Клинок Гармонии
Шрифт:
В эту же секунду прозвучали выстрелы, а следом за ним последовали хрипы и склизкие звуки, подобные тем, какие бывают на кухне во время готовки. Мгновение спустя на пол стали падать тела, один за другим они замертво соприкасались с полом, пока последний из этих людей не оказался там же, где и остальные. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть те же щупальца, которые всегда приходят на помощь, когда мне грозит опасность. Они и в этот раз пришли, а это значит, что Морфи снова соврал, что не будет меня защищать — что с ним поделаешь.
— Каспер, твои глаза, — немного испуганно
— Наташа…
— Теперь ты знаешь, что здесь произошло, — с тяжестью вздохнула она. — Гвардейцы как-то нашли нас и решили все тут разнести. Возможно, некоторые еще живы и нуждаются в помощи.
— Я помогу им, — уверенно произнес я.
— Ты спасешь много жизней, и они будут тебе благодарны, как сейчас благодарна я, потому слушай внимательно. Сперва спустись в кабинет Джозефа и помоги ему, затем найди Итачи и Кирея. Постарайся вывести их или спрятать в безопасном месте, а уже потом следуй за остальными.
— Я понял, — кивнул я, будучи готовым уйти, но Наташа ухватилась за кофту.
— Каспер, прошу, передай Ашидо мои последние слова, когда весь этот ужас закончится, — уже более ослабевшим голосом прокряхтела девушка.
— Я слушаю.
— Я была счастлива, работая с тобой, Ашидо, — со слезами на глазах проговорила Наташа. — Теперь иди, Каспер, не думай обо мне.
— Я вас не забуду, Наташа, — напоследок сказал я, после чего бросился к лестнице.
Как все могло так обернуться? Весь этот мир вокруг меня стал бушующим пламенем и разрухой, из-за которой почему-то что-то болит в груди. Неужели меня тронули предсмертные слова Наташи? Все это время я убивал людей, не испытывая никаких эмоций, и даже эти гвардейцы ничего во мне не пробудили, однако смерть одного единственного человека заставила все внутри перевернуться. Что со мной происходит? Неужели именно это испытывают люди, чьи близкие внезапно уходят? Это ли называется скорбью, вслед за которой должны идти слезы?
Как бы там ни было, сейчас от меня зависят жизни других людей из этого ордена, потому нужно поспешить и найти их как можно скорее, а затем разобраться, почему на нас напали и хотят всех убить. С этой мыслью я быстро достиг первого этажа, а затем свернул в сторону кабинета доктора Даяна. Лишь короткие детские ноги подводили в такой ответственный момент.
Стоило подбежать поближе к заветному месту, как вблизи двери показалась лужа крови, ведущая внутрь. Думать о плохом не хотелось, но в этот момент мое сердце замерло. Медленными шагами я поплелся внутрь, ступая в багровое пятно детскими кроссовками, пока перед лицом не показалась ужасающая картина. Посреди комнаты на животе лежало большое тело доктора Даяна, к которому, словно тропа, вел кровавый след через всю комнату. Его спина была залита пятнами того же цвета, по всей ее длине зияли дыры от пуль.
Не веря в происходящее, я рухнул на колени в лужу крови, а по щекам покатились слезы. Если Наташа до этого подавала хоть какие-то
— Доктор Даян, — испуганным и дрожащим голосом окликнул его я. — Это же глупая шутка, да? Этого не может быть взаправду…
Сколько бы я его не звал, он лишь молчал и столь же неподвижно лежал на полу. Лишь красный свет от моих глаз освещал это тусклое помещение.
— Он мертв, прими это, — послышался голос Морфея. — Этого не обратишь и ничего с этим не поделаешь. Остается только смириться и жить дальше.
— ЗАТКНИСЬ! — истошно закричал я. — ОН НЕ МЕРТВ!
Морфи был прав, но я до самого конца не хотел верить в происходящее. Поднявшись с колен и кинувшись к телу Джозефа, я всеми силами старался перевернуть его, чтобы взглянуть в это лицо еще хотя бы один раз.
— Очнись же! Пожалуйста! Не притворяйся! — продолжал кричать я, толкая Джозефа, но это было тщетно.
Сколько бы я не пытался, он не хотел вставать. Сколько бы я не просил, он не хотел откликаться. Сколько бы надежд я не вкладывал, все они тут же рушились, словно карточный домик. Как же… больно…
— Пожалуйста, вставай, — жалобным детским голосом умолял я, уткнувшись ему в спину и безостановочно плача, пока в один момент в глаза не бросилось кое-что.
В руках доктора была какая-то бумажка, которую он продержал в ладони до самой смерти, не выпуская ни на секунду. Слабыми детскими руками я разжал ладонь и вытащил ее, а после и сам взглянул. Это была фотография, да и не какая-то случайная, а очень старое фото, на котором были совсем маленький я, маленькая Юми, доктор Фишер и сам доктор Даян. В углу фотографии от руки было написано: «Моя семья. 2051».
Едва увидев эту фотографию, я впервые расплакался настолько сильно, что мой крик невозможно было сдержать. Истошные вопли разлетелись по всему зданию, мои руки сжались в бесконечной ненависти к тем, кто сотворил это с человеком, которого я любил. Почему? Почему это должно было случиться?
Только сейчас я наконец осознал, что такое любовь.
Лишь теряя дорогого сердцу человека, мы понимаем, как сильно любили его при жизни. Лишь улавливая теплые воспоминания с этим человеком, мы проливаем слезы горечи по его утрате. Джозеф был тем, кто любил меня до самой смерти, даже учитывая то, что он не был мне ни отцом, ни братом, ни кем-либо еще. Ему просто нравилось играть со мной, следить за тем, как я расту, получать в свой адрес те искренние редкие теплые слова, которые я мог себе позволить произнести вслух. Он любил меня не потому, что его обязали любить, а потому, что он сам так хотел.
Я любил тебя так же, как и ты меня, Джозеф. Нет! Я любил тебя сильнее, чем ты меня! Зачем же ты вот так уходишь, не попрощавшись? Почему ты не сказал мне ничего напоследок, как это сделала Наташа для Ашидо? Как ты мог вот так поступить со мной?
— Тебе больно? — заговорил Морфей.
— Да, — исполняясь горечи, промямлил я.
— Тебе одиноко?
— Да.
— Ты злишься?
— Да.
— Ты хочешь отомстить тем, кто сделал это с ним?
— Да.
— Ты хочешь разорвать их?