Клинок Богини, гость и раб
Шрифт:
– Какие дела привели тебя в Яс, мудрейший?
– Распри в Ясе не утихают. Это беспокоит Богиню и храмовницу. Как посланник Праматери, я должен был попытаться поговорить с раманом и раману. В конце концов, они называют себя тенями богов и обязаны вершить их волю. Раману Тахивран всячески убеждала меня, что вскоре война прекратится, хотя по существу она не собирается как-то вмешиваться. Раман и вовсе отошел от дел и ни в чем не принимает участия. Поэтому я решил немного поглядеть на окрестности и отправляться на восток. Мне нужно прибыть в столицу Иландара
– То есть вы просто тянете время? – с иронией спросила Бану. Старик явно не без сюрприза.
– Вроде того.
– А что в Иландаре? Тоже воюют?
– Ох, нет, – улыбнулся друид. – В Иландаре празднуют. Многие интересные люди съедутся в скором времени в замке короля Нироха Страбона – Агравейн Железногривый, его сестра Виллина, принцесса Архона, мой сын Гленн, Вторая среди жриц и Шиада Сирин. Ну и, разумеется, я тоже там буду, – скромно добавил друид через паузу. – Виллина выходит замуж за наследного принца Иландара. Нарождается отличный союз староверов.
Друид помолчал недолго, оглядывая собеседников, потом заметил:
– Зачем вы здесь, я, пожалуй, спрашивать не стану.
Гор хмыкнул. Доели они в молчании. Подкрепившись, Таланар поблагодарил и произнес:
– Сегодня ночью никому из вас не придется дежурить. Спите спокойно.
Ни Гору, ни Бану не пришло в голову усомниться в собственной безопасности. Перед сном Таланар ненавязчиво заметил, будто ни к кому не обращаясь:
– Рожденные в знаке Заклинателя Змей всегда находят, что ищут.
Гор значения не придал, как и Бансабира. Все мысли девушки поглощала зарождавшаяся ненависть – к войне, к тому, что оторвана от дома, к смерти матери и, вероятнее всего, брата, к тому, что ей пришлось вступить в Багровый храм. Во всем этом повинны не столько Шауты, сколько раману Тахивран. И спустя годы она не стремится ничего исправить!
Когда Гор и Бану проснулись, Таланара уже не было. Дул приятный ветер, который пах травами.
По возвращении из кампании стоило Бану спешиться у главного входа, к ней подлетела встречающая их Шавна. Взяла подругу за руки:
– Кровавая Мать, Бану! Я переживала – до нас дошли вести, что половина вышедших погибла. К тому же никто из вернувшихся не мог внятно сказать, куда вы отправились. Рада, что ты жива. – Девушки обнялись. Гор тем временем о чем-то беседовал с Мастером Ишли. – Не смей больше так пугать меня! Ты же еще ученица, а за учениками всегда будущее, поняла?
Ага, поняла, улыбнулась Бану и коротко поцеловала подругу в губы. Стоило Шавне отойти, к Бансабире, будто влекомый ветром, подлетел Астароше. Стиснул в объятиях.
– Ты жива, – прошептал на ухо. Отстранился, взял девичью голову в ладони и поцеловал на глазах у всех. Бансабира видела, как молодой мужчина закрыл глаза, прижимаясь к ее губам.
В вечер того дня, обсудив с Ишли какие-то вопросы и отдав старейшинам полученную от Яшмовых награду, Гор явился в комнату Астароше. Наставники жили на втором этаже.
– Не подходи к ней больше, – сказал Тиглат с порога. – Она моя.
Астароше лениво обернулся:
– Клинок Богини может принадлежать кому-то, только если добровольно отдал себя, сам знаешь, Тиглат.
– Бану не Клинок, она все еще рабыня.
– Верно, но даже тебе, Тиглат Тяжелый Меч, не позволено оттягивать неизбежное. Самое позднее этим летом Бану вобьют знак.
Гор проскрежетал зубами.
– А до тех пор – не трогай ее, – процедил он и вышел.
На другой день Тиглат привел к Бансабире Габи, невысокую худенькую брюнетку из учеников Мастера Ишли.
– Тебе нужно научиться еще кое-каким женским вещам. Я тут тебе не советчик.
Оставшись вдвоем, Габи сказала:
– Я расскажу и покажу две вещи, Бану: как красить лицо и как соблазнять мужчин.
– Зачем?
Габи усмехнулась:
– Потому что, в отличие от них, владеющих только клинком и умом, у нас есть еще одно бесценное оружие – красота.
От Габи Бану узнала многое: красоту, коль она не послана Кровавой Матерью, руками не сотворишь. Но эффектную внешность сделать можно и почти из ничего. Узнала, что и простая косичка, единственная «прическа», с которой ходила Бану все пять лет в Багровом храме, может выглядеть по-разному. Узнала, что мужчиной легче всего руководить, если ты красива и знаешь слабые места его тела. Габи научила девушку поцелуям.
Когда Бану в первый раз сама успешно накрасилась, причесалась и оделась в платье из ласбарнского льна, тонкой занавесью скрывающее тело и открывающее простор для фантазии, Габи удовлетворенно хмыкнула, окинув ее оценивающим взглядом:
– Не оставайся с Тиглатом один на один, когда так выглядишь. По крайней мере, пока не пройдешь последнее испытание из пяти лет обучения.
– Почему? – спросила Бану. – Гор… Гор… – осеклась, побоялась продолжить мысль. Будь здесь кто-то другой, а не Габи, возможно и договорила бы. Но Гор приставил к ней именно Габи, которую, как говорили, на пятом году обучения изнасиловал сам Мастер Ишли.
Женщина поняла мысли Бансабиры. Она усмехнулась, глядя на подопечную:
– Пока не закончим пять лет, мы целиком и полностью принадлежим наставникам, Бану, мы их рабы. За годы основного курса каждый из нас проходит здесь путь солнца или луны, иначе говоря, путь колеса и Круга. Каждый входит сюда как гость, – Габи указала пальцем на умозрительную точку в воздухе. – Соглашаясь стать учеником, падает до раба, – женщина прочертила вымышленную дугу вниз, – постепенно поднимается снова – ты могла оценить, насколько менялось к тебе отношение Гора – до уровня гостя, но по обратную сторону оси, – женщина дочертила еще одну дугу. – И наконец достигает места выше двадцатого или даже звания Мастера, – палец женщины переместился в высшую точку окружности, – чтобы однажды, к старости, утратив силу и ловкость, умереть здесь и воскреснуть где-то еще и снова войти сюда гостем. – Начертанный круг сошелся.