами и прошептал:
– Не знаю, Леха, но что-то подсказывает мне, что нам лучше уйти отсюда подобру-поздорову.
– Эй! Ты кто? – прокричал Алексей в темноту.
Огромная, темная фигура тут же двинулась в его сторону, страшно рыча. Глаза у великана засверкали в темноте яростным огнем, на безобразном лице застыла жуткая гримаса. Один за другим, мужчины побежали прочь с поляны. Последним побежал Алексей, оставив жену на растерзание неведомому лесному чудовищу.