Клинок его Величества
Шрифт:
— Может… Еще как может… Поэтому-то я и радуюсь… Ладно, давай спать — завтра у нас будет тяжелый день…
…Заснуть оказалось довольно трудно: мысли о завтрашнем дне будоражили кровь и заставляли таращиться в темноту. Туда, где за черной стеной деревьев должно было находиться Ларс-ойтэ. Кроме того, здорово мешал перестук топоров, шелест ветра и густой запах кипящего масла, пропитавший все и вся. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором возникали обрывки недавних воспоминаний — горящие юрты Ош-иштара, темные пятна крови на утоптанной сапогами земле и трупы, трупы, трупы. А когда Алван-берза
— Просыпайся, пора!
Берз недоуменно уставился в темноту, потом сообразил, что уже почти утро, стряхнул с себя остатки сна, бесшумно поднялся на ноги и вгляделся в темноту:
— Что творится в городе?
— Зарево от костров и факелов, колокольный звон, лязг кузнечных молотов и вопли слишком бдительных часовых. Все, как и должно быть. А тут, у нас, чуть веселее: пропало двадцать два человека. Ну, и еще семнадцать найдены мертвыми…
— Их… лайши? — зачем-то уточнил Алван.
— А кто же еще? Старый Лис — волк. Самый настоящий!
— Лис — волк! — фыркнула промелькнувшая мимо тень. И, что-то подхватив с земли, метнулась к коням, фыркающим неподалеку.
«Кто-то из моих… Подобрал войлочную подстилку…» — запоздало сообразил берз и пожал плечами: — Ты же сам говорил, что сегодня без жертв не обойтись!
— Говорил… Я просто сообщаю новости…
— Ясно… — берз пожал плечами, сделал пару шагов к ближайшим кустам и принялся развязывать мотню…
…Получасовая пробежка по ночному лесу с конями в поводу — и термен Надзиров выбрался на поле, заставленное скирдами сена. Несколько мгновений, чтобы дождаться отставших — и воины, услышав команду, взлетели в седла. Не особенно быстро — на лицах большинства до сих пор можно было увидеть непонимание…
«Главное, что молча делают то, что приказано…» — пуская коня в галоп, подумал Алван. Потом вгляделся в темное пятнышко на дороге и потянулся к Гюрзе: пара крестьян с телегой оказались не там и не тогда…
…Трое суток безумной скачки — и термен, оставив за собой пару сотен перестрелов и полтора десятка вырезанных под корень деревень, растворился в Вирентском лесу. К этому времени роптать начали даже урожденные Надзиры: сородичи Алвана отказывались понимать, зачем род бежал из-под Ларс-ойтэ, почему, двигаясь на север, он постоянно менял направление движения и почему Вождь Вождей строго-настрого запретил брать в полон красивых лайш-ири. Поэтому, когда отряд выбрался на очередную поляну и ехавший первым эрдэгэ объявил, что на ней термен будет ждать утра, один из воинов решил поинтересоваться планами своего берза.
Дождавшись, пока телохранители Алвана натянут между деревьями полог и отправятся рубить лапник, он подошел к восседающему на брошенном на землю седле Первому среди Надзиров, вытянул руку куда-то на юг и буркнул:
— Ларс-ойтэ — там… Мы — тут…
Алван усмехнулся: после гладких речей Гогнара, сына Алоя вопрос воина казался кривым, как след змеи на песке. Впрочем, отвечать на него тоже было надо:
— Я знаю…
— И?
Берз ласково провел пальцами по ножнам своей сабли и улыбнулся:
— Ты получишь ответы на все вопросы… Но… утром!
— А сейчас?
— Сейчас всем нам надо отдохнуть…
Воина это не удовлетворило. Он наморщил лоб, пошевелил губами и… разродился:
— Ты сказал, что мы возьмем Ларс-ойтэ!
Алван-берз демонстративно посмотрел на небо и пожал плечами:
— Утром…
Воин хмуро оглянулся по сторонам, видимо, в поисках эрдэгэ, который иногда отвечал на вопросы простых воинов, и, не найдя его в пределах видимости, угрюмо вздохнул…
«Осталось совсем немного…» — мысленно обращаясь вроде бы к сородичу, но на самом деле успокаивая самого себя, подумал берз. — «Скоро вернется сын Алоя — и время понесется вскачь…»
…Как ни странно, ждать белолицего лайши пришлось не так уж и долго: он возник рядом с ложем Алвана перед самым закатом. И не один, а с каким-то северянином, чем-то неуловимо похожим на него:
— Это мой побратим, про которого я тебе говорил. У него все готово… Можем начинать…
— Ойра! — облегченно выдохнул Алван, мигом оказался на ногах, улыбнулся побратиму эрдэгэ, повернулся к своим воинам и рыкнул. На всю поляну: — Первые две сотни — со мной. Пешком… Остальные — здесь, с эрдэгэ.
На лицах тех, кто помнил Ош-иштар, заиграли улыбки. А в глазах давших Клятву Клятв после Большого Хэйвара появилась робкая Надежда…
…Переход по лесу берз почти не запомнил — мелькающие перед лицом ветви были похожи друга на друга, как две капли воды; трухлявые грибы проминались под сапогами точно так же, как и в лесу под Ларс-ойтэ, а овраги, в отличие от степных курганов, друг от друга не отличались вообще. Кроме того, Время неслось вскачь так быстро, что не давало вглядываться даже в ту тропу, которая ложилась под ноги… Впрочем, стоило отряду добраться до опушки леса, как оно замедлило свой бег. Вернее, почти остановилось. И дало волю распоясавшейся Тьме.
Ночь, будто издеваясь над Алван-берзом и его планами, тут же замедлила свой полет. Словно не собираясь прятать под своими крыльями те два перестрела поля, которые лежали между лесом и городскими стенами. Потом на небо выметнулся Идэгэ-шо… и искры из-под копыт [112] так щедро усыпали небосвод, что сияние от них осветило землю не хуже, чем лик Удири-бали.
«Ну, и как нам добираться до стен? Ползком, что ли?» — вглядываясь в темное пятно Сайка-ойтэ, мысленно спросил себя сын Давтала. И с трудом удержался от сокрушенного вздоха…
112
Искры из под копыт Идэгэ-шо — звезды.
…Оказалось, что вздыхать нет необходимости: выждав какое-то время, Марух, сын Нардара просто повернулся к городу спиной и пошел в чащу! Недолгое плутание между кустов, остановка у самого обычного трухлявого пня, щелчок пальцами — и из-под куска дерна, поднявшегося в воздух, показалось улыбающееся лицо Касыма!
Кто-то из воинов, следующих за Алваном, восхищенно зацокал языком. И тут же получил тумака от своего десятника.
— Путь свободен, берз! — еле слышно прошептал тысячник, невесть как разглядев лицо своего берза в темноте. И… исчез! А вслед за ним исчез и Марух, сын Нардара.