Клинок Гармонии
Шрифт:
— Это не так! Я не знала, что мама может умереть, честно!
— Можешь передо мной не оправдываться, Лия, я все равно никогда тебя не прощу. Душу греет лишь тот факт, что ты получила заслуженное наказание за свои грехи, потому теперь всегда будешь одинока, не смотря на все свои никчемные усилия!
— Какого черта, Лео? Я думала ты любишь меня! — уже находясь на грани истерики прокричала я.
— Я? Люблю тебя? Да я проклинаю тот день, когда впервые увидел твое лицо, которое мерещится мне до сих пор, даже когда мое мертвое тело неподвижно гниет в гробу!
— Л-лео…
— Ты за все заплатила, сука — напомнить тебе, как это было?
— Н-нет, пожалуйста, не надо!
— Вот! Полюбуйся! — он вынул откуда-то из-за спины несколько плотных
Я посмотрела на пол, куда только что упали эти бумажки, обомлев от увиденного как в первый раз — это были мои обнаженные фото, которые когда-то разрушили всю мою жизнь. Именно из-за них я утратила всю репутацию в школе, именно из-за них все парни начали меня сторониться, а учителя косо смотрели вдогонку и отводили взгляд при прямом столкновении. С того самого дня и началась эта черная полоса жизни, похожая на проклятие, которое будет преследовать меня до самого гроба, изо дня в день напоминая о себе.
— Амелия Акина, ты тогда училась в средних классах — помнишь? Втюрилась в какого-то ублюдка, который вскружил тебе голову своими лестными словами о бесконечной любви и жизни на берегу Гавайев! Сбежала из собственного дома, бросив маму умирать, не сказав мне ни слова, из-за чего мне пришлось жить в неведении о том, что ей осталось всего ничего! Что ты рассчитывала получить? Деньги, мужчину, секс, будущее? Это все был обман, Лия, а ты получила то, что заслужила — ничего. Он просто одурманил тебя, сделал какие-то жалкие несколько фотографий, из-за которых теперь ни один парень не взглянет в твою сторону, зная, какая ты на самом деле шалава! Это проклятие будет преследовать тебя до конца жизни, никто больше тебя не полюбит, никто не даст счастья, никто не поможет в трудную минуту — и в своих ошибках виновата только ты сама. Ты виновна в смерти мамы, виновна в смерти брата, виновна в своей разрушенной репутации, виновна в крахе бизнеса Акина, виновна в собственной похоти! Что ты можешь сказать в свое оправдание, сестра?
— Что я могу сказать? — отчужденно пробурчала я. — Мне есть, что сказать, а начну я с того, что пошел-ка ты в задницу, Леонхардт Акина!
— Как ты смеешь? — возмутился Лео.
— Закрой рот и слушай! — отрезала я. — Да, я в самом деле целиком и полностью виновата во всем вышеперечисленном, но, вспомнив слова Ашидо и послушав твою фальшь — я все поняла. Пусть он и не знал о сути испытания, в голове крепко накрепко засел пункт о характерности испытуемого, а я все гадала, зачем же нужны такие требования для операции. Теперь я все поняла, ты — всего лишь инструмент Сальвадора, который должен вывести меня на чувства и заставить признать каждое слово — но знаешь что? Ты врешь, специально врешь мне для того, чтобы сбить с толку — я это поняла на том моменте, когда ты заговорил о фотографиях. Мой любимый брат никогда бы не произнес всех тех гадостей, которые я услышала, он бы взял свои яйца в кулак и задал бы трепку гаду, посмевшему осквернить его кровную сестру!
Глядя в глаза самозванцу, я прекрасно понимала, что иду по верному пути, ведь тот молчал, внимая каждое мое слово, будто я в самом деле почти подобралась к сути испытания — дело за малым.
