Клинок его Величества
Шрифт:
…Предсказать реакцию короля на такое заявление смог бы даже самый неискушенный в придворных интригах человек. Поэтому через десяток ударов сердца начальник Тайной канцелярии шел по коридорам к своему рабочему кабинету, по пути вспоминая, какое из незавершенных дел требует его незамедлительного внимания.
Дел было много. Даже очень. Однако прежде, чем ими заняться, граф Дартэн решил почитать почту. И, добравшись до своего стола, первым делом пододвинул к себе оба письма, доставленных с голубятни за время его отсутствия.
— Ну, и что у нас тут? — вполголоса буркнул он, разворачивая первый попавшийся
…На первый взгляд, в письме нового посла Онгарона в Делирии не было ничего особо интересного. Краткое описание событий за текущий день и пересказ последних слухов. Но человек, умеющий делать выводы, мог выжать очень много интересной информации даже из этих сухих строчек.
Скажем, фраза о том, что на площадях Свейрена глашатаи каждый час объявляют о том, что воины Ночного двора обнаружили и уничтожили пять десятков отборнейших головорезов Бадинета Нардириена, проникших в столицу с целью убийства короля Иаруса Молниеносного, говорила о многом. В частности, о том, что Иарус Рендарр все еще не оклемался от удара, нанесенного ему Законником, и все еще боится покидать свои покои: раньше, для того, чтобы укрепить боевой дух своей армии, он выступил бы перед воинами сам. И устроил бы какую-нибудь маленькую, но победоносную войну.
Слух о том, что придворные, имевшие доступ в покои Молниеносного, под тем или иным предлогом отправлялись в свои имения, заставил графа Ранмарка задуматься еще сильнее. Исходя из того, что опала коснулась не только слуг низового звена, но и телохранителей короля и принца Вальдара, можно было сделать весьма настораживающий вывод: Иарус Рендарр боялся Видящих. Вернее, того, что они могли сотворить с его вассалами!
«Мне нужна хотя бы одна…» — невесть в который раз подумал граф. — «И чем быстрее — тем лучше…»
Второе письмо было от барона Карла Эйдиара — посол Онгарона в Элирее кратко сообщал о том, что уже приступил к выполнению поставленных перед ним задач. И что в течение ближайших десяти дней доложит о полученных результатах…
«Десять дней… То, что нужно…» — отложив в сторону клочок пергамента, удовлетворенно подумал Ратский. — «Значит, через двадцать-двадцать пять я о них услышу…»
Глава 27
Принцесса Илзе
Открывать глаза не хотелось. Совсем. Ведь сон, в котором я сидела с Ронни на краю бездонного ущелья и любовалась сразу тремя радужными мостами, переброшенными через водопад, был еще совсем рядом. И мне казалось, что если закрыть глаза, накрыться одеялом и не слушать голос Айлинки, настойчиво убеждающей меня проснуться, то его можно досмотреть до конца.
Однако стоило мне потянуться к краю одеяла, как оно почему-то поползло куда-то вниз, а к моей спине прикоснулась маленькая, но ужасно холодная ручка:
— Леди Алиенна! Ну, проснитесь же, наконец!!!
Облако из капелек, переливающихся всеми цветами радуги, подмигнуло мне в последний раз и исчезло. А вместе с ним исчезло и ощущение полного и всеобъемлющего счастья, которое я испытывала во сне.
— Я уже не сплю…
— Да? А почему у вас глаза закрыты?
— Легла очень поздно… — вспомнила я. — Вернее, очень рано…
Девочка возмущенно фыркнула:
— Вы считаете, что это достаточно веская причина, чтобы пропустить тренировку?
Я мысленно вздохнула, потом решительно открыла глаза и заставила себя сесть.
— Ваша поддева… — явно передразнивая Кристу, гнусаво пробормотала девочка. И с дурашливым поклоном протянула мне ставшую привычной часть моего утреннего костюма.
Я прислушалась к своим ощущениям и отрицательно помотала головой:
— Сначала — ночная ваза…
Айлинка расхохоталась:
— И на какое место, леди, вы собираетесь ее надеть?
Я задумчиво посмотрела на нее и улыбнулась:
— Конечно же, на голову! Но не себе, а одной ужасно надоедливой девице, мешающей мне спать по утрам!
«Ужасно надоедливая девица» сделала вид, что испугалась, потом хихикнула и согласно кивнула:
— Пожалуй, верю… Ибо на ваше опухшее личико она не наденется при всем желании!
Шлепнуть ее по попе мне не удалось — Айлинка с легкостью уклонилась от моего выпада, и, зачем-то вскочив на подоконник, показала мне язык.
— Вот, значит, как, да? — притворно обиделась я. Натянула на ноги теплые тапочки и встала. — Кстати, а где Криста?
Девочка кинула взгляд на мерную свечу:
— Придет через полчаса…
Я удивленно уставилась на часовые кольца. Потом перевела взгляд на Айлинку и заметила, как в ее глазах промелькнула тень вины.
— Ты меня разбудила эдак на полчаса раньше… Зачем?
Айлинка слегка покраснела:
— Ну… чтобы вы успели привести себя в порядок…
— Врешь… — буркнула я, подтянула подол ночной рубашки и уселась на ночную вазу. — И кому врешь! Видящей?
Девочка спрыгнула на пол, уселась на подоконник, и только потом ответила:
— На утренней тренировке будет ОН!
— Он?
— Принц Вальдар!!!
Я сделала вид, что не понимаю:
— И что с того?
— А то, что из всех наследников дворянских родов Элиреи он — самый лучший жених. И подходит мне больше всего! — справившись со своим смущением, заявила она.
— Чем? Тем, что он — наследник престола? — ехидно поинтересовалась я.
— Сдался мне его престол! — возмутилась девочка. — Я тут подумала… и… раз его уважают и отец, и Ронни, и Кузнечик, значит он, как вы говорите, настоящий!
— Мне он тоже понравился… — призналась я, встала с ночной вазы и принялась искать взглядом таз с горячей водой.
Как и следовало ожидать, в такую рань его в комнате не оказалось.
— Умыться можно и водой из кувшина… — сообразив, чего мне не хватает, виновато буркнула Айлинка.
— Я привыкла мыть не только лицо… — поддела ее я. Потом почувствовала, что девочка вот-вот обидится, и махнула рукой: — Впрочем, разок смогу и потерпеть…
…Айлинка оказалась права — несмотря на то, что вечерние посиделки в гостиной графа Логирда закончились далеко за полночь, принц Вальдар был уже в зале. Причем не один: рядом с ним в одних шоссах стоял не кто иной, как его величество Вильфорд четвертый, Бервер по прозвищу Скромный. И не просто стоял, а разминался. Делая хорошо знакомую мне «Глину» намного лучше меня! Его тело плавно перетекало из одного положения в другое, а глаза горели чистым, ничем не замутненным восторгом…