Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)
Шрифт:
Она давно смирилась с мыслью, что не вызывает бурных чувств у представителей сильного пола, но теперь ее не хочет даже собственный муж! Значит, ее женская непривлекательность достигла такого градуса, что оказалась сильнее многолетней привычки. Марина вспомнила его тщетные попытки возбудиться и чуть не застонала от отвращения к себе.
«Эх, Марина, Марина, ничему тебя жизнь не учит! Какая женщина в здравом рассудке будет ругать себя, если можно обвинить во всем мужа? Только вот со здравым рассудком проблемы. Да меня просто раздирают неврозы пополам
Она шла по выложенному белым кафелем коридору. В этом рукаве, ведущем из основного корпуса в реанимационный блок, сестры устроили зимний сад. Каких только растений тут не было! И гигантские кактусы, и саксаул, и лимонные деревья… Под сенью огромных, выше человеческого роста, граната и китайской розы стояло кресло, в котором с комфортом курил Непроходимец.
– Вы к нам? – окликнул он Марину. – Можете не ходить, хирургических больных нет.
– Я знаю. – Марина не удержалась, попросила у него сигарету и устроилась в кресле напротив. «С этим обострением депрессии я стала много курить», – мимоходом отметила она. – А что с местами?
Он ухмыльнулся:
– Вы разве не знаете, что в реанимации и в морге места всегда есть? А вообще-то хорошо, что вы зашли. Я сегодня последнюю смену работаю. Отвальной не устраиваю, но с вами хочу по-человечески проститься, чтобы вы зла на меня не держали.
Она заверила, что не будет, и спросила:
– Нашли работу получше?
– Нет, такую же. Я ведь не собирался уходить, но Спирин поставил вопрос ребром – либо он, либо я.
– Вы отчасти сами виноваты, – осторожно сказала Марина, – никто же вас за язык не тянул. Зачем вы сообщили мужу, что рака у его жены не было? Ее уже не вернешь, а сами знаете, если не можешь спасти больного, спасай доктора.
Непроходимец усмехнулся:
– А вы не думаете, что человек имеет право знать, отчего умерла его жена? Хотя бы из чисто житейских соображений. Ведь многие люди считают рак заразным, вдруг ее муж боится, что на него перешло? Да и дети должны знать, есть у них отягощенная наследственность по раку или нет. По-вашему, нужно утаить от родственников эту информацию только ради того, чтобы Спирин избежал справедливого наказания?
– Я тоже виновата…
– Бросьте, Марина Львовна! Что вы могли? Он же никогда не слушает, что ему говорят, сам все решает…
В приемном отделении Валера заканчивал оформлять историю болезни.
– Приветствую вас, доктор Куин, женщина-врач! С чем пожаловали?
– Кофе хочу выпить.
В комнате отдыха она достала пачку и обнаружила, что в ней осталось не больше половины. Ах да, она же разрешила Лене пользоваться.
Пока она готовила кофе, освободился Валера. Проходя в тесную комнату, он привычно обнял Марину за талию, и это вдруг очень обидело ее. Если бы он считал ее привлекательной женщиной, держал бы руки при себе.
Она отстранилась и, устроившись в углу на стуле, внимательно
«Жаль, что такой удачный экземпляр мужской породы не обращает на меня внимания. Но ведь и я смотрю с интересом только на таких, как Валера, и не воспринимаю всерьез, например, терапевта Куликова – сто пятьдесят кило и вечно небритая физиономия не вызывают у меня восторга. Так что нечего обижаться. Достаточно того, что Валера хорошо относится ко мне как к человеку».
– Кофе какой-то мерзкий сегодня получился, – пожаловалась она.
– Нужно было меня подождать, я бы вам нормальный сварил!
– Отсырел, что ли…
Валера тут же сварил ей еще чашку, чтобы продемонстрировать, что он умеет это делать лучше ее.
– Все равно привкус какой-то. Пачка долго открытой стояла. Да и разве благодарные больные хороший сорт принесут?
Валера засмеялся:
– Да уж, человечество совершило великий прорыв, изобретя подарочные пакеты. Берешь пакет, пихаешь туда бутылку дешевого коньяку, банку кофе, всего рублей на триста, и даришь. Дешево и сердито.
– И от души, – подхватила Марина. – Такой коньяк я обычно использую вместо полироля для мебели. Пить его ни в коем случае нельзя.
– Сейчас вообще пить нельзя. Сколько я принимал ребят в реанимацию – нормальных, не алкашей! Решили отметить день рождения, взяли вина, причем в приличном магазине, а почки возьми и отвались!
– Не говори… Кстати, панкреонекроз [20] тоже развивается у нетренированных персонажей. У алкоголика поджелудочная железа от регулярного приема водки каменной становится, ей никакой яд не страшен, а приличный человек отхлебнет разок отравы, и привет!
Вспомнив, что у диабетика риск панкреонекроза во много раз выше, чем у здорового человека, Марина вдруг почувствовала острую тоску. По телу прошла волна какого-то первобытного страха – во рту стало сухо, на спине выступил холодный пот, и ее даже затошнило.
20
Тяжелое заболевание поджелудочной железы.
Черт, сахар, что ли, упал? Марина поспешно положила в рот кусок черного хлеба и украдкой, чтобы не заметил Валера, посчитала себе пульс – вроде нормальный… Просто надо наконец успокоиться, переключиться.
Рядом с Валериным рюкзаком на окне лежала книжка. На обложке был изображен зловещий субъект в черном капюшоне, а из-за капюшона выглядывал край луны.
– Ты такие книги читаешь? – удивилась она.
– Нет, больной оставил. Это фэнтези, для подростков.
Если хотите, возьмите для сына.