— Знаешь, Лео, каким бы противным и мерзким ты не был, я всегда видела в тебе только светлую сторону, всегда любила и никогда ни на секунду не забывала о наших узах. Ты прав в том, что я ради своей личной жизни бросила маму, что из-за моей наивности вся жизнь пошла под откос, что магазин мамы обанкротился только из-за меня, но все эти жизненные моменты вовсе не ставят крест на моем будущем. Только сейчас я по-настоящему поняла, что все, в чем ты меня обвинял — это ложь, которая была бы правдой только в том случае, если бы эти слова исходили из моих собственных уст. Это я всегда винила себя в этом, только я видела в себе девушку, которую никто не способен принять и полюбить, в то время как все вокруг твердили обратное, включая тебя. Только лишь я одна виновата в том, что так одинока,
Договорив, я заметила, что слезы уже обсохли, а Лео смотрел на меня с широкой и доброй улыбкой, а рядом с ним стояла мама. Только-только я перестала плакать, слезы тут же водопадом потекли по щекам вновь, не останавливаясь ни на секунду.
— Амелия, дочь моя, — заговорила мама, — я тебя прощаю за все. Я не могу держать на тебя зла, ведь какая я тогда мама, если ненавижу собственное дитя? Иди по своему жизненному пути с высоко поднятой головой, ты заслуживаешь счастья в той же степени, что и все другие люди на нашей огромной планете Земля. Я люблю тебя, Лия.
— Мама…
— Лия, сестра моя, ты молодец, — заговорил Лео, заметно изменив свой тон на более мягкий. — Человеческие грехи нельзя смыть, их можно только отпустить, так отпусти же это тягостное чувство вины, которое тянет тебя вниз — ты ведь на самом деле очень даже красивая.
На этом моменте меня будто проткнуло колом — таких искренних слов я еще ни разу в жизни не слышала, а первыми стали именно те, что донеслись из уст родного брата, заставив меня наконец почувствовать себя самой обычной девушкой.
— Лия! Лия вставай! Слышишь меня? — донесся голос Ашидо откуда-то из пустоты.
Что ж, похоже, испытание можно считать пройденным. До чего же все-таки больно признавать свою вину, чтобы впоследствии ее отпустить. Значит, в этом и есть суть испытания Сальвадора — понять и простить?
— Ох, очнулась, как гора с плеч, — проговорил сидящий в маске напротив меня Ашидо, сменивший вид растворяющихся в воздухе родных своим собственным.
— А-ашидо! — наконец оклемалась я, закричав что есть мочи, вцепившись ему в одежду и начав истошно рыдать.
В этот момент я даже не думала о том, что мараю кофту своими соплями, мне просто хотелось выплакать все, что накопилось внутри за эти долгие годы.
— Все хорошо, поплачь. Тебе ведь тоже пришлось нелегко, а? — Ашидо приобнял меня одной рукой, в то время как второй ласково поглаживал по спине, но я в этот момент совсем не чувствовала страха, как раньше, напротив, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, в тепле и под надежной защитой.
Еще какое-то время я надрывисто плакала, но вскоре успокоилась, после чего наконец нашла в себе силы осмотреться, дабы понять, где мы вообще сейчас находимся. Я точно не помню, в какой именно момент оказалась внутри испытания, но знаю наверняка — я была на ногах, а очнулась уже сидя на скамейке в компании Ашидо. Ринна и Лаффи тоже были тут, но они находились будто бы во сне на таких же скамейках, по всей видимости все еще в процессе испытания. Кстати говоря, босс ведь тоже справился с ним, раз уж сидит здесь со мной.
— Ашидо, ты прошел испытание? — спросила я, говоря все еще заплаканным голосом.
— Да, и, честно говоря, это было ужасно, — ответил он.
— Не расскажешь, так ведь?
— Личная жизнь человека не должна касаться других, но ты ведь моя хорошая подруга, так ведь?
— Да, Ашидо, так и есть, — согласилась я, испытав искреннюю радость и впервые за много лет почувствовав себя счастливой от таких простых слов.
— Не буду описывать в подробностях, но могу сказать, что Сальвадор заставил меня простить себе убийство родителей, простить то, как я бросил Коннора умирать от рака, простить себя за смерть семьи Ишимару, Леонхардта, Каори и Хандзо, простить себя за то, что не уберег Лаффи и за собственную слабость.